Когда она любит

Мой рваный вздох вырывается из его губ. — Да.

— Хорошо.

Рафаэль обхватывает меня за талию и поворачивает нас к ближайшей стене. Я прижимаюсь к его крепкому телу, страх и адреналин смешиваются в моих венах, когда вокруг нас раздаются выстрелы.

Когда я упираюсь спиной в стену, он отпускает меня и переходит в положение приседания, держа пистолет наготове. От выражения его лица у меня по позвоночнику пробегает дрожь. Это выражение человека, который впервые убил в тринадцать лет. И сейчас он с радостью убьет снова.

— Ползи за барную стойку. — Он подталкивает меня свободной рукой. — Я собираюсь их убрать.

Мои легкие сжимаются. — Что? Мы разделяемся?

— Иди, Клео, — рычит он.

Его глаза встречаются с моими, и словно кто-то нажал кнопку выключения звука в окружающем нас хаосе. На короткое мгновение мой разум затихает.

— Не высовывайся, что бы ты ни услышала, — говорит он, и его голос звенит у меня в ушах. — Поняла?

Я бросаю ему дрожащий кивок. — Хорошо.

Он ждет, пока я не окажусь за барной стойкой, а затем начинает действовать. Мой желудок делает кувырок, когда он бросается в центр столовой и начинает отстреливаться.

Что он делает? Между ним и нападавшими ничего нет.

Раздается несколько криков. Рафаэле бежит к столу и переворачивает его, используя как щит. Надеюсь, он достаточно толстый, чтобы отразить пули, сыплющиеся на него.

Он заглядывает за стол и делает несколько метких выстрелов. Мне кажется, что при каждом выстреле я слышу, как кто-то хрюкает от боли, но, скорее всего, это лишь мое воображение. Затем он бежит вперед и исчезает из моего поля зрения.

Я не могу видеть, что происходит. Время замедляется до леденящего душу темпа. Я грызу ногти. Он в порядке?

Тот стон. Это было похоже на него?

Выстрелы уже далеко. Забавно, что несколько минут назад я надеялась, что они прекратятся, а теперь надеюсь, что не прекратятся. По крайней мере, если они стреляют друг в друга, значит, Рафаэле еще жив.

Не могу поверить, что он пытается отбиться в одиночку. Я не вижу, сколько человек стреляет, но он определенно в меньшинстве.

Моя грудь сжимается.

Он может умереть.

Черт.

Я не могу просто сидеть здесь, пока он подвергает свою жизнь риску.

Нам нужно подкрепление. И если кто и будет ее вызывать, так это я.

Я оглядываю комнату. Моя сумочка с телефоном лежит на полу в нескольких футах от того места, куда упал мой стул, когда раздались первые выстрелы. Если я достану его, то смогу позвонить Сандро.

Страх обхватывает мой живот своими ледяными пальцами.

Я могу это сделать. Нам нужна помощь. Рафаэле не сможет долго сдерживать их в одиночку.

Не успев отговориться, я выныриваю из-за барной стойки и хватаюсь за сумочку. Мое тело скользит по мраморному полу, а в животе вспыхивает острая боль.

Что это?

Проверять некогда. Не обращая внимания на боль, я подхватываю сумку с пола и ползу обратно в свое укрытие. Дрожащими руками я достаю телефон и набираю номер Сандро.

— Алло?

— Немедленно отправляйся в Il Caminetto. По нам стреляют.

— Что? Черт. Ладно, я уже еду! Я недалеко.

Он вешает трубку.

Я бросаю телефон на землю и понимаю, что стало жутко тихо.

Меня охватывает страх. Неужели Рафаэле мертв? Должно быть, у него закончились патроны. У него было только два пистолета.

У меня заслезились глаза. Глупый идиот. Мы могли бы вместе попытаться сбежать через черный ход.

Кто-то идет ко мне. Звук их размеренных шагов разносится по комнате, становясь все ближе и ближе. Я прижимаюсь спиной к барной стойке и подтягиваю колени к груди.

Ой!

Я опускаю взгляд на себя, и сердце замирает. По всему лицу кровь.

Неужели в меня попала пуля?

О нет. Нет, нет, нет. В меня стреляли? Наверное, да.

Я так накачалась адреналином, что даже не почувствовала этого.

Шаги затихают. — Какого черта?

Я вскрикиваю, мой взгляд перескакивает на Рафаэля. Облегчение захлестывает меня. С ним все в порядке. Почему-то на нем меньше крови, чем на мне.

Он опускается на пол рядом со мной, его челюсть сжата, лицо бледное, и сжимает мои плечи.

— Почему у тебя идет кровь? — Его голос странно дрожит.

— Я не знаю. — Мое горло сжимается от паники. Здесь так много крови. — Кажется, в меня стреляли.

Рафаэле произносит проклятие и выхватывает нож.

Я хватаю его за руку. — Скажи Джему, Вэл и Винсу, что я люблю их.

Он не обращает на меня внимания, его выражение лица - маска чистой сосредоточенности. Он разрезает мерцающие шнуры моего платья и отодвигает их в сторону, обнажая мой живот.

Мой взгляд возвращается к его лицу. Я не хочу смотреть на рану. Я не могу. Меня сейчас стошнит.

— Рафаэле, — вздыхаю я.

Он берет с барной стойки тканевую салфетку и начинает осторожно прощупывать мой живот.

— Ой.

— Прости, — говорит он хрипло. — Мне нужно убрать кровь, чтобы я мог увидеть, что происходит.

Я умираю, вот что происходит. Сколько раз я говорила, что лучше умру, чем стану женой мафиози? И вот я здесь, меньше чем через неделю после свадьбы, истекаю кровью на полу в ресторане и чувствую себя идиоткой.

Я не хочу умирать.

— Ты не так ужасен, как я думала, — выдавливаю я из себя.

Рафаэле не отвечает. Он так сосредоточен на своих делах, что я даже не уверена, что он меня услышал.

— Может быть, если бы у нас было больше времени, — шепчу я. — Может быть, если бы я узнала тебя получше…

Я не знаю, что я пытаюсь сказать. Все говорят, что на смертном одре нужно прояснить ситуацию, но я запуталась как никогда. Я тянусь к его запястью и обхватываю его рукой.

Наконец он поднимает взгляд на меня. В нем нет холода. Только облегчение.

— С тобой все будет хорошо.

Я качаю головой. Он все отрицает. Он не смог защитить меня, а настоящие мужчины не умеют справляться с неудачами.

— Я умираю.

Мой голос слаб. Из последних сил я прижимаюсь к его щеке.