Керкопорта

Елена еще несколько секунд пристально смотрела в глаза Ио. Так не увидев в них чего- то, на что она надеялась, женщина уставилась куда- то в сторону. Лицо ее оставалось прекрасным, но как будто потухло.

– Хорошо, Ио. Я расскажу все. После гибели Париса я оказалась в пустоте. Царская семья меня и при жизни принца недолюбливала, а теперь... Одинокая женщина без средств к существованию, жена вражеского генерала в осажденном городе - можете понять, что это значит?
– Елена опять повернулась к Ио, но тут же поспешно отвела глаза, - Я не знала, что мне делать. Леонид оказался в нужном месте в нужное время. Он тогда был на взлете - герой Фермопил, 'народный генерал' и прочее. Когда я поняла, что он такое на самом деле, стало уже поздно. Потом, когда он поссорился с Советом, стало еще хуже, намного хуже. Я видела, как он постепенно все больше отрывается от реальности. На нем уже поставили крест, а ему казалось, что народ его любит все больше и больше. И самое ужасное - он не хотел меня отпускать. Он кричал мне, грозил. А все вокруг воспринимали меня как женщину этого... этого...

Елена зло посмотрела на Ио и выкрикнула:

– Я не хотела тонуть вместе с ним! И тогда мне предложили решение - как одновременно избавиться от этого животного и доказать Совету свою лояльность.

Ио кивнул.

– И Вы устроили охоту на живца. У меня на глазах провоцировали Леонида на драку со мной. Если бы не поручик, к моменту прихода Феба здесь лежал бы мой труп.

– Нет!
– Елена испуганно отпрянула, - Да!
– Елена глянула Ио прямо в глаза, - И если Вы настоящий рыцарь, каким я Вас увидела при первой встрече, Вы поймете меня, - Она всплеснула ладонями, - Да господи, мужчины!
– она произнесла это слово в сердцах, с придыханием, как будто одновременно с возмущением и восторгом, - Это же Ваш мир, с его драками и смертями. Вы сами выдумали его таким. И что с того, что слабая женщина пытается выжить, играя по его правилам? По- Вашему это преступление?

Елена вскочила и раскинула руки. Этот жест, означающий недоумение, не высказанный возглас 'а как же иначе?', в ее исполнении походил на распахнутые объятия.

– Какая разница? Властям понадобился повод арестовать Леонида. Я им его дала. За это они простят мне связь с ним. Каждый получает, что хочет. Город - спокойствие. Я - прощение грешков. Вы - меня. Вы доказали, что можете меня защитить. Вы - победитель. Вы взяли приз. Так берите его!

– Извините, мадам, - сказал Ио, - я Вас с кем- то перепутал. Я шел на встречу с совсем другой женщиной. Еще раз - простите.

Женское лицо преобразилось. Из него ушла вся мягкость. Черты приобрели жесткое хищное выражение. Елена прищурилась.

– Ну что ж. Тебя бы все равно надолго не хватило.

Сине- зеленое воздушное взлетело из- за стола, больно ударило Ио по глазам и исчезло в темном дверном проеме.

Откуда- то из глубины таверны возник некто еле держащийся на ногах. Он приоткрыл рот, силясь что- то сказать. Не смог. Показал Ио на дверь. Опять попытался высказаться. Оставил эту затею, строго погрозил Ио пальцем, потом махнул на него рукой и куда- то провалился - то ли в кабацкое марево, то ли прямо в преисподнюю.

***

– Прошу прощения, господин...?

Ио оторвался от созерцания липкой столешницы и поднял голову. Над ним стоял давешний артиллерист.

– Ио, - подсказал он молодому человеку.

– Лео, - представился офицер, - подпоручик артиллерии и начинающий литератор. В кратковременной увольнительной с Малахова кургана. К Вашим услугам.

Ио кивнул.

– Очень приятно.

– Смею напомнить, несколько минут назад Вы спасли мне жизнь. Я обязан Вам.

– Не стоит благодарности, - Ио устало махнул рукой, - Это, скорее, я должен сказать спасибо за Ваше своевременное вмешательство.

– Не хочу навязываться, - добавил Лео, - но мне отчего- то показалось, что именно сейчас Вам нужен товарищ.

Ио поразмыслил пару мгновений, опять кивнул. Лео сел напротив и кликнул официанта.

...
– Вот такая история, дорогой Лео, - закончил Ио рассказ о своих злоключениях, когда новые знакомые прикончили вторую бутылку.

Лео покачал головой.

– Странная история. Книжная - как романтическая пиеса.

– Книжная?
– Ио усмехнулся, - Не говорил доктору Гогенхайму, а Вам, пожалуй, признаюсь. В какой- то момент я начал замечать, что люди, которых встречаю, или те, о ком мне рассказывают, смешиваются в моем больном сознании с персонажами прочитанных книг. Происходящее вокруг - с историческими событиями, случившимися сотни лет назад . Дома, улицы, районы Города и его окрестности - с местами в других осажденных городах. Как если бы что- то внутри меня, не найдя подсказок в начисто стертой личной памяти, неуклюже пыталось упорядочить лавину внешних ощущений информацией из общей эрудиции. Наверно, так было с самого моего пробуждения после травмы. Просто я понял не сразу.

По лицу Ио пробежала печальная улыбка.

– А уже совсем в последнее время я с удивлением обнаружил, что в этих ошибочных узнаваниях есть какая- то система и смысл. Будто подсознание хочет что- то подсказать больному разуму, намекнуть на забытые важные обстоятельства, связанные с этими людьми и событиями. Указать на аналогии.

– Может быть, - Лео задумчиво покрутил в руке пустой бокал, - Ваш внутренний гений пытается Вам сказать, что все осады, в сущности - одна большая осада, а все осажденные города суть один вечный осажденный Город?

– Снимаю отсутствующую шляпу, - Ио поднял бокал, - Вы - истинный поэт, Лео. И глубокий философ.

– Интересно, кстати, - подпоручик улыбнулся, - Даже боюсь спрашивать, кого Вы сейчас видите перед собой. Надеюсь, все же, рыцаря из героических песен? Или великого романиста?

Ио серьезно, прищурившись, всмотрелся в Лео. Удрученно махнул головой.

– Не знаю. А о чем Вы пишете?

Лео развел руками.

– Ну а о чем же можно писать, участвуя в величайшей обороне мировой истории? Я пишу про людей Севастополя, их подвиги, любовь к родине. Пишу о том, как исключительные обстоятельства войны выносят на поверхность истинные качества человека: обличают подлость в подлеце и героизм в герое. Осада дает интереснейший материал.

Ио вздрогнул как от удара.

– Что?

– Я говорю, - сказал Лео, жестом подзывая официанта за еще одной бутылкой, - что осада для писателя - кладезь историй, ситуаций и типажей. Интереснейший опыт, опираясь на который можно создать что- то, действительно, стоящее.

– Где- то я это уже слышал, - пробормотал Ио про себя, борясь с растущим внутри раздражением, - Совсем недавно. И даже не один раз.

– Что Вы сказали?
– переспросил Лео.

– Да нет, ничего особенного, - Ио покрутил головой, отгоняя морок, и добавил, - Простите, Лео, а Вам не кажется, что, героизируя войну, Вы поощряете появление вот таких Леонидов?

Ио махнул рукой в сторону выхода. Лео медленно, будто неожиданно заледенев, поставил недопитый бокал на стол.

– Поясните свою мысль.

– известным Вам обстоятельствам, - старательно выбирая слова, начал Ио, - я, безо всякого на то желания, увидел нынешний Город будто младенец - взглядом, не замутненным 'взрослым' опытом. При этом откуда- то из глубины меня возвращается память о нормальной мирной жизни. И потому я лучше других в Городе вижу, насколько это осадное существование противно самой человеческой природе. Я видел врача, радующегося разнообразию ран. Видел ученого, увлеченного созданием новых орудий человекоубийства. Видел обыкновенных добрых людей, готовых убить соседа за неосторожное слово. Видел, как люди живут в непрерывном присутствии в их жизни Врага, некоего призрачного божества, заставляющего безропотно терпеть лишения и выносить жуткие страдания. Безо всякого смысла, на самом деле.

Ио глянул на собеседника. Лео сидел, не шевелясь, сжав губы в нитку. Ио выдохнул и продолжил.

– Я понимаю признательность совершившим подвиг и уважение к понесшим утрату. Но в воспевании всего этого ужаса, его идеализации, объявлении более истинным, честным и достойным, чем мирная жизнь, вижу только глубокую ненормальность, отрицание жизни как таковой. Я уже перестаю понимать, что первично - Враг или осадное сознание. Откуда возникает осада - извне, или зарождается в отравленных мозгах и уже оттуда вылезает в реальный мир?