К чёрту правила! Это говорю Я - Гермиона Грейнджер

— Может, попробуем в фундаменте покопаться? — неуверенно предложила Гермиона.

— Здесь он крестраж прятать не стал бы, — ответил Гарри.

Он с самого начала понимал, что сиротский приют был местом, которого Волан-де-Морт решительно избегал. Он никогда не стал бы укрывать там часть своей души. Дамблдор убедил Гарри в том, что Волан-де-Морт ищет в качестве укрытия места, овеянные величием и тайнами, а этот унылый, серый уголок Лондона был так далек от Хогвартса, Министерства или «Гринготтса», банка волшебников с его золотыми дверьми и мраморными полами, как только можно вообразить.

Вернувшись в палатку, они вернулись к разговорам о крестражах и Пожирателях. Снова вспыхнула ссора, только теперь между Роном и Гермионой. Первый утверждал, что Гермиона никудышная хозяйка, а Гермиона чуть не превратила его в кролика. Вскоре, они услышали голоса, и увидели за пределами щита: Дина Томаса, Крюкохвата и ещё какого-то незнакомого волшебника. Они разговаривали о том, что происходил в школе, в это вошло также похищение меча Гриффиндора студентами из кабинета Снегга.

Услышав о мече Гриффиндора, ребята решили поговорить с портретом Регулуса Блэка, который с собой захватила Гермиона. Гарри и тут успел поссориться с кем-то. В итоге, они толком ничего и не узнали.

— Мы бы могли ещё что-то узнать! — воскликнула Гермиона, — почему ты нагрубил ему?

— Успокойтесь оба, — крикнул Рон. — Лучше, давайте думать, куда Дамблдор мог спрятать меч. И вообще, почему он так важен.

— Меч способен уничтожать крестражи! Оружие гоблинской работы принимает в себя лишь то, что его закаляет. Этот меч пропитан ядом василиска! — напомнила Гермиона. — И Дамблдор не отдал тебе меч, потому что еще нуждался в нем, собирался уничтожить им медальон…

— …и, наверное, понял, что, если он завещает меч тебе, они его не отдадут…

— …и сделал копию…

— …и поместил подделку в стеклянный ящик…

— …а настоящий спрятал…. Где? — Они уставились друг на друга. Гарри чувствовал, что ответ незримо висит где-то прямо над ними, совсем близко. Почему Дамблдор не сказал ему? Или все же сказал, а Гарри просто не понял? — Думай! — прошептала Гермиона. — Думай. Где он мог оставить меч?

— Только не в Хогвартсе, — ответил Гарри, возобновляя ходьбу.

— Где-нибудь в Хогсмиде? — предположила Гермиона.

— В Визжащей хижине? — сказал Гарри. — Туда теперь никто не заглядывает.

— Да, но Снегг умеет входить в нее, Дамблдор не стал бы так рисковать.

— Дамблдор доверял Снеггу, — напомнил ей Гарри.

— Не настолько, чтобы сказать ему о подмене меча, — ответила Гермиона.

— Да, ты права, — согласился Гарри и даже обрадовался при мысли о том, что доверие Дамблдора к Снеггу все же было хоть и немного, но ограниченным. — Ладно, допустим, он спрятал меч вдали от Хогсмида, — но где? А что думаешь ты, Рон? Рон? — Гарри оглянулся.

На один озадачивший его миг ему показалось, что Рон покинул палатку, но тут он увидел каменное лицо Рона, лежавшего на нижней койке.

— О, и обо мне, наконец, вспомнили, — сказал Рон.

— Что? — удивилась Гермиона. Рон, не отрывая взгляда от донышка верхней койки, всхрапнул:

— Продолжайте, продолжайте. Не позволяйте мне портить ваш праздник. — Гарри недоуменно взглянул на Гермиону, рассчитывая на ее помощь, но она, озадаченная, по-видимому, не меньше его, лишь покачала головой.

— В чем проблема-то? — спросил Гарри.

— Проблема? Никакой, проблемы нет, — ответил Рон. — Во всяком случае, если верить тебе. — По брезенту над их головами ударило несколько капель. Начинался дождь.

— Ладно, значит, проблема имеется у тебя, — сказал Гарри. — Ну, так давай, высказывайся. — Рон сбросил с койки длинные ноги и сел. Лицо его было теперь озлобленным, он почти не походил на себя.

— Хорошо. Выскажусь. Только не жди, что я буду скакать по палатке, радуясь еще какой-то обнаруженной вами дряни. Лучше добавь ее к списку вещей, о которых ты ничего не знаешь.

— Не знаю? — переспросил Гарри. — Я незнаю? — Плюх, плюх, плюх — дождь становился все гуще, барабанил по покрытому листьями берегу, по реке, что-то тараторившей в темноте. Страх погасил ликование Гарри. Рон говорил в точности то, что, как подозревал Гарри, должен был думать.

— Как-то не похоже, что я переживаю здесь лучшие дни моей жизни, — продолжал Рон. — Сам понимаешь, рука искалечена, жрать нечего и задница каждую ночь отмерзает. Я надеялся, видишь ли, что, пробегав столько недель с высунутым языком, мы хоть чего-то достигнем.

— Рон, — произнесла Гермиона, — прекрати!

— Мне казалось, ты знаешь, на что идешь, — сказал Гарри.

— Да, мне тоже.

— Так что же именно не отвечает твоим ожиданиям? — спросил Гарри. Теперь на помощь ему приходил гнев. — Ты полагал, что мы будем останавливаться в пятизвездных отелях? Находить каждый день по крестражу? Думал, что на Рождество уже вернешься к мамочке?

— Мы думали, ты знаешь, что делаешь! — крикнул Рон, вскакивая, и эти слова словно пронзили Гарри раскаленными ножами. — Думали, Дамблдор тебе объяснил, что нужно делать! Мы думали, у тебя есть настоящий план!

— Рон! — снова произнесла Гермиона, на этот раз, перекрыв голосом шум дождя, но Рон и тут не обратил на нее никакого внимания.

— Ну, прости, что подвел тебя, — ответил Гарри. Голос его был совершенно спокойным, хоть на него и навалилось ощущение пустоты, собственной никчемности. — Я с самого начала был откровенен с вами, рассказывал все, что услышал от Дамблдора. И ты, возможно, заметил — один крестраж мы нашли…

— Ага, и сейчас близки к тому, чтобы избавиться от него, примерно так же, как ко всем остальным. Иными словами, и рядом со всем этим не стояли! — наконец, до Гермионы дошло: Рон весь день носит медальон, а исходя из самого характера и вспыльчивости Рона, крестраж действует на него сильнее остальных.

— Сними медальон, Рон, — крикнула Гермиона. — Быстро, сними! Ты не говорил бы так, если бы не проносил его весь день.

— Да нет, говорил бы, — сказал Гарри, не желавший подыскивать для Рона оправдания. Гермиона злобно посмотрела на него. — По-твоему, я не замечал, как вы шепчетесь за моей спиной? Не догадывался, что именно так вы и думаете? — Гермиона медленно прикрыла глаза.

— Гарри, мы не…

— Не ври! — обрушился на нее Рон. — Ты говорила то же самое, говорила, что разочарована, что думала, будто у нас есть за что ухватиться, кроме…

— Я не так это говорила, Гарри, не так! — закричала она. — Я сказала, что мы должны поддерживать друг друга и не впадать в состояние полного беспамятства!

— Значит, ты на его стороне? — усмехнулся Рон, — мне казалось, что слизеринцы дружат…

Шлепок. Гермиона со всей силы ударила Рона по щеке, чтобы тот пришёл в себя. Реакция была мгновенная. Рон настолько сильно толкнул Гермиону, что она отлетела на приличное расстояние и ударилась затылком об стол. Сознание, благо, не потеряла. Гарри скривился, увидев, что Рон сорвался на Гермионе, и схватил его за ворот, затем ударил в челюсть. Началась драка. Гарри хватал Рона за волосы, за шею, чуть за больную руку не схватил, но сдержался, а вот Рон напротив — бил куда попадал, не жалея сил. Гарри бросился на Рона забыв обо всём: что тот тяжелее, что Рон — его лучший друг. Плевать! Не хватит рук, он пустит в дело зубы! Сцепились. Рухнули на пол. Покатились, дубася друг друга, куда придётся. Препятствием между ними стала Гермиона, которая вовремя стала посередине, когда Гарри и Рон уже занесли кулаки для следующего удара. У обоих под глазом был фингал, ссадины и даже укус на руке Гарри в области запястья.