Кадиш по Розочке

Наконец, противоборствующие силы на перроне пришли к соглашению. Солдаты польского запасного полка начали выпрыгивать из вагонов. Вот оно. Давид выпрыгнул из двери, но не побежал вперед, где организовывалось построение, чтобы куда-то идти, а быстро пролез под вагоном. Попытался выглянуть на другую сторону. Оп. Там тоже стояли вооруженные люди. Ничего. Подождем. Поезд пока стоит. Выглянул еще раз. Пусто. Выскочил и быстро побежал вдоль состава, перескочил еще через пару путей. А вот и перрон с обычной публикой.

И просто хорошо. Давид отряхнулся, поднялся на перрон и с самым независимым видом прошелся вдоль вокзала. Да, вокзал очень даже неплохой. На входе стоял важный полицейский. Он неодобрительно осмотрел Давида, точнее, его мятую и не особенно чистую шинель (все же пятый день в дороге), но пропустил внутрь.

Внутри вокзал тоже был вполне удобным местом. Давид подошел к кассам. Вся польза от этого променада заключалась только в том, что он убедился: кассы были закрыты. Хотя, как ему объяснил невысокий господин в железнодорожной форме, билеты продают. Но только утром в течение часа, поскольку и поездов теперь совсем мало. В основном идут военные и товарные составы.

– Хотя, - вдруг, загадочно подмигнул он - Если вам очень сильно нужно ехать...

– Очень. Поверьте, мне очень нужно ехать, - быстро проговорил Давид - Мне нужно в Крым... Ну, хотя бы до Мелитополя.

– Тогда слушайте, молодой человек. До Крыма пока сообщения нет. Туда идут только товарные и военные составы. До Мелитополя поезда ходят. Только билеты распроданы на две недели вперед. Сегодня и завтра поезда не будет. Будет поезд в Киев. Хотите поехать в Киев? Нет? Зря. Замечательный город. Ну, как хотите. На Мелитополь поезд будет через два дня. Время отправления.... Хотя, какое сейчас время отправления. Словом, подходите послезавтра сюда, к кассам часов в девять. Я вас подожду. Если, конечно, найдете двенадцать рублей.

– Сколько?
– Давид поперхнулся. Сумма была невероятной.

– Двенадцать рублей. Вы же понимаете, молодой человек, что купить билеты можно и за два с полтиной. Только вот шансов на это... Кот наплакал. Да и то, через две недели. Потому, я вас жду с деньгами. Вы согласны?

– Да.

– Вот и хорошо. Смотрите не опаздывайте. И - он оглянулся вокруг - постарайтесь не удивляться. Первый класс я вам не обещаю. А теперь уходите.

Давид заспешил к выходу. У самой двери оглянулся. Господин в железнодорожной форме уже разговаривал с другим потенциальным пассажиром. Понятно, отсутствие билетов - для кого-то хороший гешефт. От этой мысли стало спокойно. Гешефт - вещь понятная. А гешефтмахер подводить не будет. Не нужно ему это. Хотя сумма почти в пять раз больше, чем он рассчитывал.

Утро только собиралось переходить в зимний день, когда Давид вышел из здания вокзала на центральную, Екатеринославскую, улицу. Не в пример родному Бобруйску, да и Курску с Белгородом, улица была замощена. Тротуар тоже был вымощен булыжником. Да и дома были многоэтажные и едва не роскошные. Публика зримо присутствовала. Магазины были открыты. По обочинам дороги ряды фонарей. Давид зажмурился. Война, революция, бесконечная дорога, бандиты и солдаты. Все это казалось наваждением, сгинувшим в лучах холодного зимнего солнца.

Хотя нет. Вон идут красные гвардейцы. И, как водится, господин в кожаной куртке. Только здесь они спокойнее, что ли, не такие громкие, как в других городах. Никого не трогают. Идут по своим делам. Как и все остальные. Давид зашел в чистое здание с надписью 'Венское кафе'. Ладно, отведаем венскую кухню. Молча уселся за столик. В меню венских разносолов не оказалось. Разве только шницель. Зато был борщ, было жаркое, была жареная птица и рыба. У Давида под языком начала скапливаться слюна. Он вспомнил, что угощая своих знакомцев в поезде, сам как-то забыл поесть. Хотя, говорят, что самогон тоже штука сытная. Однако есть хочется. Через минуту к нему подошел официант. Не то, чтобы подскочил, вид у клиента не тот. Но все в пределах приличия. Пришел клиент, нужно его обслужить.

– Чего изволите?

– Будьте добры, борщ мне, жаркое и... бутылочку сельтерской воды.

– Пить будете?

– Нет. Спасибо.

Официант убежал на кухню, а Давид усиленно принялся разглядывать помещение. Помещение было изрядным. Клиентов было не то, чтобы много. Рано еще. Вот пара горожан сидит за тарелками с каким-то супом. Дама в черной шляпке тянет какую-то модную кислятину. Есть хочется ужасно.

Наконец, на столе перед молодым человеком появился столовый прибор, тарелочка с хлебом и тарелка с наваристым борщом с изрядным куском мяса. Давид, едва сдерживая себя, принялся есть. Он понимал, что это не вполне прилично, но отламывал большие куски хлеба, запихивая их в себя, запивая сладкой свекольной жижей. Наконец, голод был утолен. К моменту, когда официант принес тарелку с жарким, Давид уже не торопился. Он смаковал каждый кусочек, запивая его холодной сельтерской. А потом был крепкий кофе. Хорошо-то как. Из кафе Давид вышел в самом благодушном расположении.

Теперь бы где-то провести две ночи и, да пошлет Сущий мне удачу. Он остановил первого попавшегося человека в светлом пальто и шляпе.

– Простите, не подскажите поблизости гостиницу?
– спросил он.

Незнакомец удивленно посмотрел на неказистую шинель студента, грязные башмаки. Но, тем не менее, ответил:

– Да вот то пятиэтажное здание. Видите? На углу с Рождественской улицей. С эркерами. Вот. Это гостиница 'Большая Московская'. Правда, не дешевая. Боюсь, что вам будет дороговато - сочувственно закончил он.

– Спасибо, - поблагодарил Давид, не став развивать тему своей платежеспособности. Он бодро зашагал к указанному зданию с помпезным входом и важным швейцаром возле дверей.

– Чего изволите?
– не слишком приветливо осведомился швейцар, глядя на не особенно впечатляющую одежду гостя.

– Хотел бы остановиться у вас?
– спокойно отвечал Давид.

– У нас тут не ночлежка, - несколько дерзко бросил служитель.

– Я вижу, что здесь. И именно поэтому иду сюда. У вас есть возражения, милейший?
– отвечал Давид с видом английского лорда, общающегося с нерасторопным слугой. Швейцар невольно отодвинулся, открывая дверь, а Давид с гордым и надменным видом вошел в вестибюль. У стойки, где с ним уже разговаривали, как с клиентом, он быстро выбрал номер на третьем этаже за три рубля, небольшой, но приличный и, попросив прислать прачку, поднялся к себе.

Конечно, можно было бы сэкономить, остановившись где-нибудь на окраине. Но уж очень захотелось поспать на чистых простынях, в удобной постели, понежится в ванной комнате, одеться в чистую одежду. В конце концов, он пока потратил меньше десяти рублей.

Подошла прачка, полная женщина лет сорока. Давид заказал постирать и привести в порядок его форму и шинель, предварительно выпоров из под подкладки монеты. Пока же служительница с ворохом тряпья удалилась, а Давид долго смывал с себя грязь, остриг ногти, уложил, как смог, отросшие волосы, побрился и... почувствовал себя человеком.

К вечеру принесли форму, чудесным образом восстановленную почти до прежнего состояния. Давид с удовольствием облачился в нее. Теперь он не напоминал оборванца с окраины. Студент и студент. Спустился на первый этаж. В буфете попил чай со сладкой булочкой. Ни угрозы, ни чего-либо интересного не нашел. Побродив по холлу гостиницы, поднялся в номер и... проспал до полудня.

Давид понимал, что так валяться, мягко говоря, не совсем хорошо. Никогда в прежней жизни он, если не был тяжко болен (а болел он не часто), он не оставался в кровати позже восьми часов. Но тут на него буквально накатила усталость последних дней. Тело блаженствовало в сладкой истоме. Теплая и удобная постель грела. Главное, на него снизошло вдруг ощущение безопасности, уже почти забытое им.