Измена. Избранная для дракона

Он всё для себя решил. Что хочу или не хочу я – его не волнует. Важно только то, что ОН хочет. Я не выйду из этой комнаты, пока он не получит своё.

Кажется, осознание происходящего отражается в моих глазах, потому что губы дракона кривит злая усмешка, после чего он делает последний шаг ко мне. Наклоняется вперёд. Одной рукой легко подхватывает кресло и отшвыривает его в сторону.

Кресло с грохотом ударяется о стену. Раздаётся жалобный треск дерева.

Жмурюсь и втягиваю голову в плечи, сжимаюсь в комочек, вскидываю перед собой руки в бесполезном защитном жесте:

– Если тронешь меня…

В следующий миг запястье обжигает горячим захватом. Тиррэн рывком притягивает меня к себе. Чувствую на лице мятное дыхание с нотами горького миндаля, жмурюсь изо всех сил, боясь смотреть на него:

– То что? – рычит угрожающе.

– Я скажу Сэймуру, что это ты убил его отца! – выпаливаю и только после этого решаюсь открыть глаза.

– Так, так, – произносит Тиррэн. – Что я вижу? Правильная до скрипа на зубах леди Шанси опустилась до грязного шантажа?

– Что угодно, лишь бы ты не трогал меня! – пытаюсь выдернуть запястья из его захвата.

Не получается.

– Я настолько тебе противен, что ты готова впутать сына?

В глубине глаз дракона мелькает затаённая грусть, а может быть, это лишь игра закатного солнца и моё бурное воображение.

Но наваждение страсти прошло. Я снова владею собой и на память не жалуюсь. Всё в прошлом – окончательно понимаю это.

А суровое настоящее таково:

– Ты не противен мне, Тиррэн, – отвечаю, устало глядя ему в глаза. – Ты мне… никак. Предатель, убийца, моральный инвалид. Ты разрушаешь всё, к чему прикасаешься. Единственное, за что я тебе благодарна – это мой сын, да и то… Он жив лишь потому, что я вовремя унесла от тебя ноги! Останься я тогда, и блуждали бы сейчас с Сэймуром за гранью, как твоя истинная!

Страшные слова вырываются изо рта против воли. На эмоциях и в порыве гнева. Жалею о них сразу, как только вижу, что попала в цель. Вертикальные зрачки Тиррэна расширяются, по лицу пробегает тень.

– Что… – вскрикиваю от неожиданности, когда меня резко разворачивает вокруг.

Не говоря ни слова, Тиррэн снова куда-то меня тащит. Едва поспеваю за его размашистыми шагами. В доли секунды мы оказываемся у выхода. Щёлкает, открываясь, дверь, я и слова сказать не успеваю, как оказываюсь в пустом коридоре.

Вздрагиваю от звука хлопнувшей двери за спиной. Растерянно оглядываюсь назад. Он выставил меня прочь! Оставил в покое.

Я победила в неравной схватке! Последнее слово осталось за мной, только почему на душе так противно и гадко?

Из окна в конце коридора льётся золотистый солнечный свет. Он падает на деревянный пол косыми лучами. Тут и там в воздухе клубятся пылинки. С улицы слышны весёлые крики детей.

С первого этажа доносится отдалённый звон посуды и аромат вечерней выпечки. Всё так безмятежно, так по-домашнему. Не вяжется с тем, что только что творилось за закрытой дверью покоев его хозяина.

Делаю два шага по коридору. Останавливаюсь. Возвращаюсь обратно к массивной двери из красного дерева.

Заношу руку, чтобы постучать. Мне тошно и стыдно от себя самой за то, что наговорила. Тиррэн не святой, безусловно. Но никто не заслуживает того, чтобы его обвиняли в смерти жены и ребёнка. Как бы то ни было, Сэймур жив.

Если верить слухам, то и к гибели Кэндис Тиррэн не имеет отношения. Единственное, в чём его можно винить – это смерть Освальда.

При воспоминании о старом драконе в груди чувствительно колет. Единственное, что я не прощу никогда. И не пойму, а значит, всё к лучшему.

Пусть мои страшные слова встанут стеной между нами. Пусть Тиррэн оставит все мысли на мой счёт, как это сделала я четыре года назад.

Да, так будет правильно для всех.

Опускаю руку, так и не постучав, разворачиваюсь и быстрым шагом иду прочь по коридору.

15. Отец и дети

Эйвилин.

– Леди Флооора, – вздыхает Суара, обречённо закатывая глаза.

Поворачиваю голову и замечаю, что малышка капнула себе на розовое платье густым коричневым мясным соусом и теперь неуклюже пытается вытереть его указательным пальчиком, после чего облизывает его, переглядывается с Сэймуром, и они одновременно прыскают со смеху, будто заговорщики.

Мы с Суарой теперь сидим рядышком, чтобы беспрепятственно секретничать, а дети – напротив нас.

В отличие от строгой гувернантки, я не могу сдержать улыбку – всё внутри отзывается на искреннее детское веселье.

Прошло несколько дней с того самого разговора. После того, как Тиррэн выставил меня за дверь, мы с ним больше не виделись.

В тот же вечер он уехал из дома и с тех пор все свои распоряжения передавал через прислугу.

Собственно, распоряжений было немного. Как сухо сообщил Винс, мне надлежало выбрать любую комнату в доме и обставить её по своему вкусу. Сэймура и Флору поселили вместе, уступив их настойчивым просьбам.

Глядя на их тёплую дружбу, которая родилась практически сразу и, такое чувство, что крепла с каждой минутой, проведённой вместе, я порой испытывала смутные уколы ревности, но тут же гнала прочь неприятные мысли.

Для детей важно общество сверстников, и хорошо, что Сэймур и Фло теперь есть друг у друга. Это позволяет обоим отвлечься от грустных мыслей.

– Детский сад какой-то, – качает головой Суара, в то время как я тянусь через стол с салфеткой, чтобы помочь Фло спасти платье. – Посмотрите на лорда Сэймура, и берите с него пример! Он намного аккуратнее вас, юная леди, хотя мальчик!

Оглядываюсь по сторонам, чтобы попросить кого-то из слуг принести соду – присыпать пятно, чтобы потом, когда Фло снимет платье, легче было его вывести очищающим магическим плетением. Но, как назло, все куда-то запропастились, за столом на ужине только мы вчетвером: Суара, дети и я.

Тиррэна нет, как и предыдущие дни.

Помогаю Фло промокнуть пятно и опускаюсь обратно на стул. Дети продолжают баловаться и хохотать. Я делаю глоток травяного чая.

– Порой я думаю, – раздаётся скрипучий голос Суары, со вздохом откладывающей приборы в сторону, – что эта блажь покойной, чтобы ребёнок ел за общим столом, была придумана исключительно для того, чтобы портить аппетит взрослым.

В замке Шанси Сэймур обычно кушал в своей комнате, под присмотром, моим или няни, если меня не было в замке. Поэтому порядки Даорров для меня самой оказались в новинку, но отчего-то захотелось встать на сторону Флоры и её матери, а не ворчливой гувернантки.

– Отчего же? – пожимаю плечами. – По-моему, это мило. Дети учатся вести себя в обществе и следить за манерами.

– Вот-вот, – кивает та, – собственно, этим я и занимаюсь вечно за столом, вместо того чтобы спокойно есть. Локти, леди Флора! Уберите их со стола немедленно! И прекратите смеяться! Приличные леди так себя не ведут! Когда я ем, я глух и нем! Так-то!