Когда она влюбляется

Джемма появляется рядом со мной, ее взгляд сужается.

— Как прошла поездка? — спрашиваю я, пользуясь тем, что ее мать не крутится вокруг нее.

— Это было два дня, но мне показалось, что прошла неделя.

— Расскажи мне об этом, — говорю я хрипловато.

На ее губах появляется небольшая улыбка. — Я тоже по тебе скучала.

Моя грудь расширяется, но мне удается сохранить прямое выражение лица. — Ты говорила с Винсом?

Ее лицо опускается. — Нет. Я так раздражена. Я звонила ему десятки раз и оставила кучу сообщений. Он ответил только на одно и сказал, что мы скоро поговорим. Я не знаю, что с этим делать.

Я тоже не знаю. Вэл тоже не может связаться с Винсом. Похоже, он игнорирует всех, кто мог бы ему помочь.

Подозрения закрадываются в мою душу, но я не высказываю их Джемме, потому что не хочу расстраивать ее своими домыслами.

И все же мне интересно, говорит ли Гарцоло правду... А вдруг Винс рад, что с него сняли эту ответственность?

Джемма приподнимается на носочках, пытаясь разглядеть толпу. — В любом случае, я должна пойти поздороваться с Ноной. Думаю, она где-то там.

— Пойдем.

Когда мы пробираемся сквозь толпу, я замечаю, что Рафаэле в другом конце зала разговаривает с группой мужчин. Один из них, высокий и темноволосый, поворачивается.

Мои шаги замирают.

Этого не может быть.

Но тут он ухмыляется и машет кому-то рукой, и шрам на моем запястье начинает болеть.

Моя кровь холодеет от узнавания. Это он. Я бы узнал эту ухмылку где угодно. Я смотрел на него, будучи уверенным, что вот-вот истеку кровью.

Нунцио.

Я слышал, что он уехал из Италии в Америку вскоре после свадьбы с Сарой, но никогда бы не подумал, что здесь он свяжется с мафией. Я всегда думал, что отчасти он так ненавидел меня потому, что презирал мою семью и ту власть, которую она имела над его собственной.

Но это был не первый случай, когда человек притворялся, что ненавидит то, что ему в глубине души было нужно.

Джемма останавливается у столика, но я продолжаю двигаться, словно в трансе.

Я сказал себе, что если еще раз встречусь с ним, то убью его. Моя рука тянется к пистолету, но я вспоминаю, что его конфисковали на входе. Единственные, кому разрешено иметь оружие, - это охранники на входе. Ну и ладно. Мне не нужен пистолет, чтобы убить человека, но это может оказаться неприятным.

Какого хрена здесь делает Нунцио? Он что, работает на Мессеро?

Как будто мне нужна еще одна причина, чтобы презирать этого ублюдка.

Нунцио начинает двигаться вдоль края комнаты, и я ускоряю шаг, чтобы перехватить его. Мне нужно выяснить, какое место он здесь занимает, прежде чем решать, что именно с ним делать.

Через несколько мгновений наши пути пересекаются. Я останавливаюсь перед ним, преграждая ему путь. Он переводит взгляд на меня, его губы кривятся в раздраженной усмешке, которую я слишком хорошо знаю. Когда он понимает, на кого смотрит, ухмылка исчезает, и кровь покидает его лицо. Его рука дергается к поясу, нащупывая воздух.

Нунцио сглатывает. Интересно, занимается ли он теми же вычислениями, что и я? Мы всегда были примерно одного роста, и десять лет назад он был намного сильнее меня, но время не было к нему благосклонно. Его плечи ссутулились, брюхо нависает над поясом, а губы сухие и тонкие от, как я подозреваю, пожизненной привычки курить. В семнадцать лет он уже выкуривал по пачке в день.

Он, видимо, понимает, что с большой долей вероятности через минуту будет мертв, потому что делает шаг назад.

— Соррентино, — говорит он, в кои-то веки не используя мое прозвище. — Что ты здесь делаешь?

— Я мог бы спросить то же самое. Мне всегда было интересно, что с тобой случилось после того, как ты покинул Неаполи.

Его сузившиеся глаза изучают мое лицо. — Я слышал, что ты теперь подчиненный босса Казалези. Это правда?

Если он входит в ближний круг Мессеро, он должен знать это с уверенностью. Должно быть, он не так уж высоко поднялся.

— Да.

Он выпрямляется, заметно напрягаясь. — Поздравляю.

— Ты с Мессеро?

Он кивает.

— Когда ты приземлился в его команде?

— Несколько лет назад.

— Да? Они хорошо с тобой обращаются?

— Прекрасно. — Он фыркнул. — Так что привело тебя сюда?

— Я гость Гарцоло. Мы теперь одна семья, разве вы не слышали? Дамиано, новый дон, женился на одной из дочерей Гарцоло.

С плеч Нунцио спало напряжение. Может быть, он радуется, что я не проделал ради него весь этот путь в Нью-Йорк? Может быть, он думает, что я вряд ли сделаю что-то, что может поставить под угрозу отношения между Гарцоло и Мессеро?

Признаюсь, убить его прямо сейчас было бы не очень красиво, но это не значит, что у меня нет соблазна.

Он сует кулак под нос и бросает на меня наглый взгляд. — Значит, ты все-таки стал Расом. Признаться, я думал, что у тебя, как у Раса Казалези, будут более важные дела, чем посещение родственников за границей.

Я ухмыляюсь. Он не может сохранять вежливость рядом со мной больше минуты.

Хорошо. Давайте прекратим это дерьмо.

— А чем ты занимаешься в Мессеро? Таскаешь вещи с кузова грузовика? Пристаешь к маленьким магазинчикам за деньги на защиту? Каково это, Нунцио, делать все то же самое, за что ты раньше порицал мою семью?

Отвращение промелькнуло на его лице, но затем он скрыл его холодной ухмылкой.

— Я сделаю все, чтобы моя семья жила здесь лучше, чем в Неаполе. Я знаю, что тебе, наверное, трудно это понять. Ты никогда ни о ком не заботился так, как о себе. Я удивлен, что дон Де Росси доверился тебе. Если бы он знал тебя так, как знаю я, он бы понял, что это лишь вопрос времени, когда ты надуешь его ради собственной выгоды.

Его слова заставили меня вздрогнуть от возмущения. Он не прав. Может, я и был эгоистом, когда Нунцио знал меня, но я изменился. Тогда я был просто гребаным ребенком, которому казалось, что он уже всех разочаровал, так какой смысл стараться? Но теперь я уже не тот ребенок.

Я пообещал себе, что никогда не разочарую Дема, и я не разочаровал.

— Люди меняются, Нунцио.

В другом конце комнаты я замечаю вспышку желтого цвета.

Это Джемма. Я наблюдаю за ней, когда она подходит к Рафаэле. Она протягивает ему руку, и он прижимается к ней губами. Я совершаю ошибку, наблюдая за их взаимодействием слишком долго, и Нунцио замечает это.

Он усмехается.

— Cazzo. Видел бы ты свое лицо сейчас. Тонкость никогда не была твоей сильной стороной. Это невеста Мессеро, Джемма Гарцоло, верно? Ты остановился у них во время своего визита. Позволь мне предположить, что ты провел несколько дней, наблюдая, как она расхаживает по дому, и теперь хочешь ее.