Княжна Разумовская. Спасти Императора

Его глаза нездорово блестели.

— О чем ты? — я поплотнее запахнула на груди теплый платок, накинутый поверх простого домашнего платья.

— Что у тебя с лицом? — враждебно спросил он, и тут я поняла.

Ведь Серж ничего не знал!

— Третье отделение и жандармы давно установили за тобой слежку, — сказала я, осененная своей догадкой. — Задолго до того ночного разговора, который я подслушала. Поэтому тебе некого винить, кроме самого себя.

— Ты врешь! — отрезал он безапелляционно.

Я усмехнулась.

— Спроси, когда тебя увезут на допрос. Князь Хованский следил за тобой и твоими дружками. Он даже за мной следил.

Серж сердито потряс головой и насупился. Он дышал тяжело, как-то рвано. Слышать правду ему было больно.

— Я тебе не верю, — выпалил он.

Я же пожала плечами.

— Твое право.

— Так что у тебя с лицом? — помолчав минуту, он вновь впился в меня пытливым, любопытным взглядом.

— Твой друг постарался. Граф Перовский. Не пожелаю ему ни земли пухом, ни царствия небесного.

— А ты изменилась, сестра. Стала злее, — взгляд из пытливого сделался оценивающим.

Я позволила себе усмехнуться.

— Нужно было подумать до того, как ты попытался меня убить.

— Я мог бы поклясться, что ты лежала на паркете мертвая... — прошептал он подрагивающими губами, смотря пустыми глазами прямо перед собой.

Я прикусила язык. Едва ли слова Сержа могли представлять опасность. Теперь — точно нет. Его никто не будет слушать и ему точно никто не поверит. Не после того, что он натворил.

Хорошо, что раньше он был слишком сильно занят, чтобы рассуждать об этом. Или пытаться докопаться до правды.

— Почему ты на это согласился? Чего тебе не хватало? Ты родился сыном князя, не в крестьянской семье.

Серж обжег меня кислым взглядом и бегло пожал плечами.

— Хотел досадить отцу, — буднично и просто произнес он, и я сразу же поверила.

В этот раз он говорил правду.

— И что же? — с горечью поинтересовалась я. — Получилось?

— Пока нет.

После этих слов Серж разом как-то обмяк и сгорбился. А вскоре уронил голову на грудь, не желая больше со мной говорить. Я и не хотела.

Ближе к полудню в особняк вернулся Георгий вместе с приехавшими из Москвы офицерами и приставами. Среди них были отец и обер-полицмейстер Николай Устинович. Мне показалось, они были готовы разорвать друг друга и Сержа заодно, пока спорили, какое именно ведомство должно установить за ним надзор.

— А где-то будет отражено, что Сержа схватили вы и граф Каховский? — незаметно вдоль стены я подошла к мужу, который негромко беседовал о чем-то с дворецким и управляющим имением.

Отпустив их коротким кивком, Георгий повернулся ко мне.

— Непременно. В конце страницы мелким, неразборчивым почерком, — сказал он без тени улыбки.

Он был не брит: не успел утром, и на лице проступила короткая щетина. Руку закололо от желания прикоснуться к его скулам и подбородку. Но я не могла. И потому оставалось лишь любоваться издалека, и чувствовать, как в груди все сжималось от тоскливого ощущения.

— Как вы добрались вместе с отцом?

Князь усмехнулся.

— В разных экипажах. Был благословлен обществом Николая Устиновича.

Чтобы не рассмеяться, мне пришлось крепко поджать губы.

— Я могла бы с ним поговорить. Раз уж так получилось, и он здесь.

— И о чем же? — с прохладой поинтересовался мой муж.

— О том, что все его действия лишены смысла. Разумеется, я не намерена... — я бросила на него быстрый взгляд, — не намерена даже раздумывать над его предложением о разводе. И потому он должен отбросить эту мелочность и прекратить тебе мстить.

Я почувствовала, как ладонь Георгия крепко обхватила мое запястье.

— Ты не будешь с ним говорить, — голос князя был низким и твердым.

— Почему это? — я попыталась вырвать руку, но он удерживал ее слишком крепко.

— Потому что тебе не нужно в это вмешиваться. Это не твоя задача. И уж тем более не твое дело.

— Не мое дело? — я вскинула брови, почувствовав, как в груди закипел гнев. — Отец нападает на тебя, на наш брак. Думаешь, это меня не касается?

— Варвара, хватит, — в его голосе прозвучала железная нотка. — Я разберусь с ним сам. Ты думаешь, я позволю, чтобы моя жена заступалась за меня, словно я не могу защитить свою честь?

От злости захотелось топнуть ногой! Я чувствовала себя так, словно мы говорили на двух иностранных языках. Георгий меня не слышал. Не хотел слышать. И понимать тоже не хотел!

— Это не про честь. Это про то, что мой отец разрушает нашу жизнь. Если ты думаешь, что я буду просто сидеть в стороне и ждать, пока ты...

— Я сказал, нет! — князь повысил голос, оборвав меня. Его глаза сверкали яростью. — Не смей говорить с ним. Не смей унижать ни себя, ни меня.

Я замерла, пытаясь переварить услышанное. Горло сдавило от обиды, но я проглотила все слова, которые так и рвались наружу. Муж ждал моего ответа, но я молчала.

— Варвара, — его голос стал тише, но не мягче. — Ты доверяешь мне?

— Доверяю, — сказала я наконец, хотя в моих глазах наверняка читалась обида.

— Тогда оставь это мне, — и он сердито поджал губы.

— Хорошо, — сказала я тихо, вырвав запястье из его руки. Он позволил мне это сделать, но не отступил ни на шаг. — Я не буду с ним говорить. Но только потому, что ты так решил.

Князь молча кивнул.

Я отвернулась, чтобы скрыть вспышку обиды, пронзившую меня. Еще секунда, и я выкрикнула бы что-то, о чем могла бы пожалеть. Вместо этого я сделала вид, что меня заинтересовали приготовления к чаю в малой гостиной.

Шагнув в сторону, я услышала, как Георгий шумно выдохнул.

— Варвара, я… — заговорил он, но был перебит.

— Ваше сиятельство, извольте ответить на несколько вопросов. Еще раз, как именно вы обезоружили князя Разумовского?

Его окликнул обер-полицмейстер.

Не став дожидаться ответа мужа, я ушла, чувствуя себя разбитой этой ссорой, взявшейся из ниоткуда. Его слова эхом отдавались в голове: «Это не твое дело. Я сам разберусь.».

Я шагала по гостиной, стараясь успокоиться, но вместо этого только сильнее ощущала растущую внутри пустоту.