Изнанка желаний

С этими сладостными мыслями я и пошла по набережной, обходя по пути травяные кляксы. Осторожность — моё второе имя!

Пустынный Петербург производил впечатление. Лишённый суетливых толп, окрашенный Изнанкой в новые тона и точно размытый у горизонта художником, что задумал воздушную перспективу — он был картиной. А я, получается, исполняла роль девчушки, которая замечталась у полотна и сама не заметила, как провалилась внутрь. Навечно запертая, навечно приговорённая к тому, чтобы лицезреть неземную красоту пустынного города, у которого никогда не было жителей.

Увы, вскоре символизм нарушила фигура, появившаяся вдалеке. Я опознала в ней девушку и расслабилась. Скорее всего, это была волшебница, а как с ними разделываться, я знала. Отметка Дарьи должна была решить все вопросы.

К тому же ощущение слежки никуда не пропало, а значит, за мной кралась не она. И раз уж трусливый шпион до сих пор не показался, то на виду у свидетеля определённо не решится наброситься на меня.

Пространства, чтобы разойтись, не мешая друг другу, у нас было предостаточно. Несмотря на это, незнакомка направилась ко мне — и встала так, что загородила дорогу. Это вынудило остановиться. Некоторое время мы безмолвно разглядывали одна другую.

Чувствовалась в девушке основательность. Не та, что отмечается у толстых особ и является замысловатым способом сообщить, что им не мешало бы скинуть несколько килограммов. Я имею в виду… надёжность, пожалуй. Её карие глаза были наполнены спокойствием, чуть ли не безмятежностью.

В общем, незнакомка располагала к себе. Даже если забыть про то, как грубо она заставила меня остановиться.

— Ты не из Стехиоса, верно?

Я мотнула головой и показала девушке отметину. Коротко рассказала о том, что нахожусь под покровительством Нокса и все претензии относительно того, что я ещё жива, следует направлять его главе.

— Вообще-то, эта часть города ещё за нами, — сказала волшебница, когда я закончила. И улыбнулась — открыто, без подвоха, — Но ты же не охотиться сюда пришла, да?

— Ну… не за демонами. Мне вон туда, — я махнула в сторону стадиона, — один чародей попросил сорвать бледный огнецвет.

Она вскинула брови.

— И ты сунешься в эту дрянь? Одна? Там же всё заросло моли!

— Мне дали амулет, который не даст растениям заметить меня.

Недоумение на лице волшебнице стало сильнее.

— Никогда не слышала ни о чём подобном. То есть… кому вообще нужно соваться в дебри моли? Ихоровых пятен в них не заводится, поскольку трава всё выпивает. Демоны туда не забредают — порвут. А цветы можно нарвать и в более безопасных местах.

Я резко ощутила, что случайная встреча может оказаться куда полезнее, чем предполагалось изначально. Тем более что стехиоситка легко пошла на контакт.

Её звали Викой, и она была земляной волшебницей. Я не представляла, как стихиальный элемент земли может повлиять на характер, однако Вика была настолько близка к идеальному образу девочки-волшебницы, который я выдумала, насколько это было возможно.

Спокойная, приветливая и даже радушная. Особенно после того, как я повторно уточнила, что не собираюсь искать на территории Стехиоса демонов и пятна ихора. Виктория этому обрадовалась и пояснила, что ей жутко не хотелось затевать драку. А пришлось бы, если бы я полезла на земли другой Семьи за добычей. К известию, что я безродная, волшебница отнеслась с равнодушием. Не посочувствовала, однако этого я и не ждала.

— И где мне демонов бить, если всё поделено? — пробормотала я скорее для себя.

— На Ваське, — ответила Вика, — Это спорный остров. На него так долго замахивались все Семьи, что в итоге было решено оставить его в покое.

— Мудро.

— Ну, последний конфликт за право владеть им, лет сорок назад, закончился сотнями смертей. Нас осталось слишком мало, чтобы продолжать войну. А там ещё пара глубоких Гнёзд всплыло. Тяжёлые годы были. Волшебницы чуть не вымерли.

Вика поймала мой одуревший взгляд и, точно оправдываясь, уточнила:

— Мне так рассказывали. Я сама в этом не участвовала. Да и волшебницей тогда не была.

Но меня смутило не это.

Я попыталась уложить в сознании образ того, как десятки волшебниц убивают соперниц из других Семей. Как пространство Изнанки трещит под ударами Концептов. Как торжествуют демоны и потирают руки колдуны, утаскивая в свои лаборатории трупы.

Не так должны вести себя девочки-волшебницы.

Печати инициации отвратительно справлялись с отбором достойных. Может, пора их откалибровать? Моральные детекторы артефактов явно не соответствовали текущей эпохе.

Диалог сделал круговой разворот и вернулся к стартовой точке — обсуждению моли и бледного огнецвета. Виктория подержала в руке амулет Иоанна и с сомнением сказала:

— Да, я чувствую в нём чародейство… Но как ты представляешь себе защиту от растений? Как эта штуковина замаскирует тебя? Моли ориентируются не только на ауру, но и на физические проявления — тепло, звуки шагов и тому подобное.

Я задумалась. Можно, конечно, вернуться в ателье, швырнуть артефакты в лицо Иоанну и гневно возопить, что он пытался меня подставить на съедение деревьям. Это лишит меня одежды, напрасно потратит моё время… плюс я буду должна вернуть чародею деньги. А можно предположить, что старик понимает в своих изобретениях чуть больше, чем простая земляная волшебница.

И хоть от затеи дурно попахивало, я не отказалась от похода на стадион. Покручусь у периметра с оберегом на шее. Если моли не отреагирует, зайду глубже. Делов-то!

К тому же я получу аргумент в грядущем споре. Если повезёт, мой довод сделает Иоанна более разговорчивым. Разыграю карту оскорблённого невежества и потребую за ущерб достоинству ответить на пару вопросов.

Для этого требовалась сущая малость — не сдохнуть на шипах хищных деревьев Изнанки.

Ах да, и сорвать цветок.

Пока мы прогулочным шагом шли к стадиону, я выпытывала из Вики подноготную магического мира. Пусть Дарья и сумасшедший работодатель, даже ей не понравится, если совершенно забью на свою роль женского Шерлока Холмса.

Если выживу, напишу сценарий и отправлю его на Нетфликс. Там ведь любят странные адаптации? Вот и Холмса-женщину полюбят. Правда, актрису, скорее всего, выберут чернокожую…

Первые расспросы не принесли плодов. Вероника отказалась разговаривать на тему похищений. Заявила, что понятия не имеет, пропадал ли кто-то из Стехиоса, и намекнула, что дела Семьи касаются только её членов.