Княжна Разумовская. Спасти Императора

И что теперь? Ждать, пока он будет принимать решения, не спросив моего мнения?..

Но времени, чтобы обижаться на мужа, у меня не было. Вал нежданых гостей нарушил в доме все приготовления. Их нужно было кормить, и на кухне с этим не справлялись: не хватало рук. Лакеев тоже было немного, как и горничных, как и всех остальных. Поэтому я с головой погрузилась в бытовые проблемы и мелочи, и это очень помогло мне отвлечься.

К счастью, худшие мои опасения не сбылись: никто не высказал желания остаться в имении на ночь, все спешили доставить Сержа в Москву и поскорее отрапортовать Государю. Отец проходил мимо меня, даже не глядя. Заговорил со мной ровно два раза: чтобы поздороваться и попрощаться. Не делал попыток загнать в угол, остаться наедине, застать меня врасплох. В принципе, всем своим поведением он подчеркивал, что дочери для него не существует.

Я была только рада. И не без злорадства ловила взгляды, которые тайком бросали на него другие люди. Его сын-террорист был пойман при попытке убийства его же опальной дочери. Драма, достойная Шекспира.

Все незваные гости разъехались лишь глубоким вечером. Я была совершенно измотана и поднялась в спальню, сказавшись больной. Даже ужинать не стала. Не хотелось. Болела голова, и за целый день обида на Георгия только окрепла, а внутри скопилось раздражение.

Я не хотела ругаться с ним и скандалить. Не было ни сил, ни желания. Поэтому я надеялась побыстрее уснуть и поговорить уже завтра, на свежую голову. Но муж вернулся в спальню раньше, чем я провалилась в сон, который — как назло — никак ко мне не шел.

Едва заметив, что я не сплю, Георгий подошел к кровати и сел в кресло напротив. Привалившись к спинке, он блаженно закрыл глаза и вытянул ноги, и ослабил тугой накрахмаленный воротничок.

— Варвара, давай не будем затягивать с этим разговором. Нам нужно разобраться.

Я подняла на него взгляд. Он внимательно смотрел на меня и, кажется, ждал, что я первой начну говорить.

— Разобраться? — я невольно усмехнулась, хотя смех вышел горьким. — А что тут разбирать? Вы все решили за нас обоих, Ваше сиятельство.

— Да, я решил, — он кивнул. — Потому что это мой долг — защищать нас.

— А как же я? — в моем голосе прорезалась обида. — Разве я не часть этого «нас»? Почему ты думаешь, что можешь решать за двоих?

Георгий чуть подался вперед, его взгляд стал жестче. Я же выбралась из-под одеяла и села. С плеча соскользнула широкая лямка шелкового пеньюара, и не без злорадства я отметила, как князь проводил ее жадным взглядом, а потом тяжело сглотнул. Так, что дернулся кадык.

— Потому что есть вещи, которые должен решать мужчина. И это не вопрос доверия.

— А что насчет уважения? Что насчет того, чтобы учитывать мои чувства, мое мнение?

— Я уважаю тебя, — отрезал он, поднявшись. — Но ты должна понимать: в некоторых ситуациях я делаю так, как считаю нужным. Потому что так должно быть. Это не значит, что я не считаюсь с тобой.

Я раздраженно выдохнула. Я не смогу его переспорить, отчетливо поняла я в тот момент. Я могу привести сотню аргументов, могу стереть язык. Но некоторые вещи, некоторые привычки были вбиты в него с самого детства. И он никогда от них не откажется.

Я резко натянула лямку на плечо и скрестила на груди руки.

— Я не согласна быть твоей бессловесной тенью.

— Как будто я об этом прошу! — он негромко рассмеялся и покачал головой.

Потом подошел и опустился рядом со мной на кровать.

— Ты правда думаешь, что мне нужна бессловесная тень вместо тебя? — наконец произнес он, глядя куда-то перед собой, избегая встречи с моим взглядом.

Его голос звучал низко, почти глухо, но в нем не было ни капли гнева, только усталое разочарование, и это царапнуло меня сильнее всего.

Я молчала, не в силах сразу ответить.

— Ты хочешь, чтобы я молча соглашалась с тобой во всем, — наконец бросила я.

Георгий вздохнул, и его плечи едва заметно опустились.

— Нет, Варвара, — сказал он твердо. — Я хочу, чтобы ты оставалась собой. Но иногда твое упрямство превращается в огромную проблему.

Его слова больно кольнули меня, и я отвернулась, пытаясь скрыть смятение.

— А иногда — нет. Твое упрямство спасло меня тогда после дуэли.

Георгий осторожно притянул меня к себе, и я не стала противиться. Его теплое дыхание опалило макушку, губы легонько коснулись виска.

Вероятно, мы вернемся к этому разговору. Не раз и не два. Слишком острая тема для меня. Слишком непримиримая позиция у него.

Но в ту минуту я чувствовала, что мы достигли хрупкого компромисса. Он не замел мое мнение под лавку, словно ненужный сор. Он пытался ко мне прислушаться, и нужно было быть идиоткой, чтобы этого не замечать. Князь и так переступил через себя — по меркам своего времени и окружения.

Поэтому я извернулась в его объятиях, устраиваясь поудобнее, и прижалась губами к его шее, опалив поцелуем в том месте, где проходила вена. И услышала в ответ низкий, грудной вздох.

***

Под утро я вновь проснулась словно от кошмара. Резко села на постели и почувствовала, как намокшая от пота шелковая рубашка прилипла к спине. Я обернулась: Георгий лежал рядом и мирно, крепко спал.

У меня же сердце колотилось, вот-вот готовясь выпрыгнуть из груди.

Я вспомнила то, о чем забыла, когда начала ругаться с мужем. Когда начала тревожиться из-за отца.

Кое-что очень важное.

Кое-что сказанное Сержем:

— Почему ты на это согласился? Чего тебе не хватало? Ты родился сыном князя, не в крестьянской семье.

— Хотел досадить отцу.

— И что же? Получилось?

— Пока нет.

Что означали его слова: «Пока нет»?!

Глава 51.

Утром первым делом я рассказала об этом мужу, а сразу после завтрака, когда мы втроем закрылись в кабинете, еще и Михаилу, который собирался возвращаться в Москву. Оба — и князь, и граф — выглядели обеспокоенными. И внимательно выслушали меня, и не стали отмахиваться от моих слов, как от надоедливой мухи.

— Кроме этого ваш брат что-то еще сказал? — допытывался граф Каховский, расхаживая по кабинету.

— Нет, — уже устало отозвалась я, повторяя это в третий или четвертый раз. — Только это.

— Точно? — тот недоверчиво прищурился.

— Миша, довольно, — жестко мешался Георгий. — Варвара Алексеевна отвечала тебе уже неоднократно. Это все, что было сказано ее братом.

— Простите, Варвара Алексеевна, — повинился граф и бегло улыбнулся. — Здесь важна каждая мелочь.

— Я понимаю, — согласилась я. — Но это, правда, все.