Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16

– Я могу о себе позаботиться, – сказал Льюис и попытался пройти.

Но Оберхоллер встал, по-прежнему преграждая путь. И, выпрямившись во весь рост, он, казалось, отбросил всю свою мягкость и кротость.

Его взгляд за стеклами пенсне стал пронзительным. Стоя близко к Льюису, он произнес ровным, рассудительным тоном:

– Я не шучу, герр Меррид. Я серьезно даю вам совет. Немедленно увозите отсюда свою сестру и друга. Поезжайте в Париж, Берлин, Нью-Йорк. Да хоть в Тимбукту. Но не оставайтесь в Австрии. И не вмешивайтесь в дела, которые вас не касаются.

В голосе герра Оберхоллера безошибочно слышались неподдельная серьезность и жесткое предостережение. Но Льюис, слишком обеспокоенный и расстроенный, не оценил их по достоинству. Он сказал как можно более легкомысленным тоном:

– Сожалею, герр Оберхоллер, но Тимбукту меня не интересует. И боюсь, я из тех, кто вмешивается в дела, которые его не касаются. Но в любом случае благодарю вас. – С этими словами он отодвинул собеседника и прошел мимо.

Остальные уже сидели в санях. Карл устроил долгое прощание с Сильвией, нависая над ней и всем своим видом показывая, что она принадлежит только ему. Он словно бы ждал платы за то, что позволил ей отлучиться на два коротких дня. Взгляд Льюиса посуровел. Ему было трудно судить, с желанием ли Сильвия обнимает в ответ жениха или просто не противится его объятиям. Одного этого спектакля было достаточно, чтобы мысли Льюиса закружились в еще более мучительном водовороте.

Наконец они отправились. Большую часть пути в Лахен Конни и Стив болтали безостановочно, но Льюис помалкивал. Как и Сильвия. Казалось, ледяные оковы молчания связали их вместе. Льюис погрузился в глубокое уныние. Он любил эту девушку. Она была, как он наивно воображал, идеалом, который он искал всю жизнь. Но кто она, что собой представляет? Дочь елейного негодяя. Она лгала самим своим молчанием. Он раз за разом с горечью повторял себе, что должен избавиться от этой безумной, несчастной одержимости, забыть Сильвию, освободить себя навсегда от этой дикой, раздирающей сердце боли.

В таком настроении он пребывал, когда они скатились по последнему склону к Лахену. Сколь бы маленькой ни была деревня, она представляла разительный контраст со снежной пустыней, недавно ими покинутой. По улице шли люди, в кафе гремели звуки все того же дешевого радиоприемника, где-то на железнодорожных путях к паровозу с грохотом прицепляли товарные вагоны, рельсы тянулись от станции куда-то в сторону цивилизации. Путники спустились в кафе, где Стив немедленно протопал к барной стойке и заказал выпивку. За столом, склонившись над неизменной кружкой темного пива, сидел Генрих, кучер, недавно доставивший Льюиса в гастхоф.

Он по-совиному взглянул на вновь прибывших, потом едва заметно, с определенной сдержанностью улыбнулся Льюису.

– Вы вернулись, – сказал он. – А я вам говорил, что вы вернетесь.

Льюис молча кивнул.

– Выпить хотите? – дружески предложил Стив, который чувствовал себя как дома в любом баре.

Генрих согласился выпить еще пива. Прикладываясь к кружке, он то и дело обводил тусклым, но проницательным взглядом компанию чужестранцев и все помещение, особенно часто посматривал в окно. И говорил. Он говорил очень много, гораздо больше обычного. Он громко рассуждал о погоде, о снеге, о радиоприемнике, которому когда-то пришел «капут», а потом его починили, о красивой мелодии, которую теперь играл этот красивый починенный приемник. Внезапно посреди своей громкой, глупой тирады он наклонился к Льюису и отрывисто произнес – совсем не громко и отнюдь не глупо:

– Берегитесь. За вами следят.

А в следующую секунду уже громогласно восхвалял отменное пиво.

Потрясение, вызванное этим внезапным предостережением, помогло Льюису взять себя в руки и преодолеть уныние. В этот момент Стив, заплатив за напитки, выходил из бара вместе с Конни. Поезд отправлялся примерно через пять минут. Льюис вместе с Сильвией пошли следом, отставая на несколько шагов. Подойдя к двери и выглянув на улицу, он остановился, повинуясь какому-то инстинкту, и, вытянув руку, придержал Сильвию.

Ничего этого не заметив, Стив и Конни пересекли улицу, направляясь к станции. Они остановились у кассы, расположенной прямо напротив кафе, и Стив наклонился к окошку, чтобы купить билеты. В этот момент двое мужчин, беспечно подпиравших стену неподалеку, внезапно отделились от нее, энергичным шагом подошли к кассе и арестовали Стива и Конни.

Все произошло тихо и без малейшей суеты. Минуту назад Стив и Конни покупали билеты, и вот они уже взяты под стражу. Ровно в тот момент, когда блеснули наручники, из-за угла вышли еще четверо полицейских – двое в форме, двое в штатском – и направились к кафе.

Льюис сразу сообразил, что целью этого комбинированного демарша были Сильвия и он сам. В ту же секунду краем глаза он увидел, что товарный поезд на главном пути, уже укомплектованный, со всеми вагонами, тронулся с места. Льюис среагировал молниеносно.

Он быстро сказал Сильвии почти приказным тоном:

– Мы должны до него добежать.

Схватил Сильвию за руку, и через секунду они уже были на другой стороне улицы. Полицейские заметили их сразу и, крича в унисон, бросились в погоню. Добежать до станции было невозможно, поэтому Льюис свернул в сторону железнодорожных путей. К счастью, ворота были открыты. Беглецы помчались прямо через рельсы. Сильвия бежала легко и быстро, но поезд стремительно набирал скорость, и к тому моменту, когда они оказались на главном пути, мимо уже проплывал последний вагон. Льюис, сделав отчаянный рывок, каким-то образом ухватился за поручень и, таща за собой Сильвию, вскочил на подножку. А затем они вместе ввалились в вагон, упали на пол и некоторое время так и лежали в темноте, не в силах подняться, тяжело дыша и слушая бешеный стук крови в ушах.

Льюис пошевелился первым. Он сел на соломе, устилавшей пол вагона, и скованно произнес:

– Простите, мне пришлось это сделать. Иначе нас бы отправили в тюрьму.

Сильвия отбросила прядь волос, упавшую на щеку. Ее потемневшие прекрасные глаза неотрывно смотрели на Льюиса. Потом она сказала сдавленным голосом:

– Это я должна извиняться. Я втянула вас во все это. – Ее губы дрожали. – О, теперь все бесполезно и безнадежно. Они нас заметили. С тем же успехом мы могли бы сдаться.

Видя, как сильно она огорчена, он размяк и снова почувствовал к ней жалость.

– Все не так уж безнадежно. Мы по-прежнему на свободе, верно? Конни и Стив будут молчать. Ничто не помешает вашему отцу добраться до Брейнтцена, как мы договорились. Если нам удастся раздобыть машину и тоже туда попасть, полагаю, мы сможем перевести его через границу.

Лоб Сильвии постепенно разгладился.

– Вы так думаете? – пробормотала она. – Что мы все равно сможем перевести его через границу?

– Шанс есть. Работа предстоит нелегкая, но если мы будем действовать вместе, то, возможно, справимся. Первое, что нам нужно сделать, – выбраться из этого поезда. Само собой, полицейские сообщат по телефону на следующую станцию. А если нас здесь найдут, будет трудно объяснить, как мы тут оказались.

Сильвия оглядела вагон, представлявшийся безопасным пристанищем посреди враждебной вселенной. В ее взгляде промелькнула тень сожаления. Но она ответила твердо:

– Я все сделаю в точности так, как вы скажете.