Избранная демоном

Пыльную одежду надевать не хотелось, поэтому ее тоже решила постирать. Когда закончила, мокрые туника и шальвары захлюпали по телу. Я ощутила блаженную прохладу, которой не наслаждалась с момента пленения.

Я решила, что высохну на солнце и направилась к каравану.

Искушение устремиться вниз по реке было велико, но я помнила о словах Мулея насчет кошек и крокодилов, и не решилась. Еcли бы пери не винили меня в том, что произошло, можно было бы с кем-то сговориться и действовать сообща. Но из всех относилась ко мне с почтением только желтокожая Лея, а она, как ни прискорбно было признать, не годилась в попутчицы. Пери искренне верила в то, что мы оказались в плену не по злому умыслу Ягата и не по случайному и трагичному стечению обстоятельств, нет, она искренне считала, что такова воля богини и нам всем предстоит испить чашу скорби и раскаяния до дна.

Из-за дерева раздалось пыхтение, и когда обогнула толстый ствол, увидела, как один из караванщиков берет женщину.

Она прижалась спиной к стволу дерева, обхватив человека ногами, а полусогнутые в локтях руки подняла вверх и держится за выпирающие сучья. Запрокинув голову с влажными волосами, девушка громко стонет и с каждым толчком прижимает ногами мужчину еще сильней.

Не успела я порадоваться тому, что меня не заметили, как пери открыла глаза и я узнала Джитану. Я отпрянула: взгляд у Джитаны вовсе не затуманенный страстью, а холодный и злой.

Продолжая стонать, Джитана посмотрела на кого-то за моей спиной. Сзади хрустнула ветка.

«Ловушка!» - успело мелькнуть в мыслях, когда во взгляде светловолосой пери мелькнула злобная радость.

Не успела я развернуться, как меня схватили за руку и рванули назад. Я споткнулась, с трудом устояв на ногах.

Меня рывком развернули и прижали к влажной от пота груди.

Человек обнял меня так, что не вырваться, и хрипло прошептал на ухо:

– Не бойся, не бойся, красавица Рахат. Я не обижу тебя.

– Я закричу, - пообещала я, но прежде, чем успела привести угрозу в исполнение, на рот легла шершавая грубая ладонь.

Человек нагнулся и выдохнул мне в ухо:

 - Что хочешь за то, чтоб обслужила меня ртом? А, крошка? Только скажи, ничего не пожалею…

Я принялась вырываться, попыталась ударить его коленом в пах, но меня вовремя крутанули на месте. Послышались шаги и голоса. Я замычала, взывая к помощи. Продолжая держать ладонь тесно прижатой к моему рту, меня потащили в кусты мимо подрагивающей в экстазе пары.

Едва оказались за деревьями, меня приложили головой о ствол, отчего в глазах потемнело.

На плечи надавили, вынуждая опуститься.

– Ну же, девочка, не упрямься, - произнес человек дрожащим от похоти голосом.
– Знаю, знаю, нельзя засадить тебе между твоих аппетитных розовых ножек, но уж понежить моего дружка язычком ты можешь.

Меня похлопали по щекам, приводя в чувство.

Прежде, чем караванщик успел приспустить шальвары я ударила.

Получилось вскользь, потому что руки тряслись, перед глазами плыло, а внутри все содрогалось от ужаса и отвращения. Но человек не ожидал сопротивления, потому что охнул и отступил, выпустив меня.

– Сюда!
– крикнула я.
– Мулей! Мулей!

Человек протянул руки, но я отшатнулась и прокатилась по земле, а его ладони сомкнулись на пустоте.

– Значит, вот ты как, - проговорил он.
– Ну, так мне нечего терять. Один ракшас, получу плетей, так хоть попробую тебя на вкус, сладкая Рахат.

Я снова открыла рот, чтобы закричать, но крика не вышло. Меня ударили сзади и я прокатилась по земле.

– Нет, - выдохнула я, когда прыгнули сверху, прижимая к земле.

– Давайте!
– скомандовала Джитана.
– Да берите ее уже!

Я затрепыхалась, но Джитана держала крепко.

– За что?
– вырвалось у меня.
– За что, Джитана?

– За брата, - выдохнула пери, опускаясь к самому моему лицу.
– Ненавижу тебя. За Арона.

Осознание, что меня предала пери окатило ледяным водопадом и на какое-то время обездвижило. А потом было поздно: подоспевшие люди прижали руки к земле коленями, а Джитана, что сидела на животе, быстро развернулась спиной и помогла подоспевшему человеку стащить с меня шальвары.

 По обнаженной коже заскользили шершавые ладони.

– Мулей!
– закричала я.
– Кто-нибудь!

Мне тут же закрыли рот ладонью, помянув ракшасов. Извернувшись, я вцепилась зубами в палец одного из насильников, и, когда он отдернул руку, пронзительно завизжала.

Рот закрыли снова, сунув в него пыльную тряпку, а Джитана принялась распекать людей за то, что церемонятся со мной, как с хрустальной.

Меня приподняли за зад. В бедра уперлось твердое и горячее. Изогнувшись дугой, я отчаянно замычала, понимая, что сейчас произойдет непоправимое.

Пространство пронзил свист, крики, улюлюканье.

Они попрыгали одновременно: с деревьев, из кустов, даже словно из-под земли.

Юркие, по глаза замотанные в зеленое, судя по невысокому росту и жилистому сложению, это были люди. До того, как они оставались неподвижны, глаз не различал человеческих фигур, и только теперь я поняла, как много их здесь, и с самого начала.

Джитана с визгом откатилась в сторону, уворачиваясь из-под рук одного из них. Между караванщиками, что держали меня за руки и этими, одетыми в зеленое, началась борьба. Клубки тел покатились по земле. Тот, что замер надо мной со спущенными штанами, закатил глаза и осел, я чудом успела отползти из-под рухнувшего тела.

Дрожащими руками я натянула шаровары, а когда подняла голову, увидела, что напротив, на корточках, сидит человек.

Взгляд темных, как ночь, глаз, казалось пронзил меня насквозь.

Я не видела лица человека, но вспомнив то, что говорил Мулей о разбойниках, мелькнула мысль, что это худшее из всего, что было со мной до этого, и теперь ничто не убережет от ужасной участи.

Взгляд был до того изучающим, что я невольно поежилась, а когда меня дернули за ногу, притягивая к себе, со всего размаху ударила человека по щеке.

Удар получился глухой из-за тканевой повязки, которая скрывает лицо.

– Так вот значит, какая, Избранная великого Тсара Ягата, - сказал человек низким голосом.

***

Я дернулась, как от удара.

– Кто ты?
– вырвалось у меня.

– Друг, - сказал человек.

– Откуда знаешь об Ягате?
– спросила я.

Словно в ответ небо над головой расчертила молния, как будто огромная звезда не дождалась ночи в силу своей тяжести и нетерпения.