Изгнанники Эвитана. Том Третий. Вихрь Бездны

А между благородным врагом и менее благородными выбор очевиден.

– Я вижу во сне камни. То раскаленные, то ледяные. Там или жарко, или очень холодно.

Про трясину Роджер решил умолчать. С ней всё до рвущего душу безумия жутко, но понятно. А вот стужа и жар...

Каменные плиты - вот что это было!

– Эти камни - двор. Во сне я не могу с них встать...

Тенмар молчал целую вечность... наверное, минуту или две. Ревинтер даже успел набраться решимости и поднять на врага-собеседника взгляд. Но в полутьме что-то разобрать на лице - не сумел.

– Надеюсь, ты понимаешь, Роджер, что это - не просто сны, - нарушил, наконец, молчание подполковник. Глухим тяжелым голосом.

"Роджер". "Ты". Такое Тенмар позволяет лишь со своими. А сейчас просто пытается разговорить Ревинтеровское отродье. Но как же хочется поверить в иллюзию! Как когда-то - что мама сама упала с лестницы.

А сейчас - ты решил, что тебе вдруг простили не прощаемое? То, что ты никогда не простишь себе и сам?

– Ты действительно при этом мерзнешь или мечешься в лихорадке. Попробуй вспомнить, Роджер: там, во сне, ты - это ты?

Теперь черные глаза прожигают душу. Ревинтер видел такие в детстве на гравюре. Тенмарские глаза... из древних легенд. На старинном гербе Лиара - рысь и волк, а Тенмара - золотой дракон.

Анри Тенмар, ты хочешь помочь глупому подлецу, но что ты знаешь о самом себе? Ты же...

– Нет, я... будто смотрю чужими глазами...
– Ревинтер-младший, не выдержав, отвел взгляд... пока не сгорел на самом деле!

И наваждение пропало.

Просто старые книги, в которых копался мальчишка-неудачник... А с Тенмаром он знаком давно. И прежде такое из глаз врага не глядело. Ненависть, ярость, презрение - сколько угодно. Но выжигающее... непонятное нечто?

Выжигающее. Душу... или гниль в ней? Если там вообще еще осталось что-то, кроме гнили...

– Я... будто...
– взгляд Роджер больше поднять не пытался. На всякий случай.

Завтра всё будет иначе. Когда кончится эта ночь кошмаров! Она же когда-нибудь кончится?

Он вздрогнул, пытаясь изгнать из памяти... или хоть засунуть в самые дальние ее закоулки...

Огромные фигуры в серых плащах. Капюшоны скрывают лица. В тусклых рыбьих глазах - высохшее равнодушие. Громадные, страшные руки хватают, несут на камни!

Больно!..

Гиганты. Великаны. Всегда молчаливые и неотвратимо безжалостные, как эти камни. Жестокие великаны... нет, великанши!

– Я... я там - ребенок! Мне...
– Роджер попытался понять. Честно.
– Мне не больше трех лет. А... раньше было еще меньше...

– Трех?!

Глаза Тенмара уже не кажутся потусторонними. И в них больше не горит мрак с древней гравюры. Перед Роджером вновь - только жесткий, непреклонный подполковник эвитанской армии. Но и ему, а не только недавнему непонятному... потомку Тенмарских властителей, сейчас лгать невозможно. Даже нечаянно. Да и незачем уже.

– Трех... Или, может, двух. Но ходить я там умею... и говорить. Сейчас зима... вторая зима моей жизни.

– Роджер, попробуй ответить точно: этот ребенок - мальчик или девочка?

Ревинтер чуть не ошалел от подобного вопроса, но воспоминания оказались сильнее.

Серое платье... Под него так удобно прятать... выбеленную известью игрушку.

Вновь едва не замутило - удержали лишь остатки силы воли. И нежелание предстать перед Тенмаром еще большим слабаком.

– Девочка...
– удивленно выговорил Ревинтер.

– Понятно.

Темная амфора - вновь в руках подполковника. Багровое вино льется в две глубокие гладиаторские кружки. Как кровь... сколько ее было там?! Не в жутком мире неведомой девочки, а в жизни самого Роджера!

Багровая, засыхающая кровь на телах и одежде ни в чём не повинных крестьян. Багровое зарево сжигаемых дотла мирных деревень...

"Пусть винят во всём своего лорда", - говорил отец.

Но там, где проходили каратели, уже некому было кого-то винить...

Это он, Роджер, был в числе тех, кто прокладывал путь сквозь Лиар огнем и мечом?! Роджер, что в детстве прочел столько хороших, чистых, благородных книг и дал себе столько бесполезных клятв?!

– Пошли!
– встряхнул темными отросшими в Квирине волосами Тенмар.

Здесь любят длинноволосых гладиаторов...

– Куда?
– устало выдавил Ревинтер вопрос, не имеющий особого значения.

Если уж на то пошло - сейчас он отправится по приказу Тенмара куда угодно. Хоть добровольно на плаху. А чем эта скамья под статуей Флавиана Первого за плаху не сойдет? Или лучше перетащить к подножию Вареза? Как-никак - языческий бог. Ему положены жертвоприношения...

Анри чуть усмехнулся в полутьме. Будто прочел мысли незадачливого министерского сына:

– Я достаточно пьян, чтобы взяться вас учить.

У самого Роджера уже вовсю шумит в голове. А вот во взгляде Тенмара как раз - ни намека на хмель.

Николс покорно поднялся и потащился за подполковником на середину зала. А оттуда - к противоположной стене. Там развешана целая коллекция оружия - от северных мечей и эвитанских шпаг до кривых ятаганов Востока.

Если Тенмар, наконец, принял решение убить врага... Кто осудит подполковника - когда тот сошлется на крепкое вино и темноту? Ревинтер и сам бы не осудил...

Всего три свечи в линию, между ними расстояние - шаг. Там, в Лиаре, в Амалианском аббатстве, у Роджера тоже был всего шаг - до безвозвратного падения в грязь.

А теперь - куда? В давно и нетерпеливо ждущую Бездну?

Какая холодная рукоять! Роджер едва не вздрогнул вновь. Впрочем, может, в полутьме Тенмар не заметит очередной слабости? Тем более, это давно уже не от страха. Просто по привычке.

Ревинтер-младший давно разучился бояться. И даже сам не понял, когда. Наверное, когда стало почти всё равно - жить или умереть...

А сейчас Тенмар вручил врагу боевое оружие. Значит, себе взял такое же. И значит - убьет.

– Почему сейчас?
– хрипло вырвалось у Роджера.

– О чём вы, капитан?
– Анри отступил на шаг, принимая боевую стойку.

Как же легко и смертоносно он движется! Не ступает - перетекает... А Роджер еще восхищался Эверратом. Да тот рядом с командиром - неповоротливая черепаха.

Отец говорил, что Анри Тенмар в сравнении с молодым Ральфом - всего лишь рысь против льва. Но лев - давно стар, а крысенышу и когтей рыси более чем достаточно. Одного взмаха хватит...