Итальянская комедия Возрождения
Шрифт:
Альвиджа. Моя доброта этого не заслужила.
Параболано. Помоги мне, Господи!
Россо. Это был поступок мерзавца…
Параболано. В чем дело?
Альвиджа. Иди-иди, Россо, по своим делам!
Россо. Что до меня, я плюю на всех, но мне жалко эту бедняжку.
Параболано. Не мучьте меня!
Россо. Ваш Валерио…
Параболано. Что сделал мой Валерио?
Россо. Ничего.
Альвиджа. Знаете, что сделал этот мерзавец? Он пошел и сказал брату Ливии, что будто Россо
Параболано. Что я слышу?
Россо. А надобно бы вам сказать, что брат ее самый отчаянный головорез во всем Трастевере; он укокошил десятка четыре стражников, пять или шесть приставов, а вчера избил двух часовых. Он носит оружие назло губернатору. И вот с этим-то Риенцо, который своим мечом раскромсал четки паломника, вам, быть может, предстоит сразиться. Дай-то Бог, чтобы и ваша милость вышли сухим из воды.
Параболано. Я в ярости! Не удерживайте меня! Сейчас же пойду и вгоню мерзавцу кинжал в самое сердце! Не удерживайте меня!
Альвиджа. Тихо, спокойно! Главное — притворство, сдержанность, только не бешенство!
Параболано. Предатель!
Россо. Не горячитесь, не то он услышит, и получится еще большая неразбериха.
Параболано. Убийца!
Альвиджа. Только не упоминайте моего имени. Заклинаю вас честью Ливии!
Параболано. Я вытащил его из грязи и положил ему жалованье в целых пятьдесят скуди.
Россо. Он получает княжеское содержание.
Параболано. А скажите, смогу я все же заполучить мою Ливию? Вы молчите?
Россо. Она молчит, ибо сердце ее разрывается от невозможности вам угодить.
Параболано. Упроси ее, Россо, дорогой, уговори ее, иначе я умру.
Россо. Сварите меня живьем, синьор, изжарьте меня, я ваш верный раб, но Альвиджу я нипочем не сумею заставить. Ведь лучше быть живым ослом, чем мертвым епископом.
Альвиджа. Не отчаивайтесь, дорогой синьор, я твердо решила пойти на костер, только бы ублажить вашу милость. Что мне терять? Если ее братец меня прикончит, у меня больше не будет никаких забот и я не буду больше жаловаться на нищету. Хоть бы кусок хлеба найти, чтобы не подохнуть с голоду.
Параболано. Съешьте этот алмаз.
Россо. К черту. Они отравленные.
Альвиджа. Откуда ты знаешь?
Россо. Мне это говорил мантуанец Майнольдо, католический рыцарь, папский ювелир и дьявольский сумасброд. Я у него служил. О, это великая бестия!
Параболано. Возьмите его, матушка.
Альвиджа. Премного благодарна вашей милости. Пойдемте же наверх, в дом. А ты, Россо, обожди нас тут.
Россо. Жду.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Россо. «Осел, возомнивший себя горным оленем, теряет друга и никогда не имеет денег», — говорил Месколино из Сиены. Я ведь всегда расплачивался с тобой за сырое тесто испеченным хлебом, мессер простофиля. Знаю, что ты отправишься в Тиволи корчить из себя синьора, бык ты разряженный! И чем только от него не несло! Каждому говорил он пакости и каждого считал за скотину и всегда рассуждал о войне, словно он ни дать ни взять как сам светлейший синьор Джованни дей Медичи. А если кто ему возражал, он сразу же
на него бросался, обзывал его то неслыханным ослом, то неслыханным дураком. Да сам церемониймейстер не проделывает вокруг папы во время службы в капелле столько поповских ужимок, сколько он, когда что-то говорит или кого-то выслушивает. Он лютой ненавистью ненавидит каждого, кто перед ним не ломает шапки и не отвечает ему «да, синьор» или «нет, синьор». Он корчит из себя королевского сановника, словно Франциск, король Франции, хоть сколько-нибудь считается с подобного рода проходимцами. Жалкое отродье, недостойное причесывать собак его величества! Говорил я нашему Валерио, который возомнил себя равным самому папе и который обозлился на родного брата за то, что тот не величал его в своих письмах «милостивым государем»: «Не удержаться тебе в синьорах, негодяй, хоть ты, мерзавец, и богат».ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Альвиджа. С кем это ты шушукаешься?
Россо. Сам с собой. Ну как наши планы?
Альвиджа. Отлично, отлично. Пинками, кулаками… рвал бороду, к черту посылал, да еще и похуже…
Россо. А тот осел что отвечал?
Альвиджа. «За что это вы, синьор? Что я такого натворил?»
Россо. А что говорил хозяин?
Альвиджа. «Ты сам отлично знаешь, гнусный предатель».
Россо. Ха-ха-ха!
Альвиджа. Как тебе кажется, ожерелье я заслужила?
Россо. Да и алмаз с крестным знамением и благословением в придачу.
Альвиджа. Да, сейчас твоего хозяина можно убедить в чем угодно; к примеру, что мир Божий состоит из одних лестниц. Недаром говорят, что влюбленный человек впадает в детство. Однако хозяин твой должен быть у меня в семь с четвертью. Мешкать нельзя, надо бежать домой. Будь здоров.
Россо. Ну и чертовка! Ну и ведьма! Какой же пробы должна была быть наставница, если такова ученица… Я здесь, хозяин!
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Параболано. Так-то Валерио мне благодарен?
Россо. Черт знает что, просто неохота ябедничать.
Параболано. На галеры его! Я это твердо решил.
Россо. Да только за один яд, который…
Параболано. Это еще что? Яд?..
Россо. Яд, который он купил, и прочее…
Параболано. Э, да тут уже дело пахнет трибуналом инквизиции.
Россо. А шлюхи, мальчики, карты…
Параболано. А еще что?
Россо. Он такое сочиняет о вашей родне, о вашей тетушке…
Параболано. Только этого не хватало.
Россо. Он говорит, что вы его притесняете, унижаете, не кормите.
Параболано. Сколько слуг, столько врагов.
Россо. Он обвиняет вас в невежестве, неблагодарности, зависти…
Параболано. Врет, собака! Передаю дом в полное твое ведение.
Россо. Если и не справлюсь, то по крайней мере буду верным слугой. Я человек не завистливый и худа никому не желаю. Раз он провинился, накажите его, и баста. Альвиджа свое дело сделает, но что вы скажете своей возлюбленной при первой встрече?