Кадиш по Розочке

Поезд тронулся, медленно набирая скорость. В окнах замелькали какие-то силуэты. С высоты смотреть в окно было неудобно. Додик попытался прислушаться к разговорам внизу. Интересно, что война и революция в разговорах не встречались. Говорили о хозяйстве, о ценах. Тихо обсуждали какие-то 'дела'. Ругали власть. Но чувствовалось, что это не особенно интересует говорящих. Скорее, это был вариант светского разговора о погоде.

Стало скучно. Давид положил голову на мешок и уставился в уголок окна. Что ж, пока все складывается хорошо. Он около недели в пути, а уже приближается к Мелитополю. Конечно, если бы не неприятность под Курском, он был бы в Харькове на три дня раньше. Только ведь могло быть и иначе. Он мог бы лежать сейчас на железнодорожной насыпи с пулей в голове или бродить ограбленным по курским деревням.

Давид стал думать о Розочке. О том, как они вернутся в Москву, заберут свои деньги у отца и.... Почему-то представлялась их питерская квартира. Нет. Этого уже не будет. Но они будут вместе. Будут сидеть рядышком на удобном диванчике вечерами, во сне он будет чувствовать горячее тело любимой рядом с собой. Все это обязательно будет. Под эти приятные мысли он задремал.

Проснулся он от того, что поезд резко замедлил ход и стал останавливаться. Он свесился с 'третьей полки', пытаясь разглядеть причины остановки. Похоже, что повторялась курская история. Вдоль поезда бежали какие-то вооруженные люди, раздавались крики, выстрелы. Женщины в вагоне испуганно переговаривались, а важная дама, сидящая внизу, напротив Давида, отпрянула от окна.

Мужчины странного вида, замеченные им еще при посадке, двинулись к тамбуру. Двинулись еще человек шесть пассажиров. Давид спрыгнул вниз и тоже, не торопясь, пошел по вагону. На полке не отсидишься. Правая рука у многих была в кармане, а несколько человек крестьянского вида, не особенно прячась, несли в руках обрезы. Вышли в тамбур, открыли дверь. Тут же появилась кудрявая голова в папахе:

– А ну, давайте...
– начал свою речь нежданный гость. Но закончить не успел. Мужчина в несвежей манишке и помятом пиджаке, всадил в него пулю.

Этого будто ждали. Из всех вагонов раздались выстрелы. Стреляли и с другой стороны. Но, похоже, бандиты не ожидали отпора, а пассажиры научились не быть пассивными жертвами. Стрелки расползлись по вагону, выцеливая бандитов снаружи. Те залегли и потихоньку стали отползать, продолжая стрелять по защитникам поезда.

Давид усмотрел какую-то фигурку у насыпи, пытающуюся попасть из ружья в их вагон. Как его учили еще в Москве, поймал противника на 'столбик' прицела, выжал свободный ход курка и выстрелил. Фигурка пропала. Попал. Выстрелил в соседнюю с ней фигурку. С досадой понял, что промазал.

Он ждал повторения рвотного спазма. Но ничего не случилось. Странно, тогда, на курской дороге, он долго не мог прийти в себя. А здесь - никакой реакции. Наверное, потому, что не вижу их глаз. Хотя, может быть, просто начинаю привыкать ко всему этому кошмару. Что-то изменилось в нем самом, а, может быть, в мире.

Бандиты побежали. Телеги, на которые, видимо, предполагалось грузить награбленное, понесли самих бандитов в им известном направлении. Из вагонов стали выскакивать. Люди побежали к голове состава. Завал на путях, который, собственно, остановил поезд, довольно быстро разобрали. Расселись по вагонам. Настроение в поезде изменилось. Попутчики уже не жались кучками. Напротив, люди общались, обменивались репликами, хлопали друг друга по плечам.

Давид оказался рядом с двумя господами потрепанного вида. Товарки угощали их всякими деревенскими разносолами, величали спасителями. Юноше эти похвалы были приятны, но казались какими-то чрезмерными. Его новые приятели и того больше. С удовольствием взяв еду, прикрикнули на теток. Хотя Давида охотно пустили к столу, отодвинув солдата со споротыми погонами.

– Ну, что студент, - проговорил один из них, сверкнув золотым зубом, - Присаживайся.

– Спасибо, - проговорил Давид. Есть хотелось не очень, но общением пренебрегать не стоило. Он потянулся за своим мешком, достал из него круг колбасы и фляжку с водкой. Положил все это на стол.

– Вот это фарт!
– весело проговорил другой - И правильно, за то, что так гладко масть выпала, выпить не грех. Точно, студент?

Разлили, выпили. Глаза приятелей потеплели.

– А что в Мелитополе позабыл, студент?

– Так, мне не в Мелитополь. Мне в Симферополь надо, - проговорил юноша. Незнакомцы почему-то переглянулись.

– А, на море решил податься. К теплу. Это тема.

– Да нет. Семья у меня в Крыму. Жена, теща.

– Так, тогда, студент, тебе в другую сторону ехать надо. От тещи, - засмеялся над чем-то попутчик.

– Мне нужно в Крым, - упрямо и немного по-детски ответил Давид.

– В Крыму хорошо. Пляжи, дамочки, господа с хрустами...
– мечтательно протянул попутчик. Послушай, студент, мы едем в Крым. Можем взять тебя с собой. Ты, конечно, не деловой. Но лишний ствол нам пригодится. Поедешь? С нами легче будет. Одному сейчас ездить не хорошо. Не то время.

Давид задумался. Конечно, эти господа, по всей вероятности, такие же бандиты, как и те, в кого он только что стрелял. Он уже имел дело с самыми разными людьми, которые убивали или собирались убивать. Чем эти господа хуже? Тем, что не пытаются красивыми словами оформить свое желание или необходимость убивать? Может, оно и честнее. А главное, с ними будет проще добраться до Розочки.

Говорили долго. Про жизнь, про непонятный Давиду 'фарт', который все они в Крыму 'поймают'. Внимательно и с сочувствием слушали про мытарства Давида в дороге. Расстались почти друзьями, решив дальше ехать вместе. Поезд к тому времени уже подходил к небольшому Мелитопольскому вокзалу, расположенному среди невысоких домиков.

Глава 7. В Крыму.

Вот уже второй день Давид и два его новых попутчика ехали в сторону Гнилого моря, Сиваша, отделяющего Крым от материковой Украины. Вокруг становилось все более тоскливо. Солончаки, покрытые ржавой травой. Ни деревца, ни куста. И не сказать, что холодно, но как-то промозгло, ветрено, неуютно. Хотя, и то хорошо, что из Мелитополя выбрались живые, хотя и не целые. Один из попутчиков Давида явно отходил.

В Мелитополе, как и ожидалось, поезда до Крыма не ходили. Точнее, ходили, но военные. Из Питера на помощь Севастополю, чьи морячки устанавливали советскую власть на полуострове, шли отряды моряков и солдатов. И это совершенно не радовало Давида. Среди мелитопольских обывателей ползли слухи об убитых офицерах в Севастополе. О конфликте между командованием флота и советом. О стычках по всему полуострову. О восставших матросах, убивавших не только офицеров, но всех, кто им не приглянулся.

Новые попутчики Давида, которые представились Васяткой и Штырем, проявили недюжинную расторопность. Пока Давид закупал у лотошников, толкающихся на привокзальной площади, продукты, его новые приятели где-то раздобыли (времена изменились: Давиду даже не пришло в голову спросить - где) телегу с пегой, печальной лошадью.

– Ты, студент, - небрежным тоном проговорил Штырь - Ты схавайся за городом, вон у той балки. А мы с Васяткой еще пошустрим. Понял?

– Понял, - кивнул Давид.

– Ну, если понял, то не стой здесь. Грузи, что накупил, на телегу, наше прихвати и сваливай.

Давид молча взял лошадь за поводья и вывел на улицу, состоящую из невысоких домишек с палисадниками. Деревня и только. Да и ладно. Ну, что? Почти добрались до Крыма. Теперь до Ялты. Как там-то? Целы ли? Благополучны ли? При каждом вопросе перед глазами вставали картины одна страшнее другой. Юноша старательно тряс головой, отгоняя мрачные предположения. Мысли о том, что он уже не один раз мог лежать где-то под Курском или Белгородом, да и на пути в Мелитополь, не было. Было страшно за них. А он? Что он? Как-нибудь выкрутится. Лишь бы с Розочкой все было хорошо. Лошадь, уныло шлепая копытами, шла за своим поводырем. Видимо, ее мысли тоже были не особенно веселыми.