Изнанка желаний

Когда я сдалась и перешла к пункту о марионетке, Виктория искренне удивилась. По её словам, чернокнижники давно не заявляли о себе столь открыто. Обычно они ютились в своих норах, промышляя куда менее заметными опытами, и зачастую их подрезали другие колдуны. Конкуренция в этой братии была на уровне с Семьями волшебниц, и вытащить на свет мерзкие делишки соседа считалось честным способом расправиться с ним.

Более того, за создание марионетки брались лишь самые талантливые и опытные колдуны. По крайней мере, так объясняли Вике.

Известие об обезьяне не вызвало у неё особой реакции. Она пожала плечами и бросила:

— Какой-то оборотень развлекается. Нарядился как клоун и шастает среди кукол. Думает, что это смешно. Рано или поздно его поймают, и тогда ему будет не до смеха.

Следующий вопрос прозвучал про оборотней. Их Вика описала ёмко и кратко: дурная нечисть. Слабо контролируют свои порывы в псевдочеловеческой форме (как и вся нечисть, оборотни не являются людьми изначально; через укус волком стать не получится), а уж в животной и подавно. Потому на них регулярно объявляют охоту и истребляют при встрече.

— Разве что смущает облик, — добавила Вика задумчиво, — у нас оборотни — это волки, реже лисы. Про гориллу впервые слышу. И для их братии чаще свойственно бросаться на людей, а не бить в барабан. Кроме того, у этой гориллы невероятная удача. Сколько бы её ни преследовали, она умудрялась улизнуть. Причём доходило до смешного — у одной волшебницы подвернулась нога, когда она почти поймала обезьяну. Представляешь?

— Э?.. Да-да. Глупый поворот, — ляпнула я, пытаясь прогнать образ симпатичной девятихвостой кицунэ из головы. И вот зачем Вика упомянула про лис-оборотней? Теперь меня страсть как тянуло найти хоть одну и пощупать за ушки.

— К слову, — сосредоточилась я, умоляя мозг вернуться на рельсы здравого смысла, — Раз уж заговорили про нечисть, что ты думаешь о домовых? Можно ли им доверять?

— Странный вопрос. В Изнанке вообще мало кому можно доверять, — хмыкнула Вика, — Но если хочешь знать моё мнение, то домовой — это по большому счёту безвредная зверушка. И даже полезная, если получится заставить её прибираться. Хотя мало кто разрешит нечисти шастать по своему жилищу. Домовым нет смысла портить отношения с волшебницами, которые изначально не стремятся истребить их. Вот миритритке они при случае могут подгадить. А нам-то за что?

И хотя у меня ещё оставались вопросы, Виктория начала заваливать меня своими. Главным образом её интересовало, на что похожа жизнь безродной волшебницы.

— Я думаю написать книгу, — сказала она, — полнейшее описание Изнанки. И твои ответы помогут читателям понять, как безродные себя чувствуют.

Я честно призналась, что жизнь дичка — это ложка мёда в бочке дёгтя. То есть использовала я куда более дурнопахнущее сравнение, но Виктория перефразировала его так. Незаметно я начала описывать события, которые предшествовали моему преображению. Потом спохватилась — слишком многому из этого следовало оставаться тайной. Пока что.

Ведь и Бехемот, и Рита могли вывести меня к горилле и колдунам. И если совсем повезёт, про похищения тоже что-то вскроется. Хоть Дарья ничего мне про них не говорила, однако я нутром чуяла, что все события увязаны в единую цепочку.

Когда я запнулась и замолчала, Виктория одарила меня понимающим взглядом. Судя по тому, что волшебница не обиделась, она прекрасно понимала, что всякий волен хранить свои секреты.

Всё когда-нибудь подходит к концу. Вот и мы подобрались вплотную ко входу на стадион. Перед нами высились многометровые стволы моли, которые были усеяны колыхающимися ветвями.

Честно признаюсь, никакого желания соваться в эти гадкие джунгли не было. Тем более что вблизи удалось рассмотреть содержимое полупрозрачных стволов. В сероватой плоти мелькали чёрные пятна ихора, скользили по кишкообразным внутренностям. Вполне возможно, что это было лишь подобие внутренностей — вряд ли растения Изнанки нуждались в желудках и прочих приземлённых органах. Обличье им придавал ихор. Я бы не удивилась, если бы он бездумно скопировал материю, которая подвернулась ему при сотворении моли. А этой материей могло быть чьё-то тело…

Подходить с земной логикой к существам Ложной луны было бессмысленно.

Я натянула перчатку для сбора огнецвета — кожаная, облегающая, с пентаграммой на внешней стороне. Я щёлкнула пальцами, однако номер из Цельнометаллического алхимика не прошёл и пламени не возникло.

— Я останусь тут, — сказала Вика, — если с тобой что-нибудь случится у периметра, постараюсь вытащить.

Читать как: геройствовать не буду, глубоко не полезу. Но даже такая помощь была гораздо лучше, чем ничего. Я улыбнулась волшебнице. Достала нокию.

Три будильника на вибрации: через девять, восемнадцать и двадцать семь минут. Они подскажут, как долго я шляюсь в зачарованном лесу и когда настанет пора брать руки в ноги и сматываться.

Я надела амулет, и по телу разлилось тепло. Меня словно накрыло тонким стеклянным колпаком. Слегка исказилось зрение, и пожелание удачи от Виктории вышло глуховатым.

Я махнула ей и торопливо направилась к моли. Сердце выпрыгивало из груди, ладони моментально вспотели. Если дед соврал, то ему не поздоровится…

Добравшись до границы джунглей, я оглянулась. Вика показала мне большой палец. Видимо, без защиты растения бы уже атаковали. Это успокоило меня.

Когда я вошла в дебри, в глазах зарябило от обилия шевелящихся ветвей. Но они не проявляли ко мне никакого интереса, и я осмелела. Отодвинула одно, когда оно загородило путь. Моли никак не отреагировало.

Под ногами проминалась молодая поросль. Пахло… необычно. Пряный травяной аромат смешивался с вонью, будто из помойки.

Но это всё можно перетерпеть. Главное, что оберег работал! В груди разгорелся азарт, и я, мигом представив на макушке пробковый шлем, отправилась покорять дикие джунгли.

Глава 19

Человек — удивительное создание. Он может привыкнуть ко всему. Вот и я быстро привыкла к зачарованному лесу. Конечно, это не означало, что я по своей воле трогала моли. Нет, я выискивала пути, где не пришлось бы тереться о стволы призрачных деревьев. Увы, избегать прикосновений к молодым кустарникам и ветвям-щупальцам порой не получалось. На ощупь они походили на кальмара — осклизлая, будто резиновая поверхность. Если надавить на неё, капли ихора начинали стекаться к месту нажима, образовывали тонкую вытянутую плёнку, которая приникала к внутренней поверхности коры.