Избранное в двух томах

И они решили сажать горящий корабль. Сажать в поле, с убранным шасси.

Привязались плотнее ремнями к своим сиденьям, заранее — еще в воздухе —

открыли боковой люк (чтобы не оказаться запертыми, если от деформации при

посадке на фюзеляж люк заклинит) и пошли на посадку..

Все ближе и ближе земля. . Вот уже видно, что выбранное поле не такое уж

идеально ровное, каким казалось сверху. Но менять решение поздно: каждая

лишняя секунда пребывания в воздухе может принести с собой взрыв. .

Васильченко плавно убирает газ трем исправным моторам, дает команду

перекрыть пожарные краны и выключить зажигание, подбирает штурвал на

себя. .

212 Все! Машина приземлена и, вздымая клубы пыли, пашет фюзеляжем по

мягкому грунту заливного луга.

Причина пожара была найдена. Огромный риск, на который сознательно

пошли Александр Григорьевич Васильченко и Николай Ильич Филизон, оправдался.

* * *

И все-таки, несмотря на потерю «тройки», новых кораблей вскоре стало

снова четыре, а затем пять, шесть, семь.. Серия шла полным ходом, и «Ту-четвертые» прибывали с завода один за другим.

Опять, как в дни испытаний первых реактивных самолетов, подтвердилась

способность сильного летного коллектива выделить из своей среды нужное

количество подходящих людей для выполнения любого задания.

Правда, на сей раз задача осложнялась еще тем, что требовались не одни

только летчики (причем не по одному, а по два на каждый корабль), но и

бортовые инженеры, и штурманы, и «летающие» механики, и даже некоторые

такие специалисты, которых раньше вообще не существовало, например

бортовые операторы радиолокационных установок. Эти операторы сидели со

своей аппаратурой в маленьком затемненном отсеке в хвосте самолета, и именно

из их уст я тогда впервые услышал в полете непривычные доселе доклады вроде:

— Впереди по курсу на удалении двести — гроза. Или:

— Командир, проходим Волгу. Саратов остается тридцать пять километров

севернее.

Услышав подобное сообщение, невольно хотелось глянуть вниз, даже когда

ничего, кроме сплошной, непроницаемой для взора облачности, увидеть при этом

было невозможно.

Многое изменилось и в условиях летного труда представителей давно

известных, традиционных в авиации специальностей. К некоторым из них

приходилось предъявлять новые, существенно более высокие, чем раньше, требования. На Ту-4, как и на многих последующих типах тяжелых кораблей, обзор летчика сильно ограничен. Из всех частей самолета он, в сущности, только

и видит, что носки двух левых моторов с их винтами.

213 Легко понять, как возросла роль кормового наблюдателя в экипаже!

Настоящий кормовой — это вторая пара глаз командира. И обгоняющий

машину более скоростной самолет, и изменения оставшейся за хвостом погоды (в

которую, однако, придется вернуться на обратном заходе), и, самое главное, что

делается за моторами (из истории с пожаром на «тройке» очевидно, насколько

это существенно!), как ведут себя крыло, закрылки, хвостовое оперение, — все

это командир может «видеть» только глазами кормового.

Кормовой должен знать, какие наблюдения надо доложить незамедлительно, а когда следует сначала прослушать сеть и не прерывать разговора на более

важную, чем его сообщение, тему (для этого он обязан, кроме всего прочего, уметь правильно оценить, что важно, а что второстепенно).

Даже такое, казалось бы, относящееся скорее к актерской квалификации

требование, как хорошая дикция, тоже предъявляется, особенно в острых

ситуациях, к хорошему кормовому!

Мне доводилось в разное время и на разных кораблях летать с такими

отличными кормовыми наблюдателями, как Григорий Григорьевич Ирлянов, Борис Александрович Балышев, Сергей Александрович Соколов. Одно время в

корме управляемого мной самолета летал инженер Владлен Семенович Кузовлев.

Машина, которую мы тогда испытывали, была новая, опытная, с четырьмя —

также опытными — реактивными двигателями. Легко представить себе, какую

большую ценность в подобных условиях представлял квалифицированный, специализировавшийся именно на двигателях инженер в кормовой кабине! Тут

«вторые глаза» оказались даже полезнее, чем если бы на их месте были «первые».

Великое дело — надежный кормовой!

И все-таки еще существеннее было подобрать на каждый из поступающих

один за другим «Ту-четвертых» надежных командиров. И такие нашлись. Вскоре

приняли новые корабли Ту-4 Б. Г. Говоров, А. П. Якимов, С. Ф. Машковский, Ф.

Ф. Опадчий, В. В. Пономаренко, А. Д. Перелет, И. Ш. Вагапов, М. В. Родных..

Перечитав только что написанный (не первый и далеко не последний в этой

книге) перечень фамилий, я подумал, что иной читатель, наверно, пропустит его, 214 Оставит вне своего сознания, как некое инородное тело, нарушающее

нормальный ход повествования. Не знаю, может быть, так оно и есть. Но

обойтись без подобных перечней я не могу. И очень прошу читателя: пожалуйста, не пробегайте их торопливым, равнодушным взглядом! Остановитесь на каждой

из этих фамилий! За ней стоит славная, боевая, нелегко сложившаяся биография

незаурядного человека, настоящего авиатора, патриота своей Родины и своего

единственного на всю жизнь дела.

Не пропускайте этих имен, товарищи!

. .Корабли залетали. И в массу удачных полетов, в полном соответствии с

неумолимыми законами статистики, стали вклиниваться разные «случаи».

Дошла в этом смысле очередь и до нашей «двойки».

По заданию мы должны были в этот день набрать максимальную высоту —