Измена. Избранная для дракона
Шрифт:
Не даёт мне опомниться. Сразу проникает в мой рот, терзает губы. Жадно, голодно, властно. Берёт, не спрашивая.
Ни выдохнуть, ни вдохнуть, ни подумать, как следует, о том, что происходит. Разум молчит, телом правят животные инстинкты.
Прошлое накрывает лавиной и топит, топит под собой, заставляя забыть обо всём. Настоящего нет, будущего тоже.
Время смешалось, и уже не разобрать, кто я и где. Есть только его губы, его прикосновения, его запах. Горького миндаля, чёрного перца и тёплой кожи, такой родной и любимый. Такой – его.
– Моя Эйви, – шепчет хрипло, покрывая беспорядочными поцелуями
Тиррэн по-хозяйски расправляется с тугим пучком у меня на затылке, и мои волосы вдруг свободно падают на плечи. Он пропускает их сквозь пальцы, мягко массирует мне затылок.
Острое, давно забытое чувство потребности в другом человеке и собственной нужности. Важности. Ценности.
Я запуталась, окончательно запуталась.
– Наконец-то моя, снова моя, – меня плавит его бархатный голос, плыву от его смелых прикосновений. – Эйви, девочка моя, как я этого ждал, ты бы знала. Ни с кем, как с тобой…
Ни с кем, как с тобой…
Эта случайная фраза, вкупе с невесть, когда расстёгнутыми пуговицами платья внезапно отрезвляет. Он меня сравнивает с другими. С нею.
Спящий разум постепенно пробуждается, как и совесть, и память, и злость.
– Нет… – пытаюсь отстраниться от него, вывернуться из удушающих объятий. – Нет, Тиррэн, остановись.
Он не слышит меня или делает вид, что не слышит. Не останавливается.
Прижимает к себе ещё сильнее. Болезненно прикусывает шею. Ведёт горячей ладонью по бедру под юбкой, касается там, где никто не касался четыре года. Внутри вспыхивает паника.
Я понимаю, что вот-вот случится, и это пугает до дрожи!
– Прекрати! – упираюсь кулачками в его каменные плечи, тяжело дышу, смотрю на него исподлобья. – Хватит! Всё!
Моя грудь поднимается вверх-вниз, будто пробежала стометровку. Тиррэн тоже тяжело дышит. Его глаза сейчас тёмно-синие, будто штормовой океан, взгляд блуждает по моим распухшим губам, груди, которая чудом не вываливается наружу из расстёгнутого платья.
Он тяжело сглатывает:
– Действительно, хватит, – соглашается глухо. – Болтать. Тебе много больше идёт, когда твой рот занят, Эйви!
Резко подаётся вперёд, опрокидывая меня на спину. Теряю равновесие и чувствительно прикладываюсь затылком о подлокотник кресла.
Перехватывает мои запястья и уводит их вверх, блокируя над головой.
Нависает надо мной, коленом раздвигает мои ноги в стороны. Чувствую на себе вес его тела. Не дёрнуться, не шелохнуться. Снова сминает мои губы, на этот раз грубо и зло, будто мстит за что-то.
С ужасом понимаю, что он не остановится. Что мою растерянность и глупую тоску по прошлому он принял за согласие и слабость. Решил, что раз я осталась, то он имеет на меня все права!
Вот только это не так! И если он не понимает слов, значит, придётся объяснить по-другому! Действиями!
Перевожу дыхание, делаю вид, что сдалась. Обмякаю в руках Тиррэна, отвечаю на поцелуй, прихватываю губами нижнюю губу дракона, а в следующую секунду со всей дури впиваюсь в неё зубами.
Мне тут же становится легко – Тиррэн больше не вдавливает меня в кресло. Отшатывается назад, отступает на несколько шагов, раздражённо вытирает со рта капли крови, неверяще смотрит на кончики своих пальцев, выкрашенные в алый, затем на меня.
Его искажённое бешенством лицо частично
скрыто светло-каштановыми прядями, но ярко-синие глаза полыхают ненавистью.Морщусь от потока отборной брани, который обрушивается на меня. Вскакиваю с кресла, обхожу его и останавливаюсь позади. Теперь, когда нас разделяет хоть какая-то преграда, мне спокойнее, чувствую себя защищённо.
Вытираю рот тыльной стороной ладони и отточенными движениями застёгиваю крохотные пуговицы на груди. Раз, два, три, четыре, пять! Готово!
С опаской смотрю на Тиррэна, чьи глаза сузились в опасном прищуре. С уголка его рта стекает тонкая алая струйка. Внутри шевелится неуместная жалость: не слабо так я его прихватила!
Сжимаю руками резную спинку кресла. Гладкое позолоченное дерево скользит во влажных от волнения ладонях.
– Я просила тебя остановиться! – зачем-то оправдываюсь.
– Я и забыл, какая ты горячая штучка, Эйви! – усмехается он.
– Не трудись вспоминать! – мотаю головой, внимательно наблюдая за каждым его движением. – Я здесь только ради сына! Поэтому… никогда больше! Так! Не делай! Иначе…
– Иначе что? – дракон опасно прищуривается, чуть склоняет голову набок и принимается медленно обходить кресло. – Сама-то себе веришь? Для кого этот дешёвый цирк? Мужчина всегда чувствует, когда его женщина течёт. А ведь я человек только наполовину, Эйви, забыла?
Он прикрывает глаза и с наслаждением втягивает воздух хищными ноздрями.
– Ты охрененно пахнешь, Эйви, – проговаривает медленно и с расстановкой.
В синих глазах напротив – неотвратимость и мой приговор. Он не отступит сам и не даст уйти мне – понимаю отчётливо. Я сама виновата: проявила слабость, дала повод. И теперь, когда хищник почуял запах крови, он не отпустит добычу.
Не остановится, пока не возьмёт то, что считает своим!
Очень медленно, не спуская с меня глаз, Тиррэн начинает медленно огибать по дуге кресло, которое нас разделяет. Его стальные мускулы перекатываются под тонкой тканью рубашки. Чувствую себя ничтожной, хрупкой и беспомощной перед ним.
Во рту становится сухо, инстинкты обостряются.
Шаг, ещё один и ещё.
Мозг отчаянно ищет выход из заранее проигрышной схватки.
Впиваюсь ногтями в плетёную спинку кресла.
– Ты говорил, что не рассчитываешь на брак в полном смысле этого слова! – от осознания того, что я в ловушке, которая вот-вот захлопнется, меня начинает бить мелкая дрожь. – Ты обещал!
Выкрикиваю обвиняюще. Тиррэн не останавливается. Равнодушно пожимает плечами:
– Передумал.
Он останавливается в паре шагов от меня, замирает, будто лев перед финальным прыжком. Даёт мне последний шанс сдаться добровольно:
– Зачем ты всё усложняешь, Эйви? Сама ведь знаешь, что всё кончится этим, рано или поздно. Теперь, когда ты снова МОЯ. Иди ко мне, малыш, ну? Это же я!
Он разводит руки в стороны, открывая объятия. Не нападает больше, а терпеливо ждёт. На его губах обезоруживающая улыбка, беззаботная и так хорошо мне знакомая. Улыбка моего Тиррэна из той, прошлой жизни.
Вот только всё портят глаза. Колючий взгляд дракона ни капли не сочетается с его сладкими речами. В ледяной синеве, что неотступно следит за каждым моим движением, отчётливо виден холодный расчёт и нет ни намёка на чувства.