Когда она влюбляется

Эмоции захлестывают меня с головой. Я провожу ладонями по щекам и обхватываю ими шею. — Я покупалась на каждое слово. Только сегодня я поняла, какой идиоткой я была. После того, что Папа сделал с Вэл, я начала сомневаться в его суждениях, но сказала себе, что каждый может ошибиться. У каждого есть недостатки. Но теперь я вижу все так ясно. Это все чушь. Единственный человек, о котором Папа заботится, - это он сам.

Приходит официантка с нашим заказом.

— Хочешь, расскажи, что случилось? — негромко спрашивает Рас, как только она отходит от нас.

Я беру свой молочный коктейль и присасываюсь к соломинке. Папа сказал нам, что информация конфиденциальна, но в кои-то веки я не чувствую, что чем-то ему обязан.

Рас ждет, пока я поглощаю молочный коктейль. Терпеливое выражение его лица возвращает меня на Ибицу, когда он заботился обо мне так же, как он.

Дыши, Джемма.

К черту все это. Я не могу держать все это в себе. Мне нужно поговорить с кем-нибудь о катастрофе, которая маскируется под мою жизнь.

Я сжимаю салфетку в кулаке.

— Папа хочет сделать Рафаэле своим преемником после выхода на пенсию вместо моего брата Винса.

Рас нахмуривает брови.

— Что? — Он выглядит так, как я и ожидала.

— Я знаю.

Он проводит ладонью по губам и наклоняется над столом. — Твой отец сказал тебе это? Сегодня вечером?

— За ужином.

Рас покачал головой. — У него должна быть очень веская причина, чтобы сделать что-то подобное.

Я киваю. — У него есть. Рафаэле - это его карточка освобождения от тюрьмы. Папа находится под следствием федералов.

Глаза Раса расширяются. — Черт.

— Да. Рафаэле собирается получить контроль над нашей семьей, чтобы Папа мог не попасть в тюрьму. Ты знаешь, что наш дедушка отсидел семь лет до своей смерти? Многие мои дяди тоже отсидели. Но папу все это не интересует. Он сказал, что останется нашим доном еще на пять лет, пока Рафаэле не сменит его. Думаю, после этого его ждет безбедная пенсия. Он должен быть счастлив, что у него все получается.

Я откусываю от своего бургера. Как я могла не заметить степень его эгоизма? Я - дочь, которую он бьет, и мне потребовалось больше времени, чем кому-либо из моих братьев и сестер, чтобы наконец признать, какой он человек. — Я такая идиотка. Это все моя вина.

— Как это? — осторожно спрашивает Рас.

— Ты был прав, когда сказал, что я должна была задавать больше вопросов. Теперь я соучаствую в том, что помогла папе вытеснить Винса. Это моя вина...

— Ты всегда так поступала? — перебивает Рас.

Я смотрю на него. — Что делала?

— Брать на себя ответственность за проблемы, которые ты не создавала и за решение которых ты не можешь отвечать?

Что-то неприятное пронеслось во мне.

— Возможно, я внесла свой вклад в эту проблему. Если бы я не согласилась на этот брак, как только Папа на меня надавил, ему пришлось бы придумывать другой план. Может быть, я смогла бы его переубедить.

Взгляд Раса наполняется жалостью. — Персик, тебе когда-нибудь удавалось переубедить его в чем-нибудь?

Нет.

Папа никогда меня не слушал. По крайней мере, когда это действительно имело значение.

Рас вздыхает. Мое молчание - достаточный ответ.

— Что ты хочешь делать со всем этим? — спрашивает он.

Я доедаю свой бургер и запиваю его остатками молочного коктейля.

— Я действительно не знаю, — угрюмо признаюсь я.

Могу ли я позвонить Вэл и попросить ее вытащить меня? Возможно. Если Рас здесь, он, возможно, сможет переправить нас с Клео в Европу и спрятать там. Но что потом? Как долго мы сможем скрываться, прежде чем за нами придут люди папы и, возможно, люди Рафаэле? Они будут драться за нас. Люди, скорее всего, погибли бы.

Я не хочу, чтобы на моих руках была кровь. Нет, сейчас не время для необдуманных поступков.

— Мне нужно поговорить с братом, — говорю я. — Папа врет, что Винс не против. Я в этом уверена. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы поддержать его. А пока что мне еще предстоит выйти замуж через несколько недель.

На глаза наворачиваются слезы. Все так запуталось.

Рас кидает купюру на стол и встает. — Пойдем.

Мы выходим из закусочной и садимся в машину. Я так устала. Я перестаю сдерживать слезы и позволяю им течь по щекам.

— Отвези меня домой, — бормочу я, позволяя своему телу погрузиться в кожаное сиденье.

— Нет.

Я бросаю затуманенный взгляд на Раса. Все его внимание приковано ко мне. — Что значит "нет"?

— Тебе не нужно сейчас оставаться одной. — Он достает из кармана носовой платок и наклоняется, чтобы аккуратно промокнуть им мои глаза. — Я могу остаться с тобой.

Что-то нежное и грубое сжимается в моей груди. За последние несколько недель Рас сделал для меня очень много. Больше, чем кто-либо другой, включая мою семью. И вдруг я с абсолютной уверенностью понимаю, что если бы я попросила его провести со мной всю ночь в этой машине, он бы это сделал.

Всхлип вырывается из моих легких. Я всегда боялась оставаться одна, и я не осознавала, насколько одинокой я была с тех пор, как Вэл уехала. Если бы Клео была сейчас здесь, она бы постаралась поддержать меня, но сказала бы, чтобы я перестала плакать, потому что видеть мои слезы всегда ее расстраивает. И я бы так и сделала. Я бы заперла свои чувства в бутылке ради нее.

Рас - другой. Он наблюдает за мной, его присутствие внимательно и уверенно. Он дает мне возможность плакать, психовать и бояться.

И мне страшно.

Но под этим страхом кроется что-то еще, что-то, подогреваемое его взглядом.

Я фыркаю и вытираю щеки тыльной стороной ладони.

— Ты был прав тогда, на Ибице. Я была зла. Злилась на то, что единственная возможность обезопасить мою семью - это выйти замуж за Рафаэле. Но в то же время я смирилась с этим. Может быть, я никогда не буду такой красивой, как Вэл, или такой смелой, как Клео, но, по крайней мере, я бескорыстна. То, что я делаю на благо своей семьи, придает мне ценность. Это приносит мне похвалу. Давным-давно у меня появилась привычка делать именно то, чего ждет от меня Папа.

Вывеска закусочной мерцает. Через тонированное окно машины я наблюдаю, как одинокая официантка проходит мимо пустых столиков и исчезает в подсобке.

Когда я поворачиваюсь к Расу, наши глаза встречаются.

Медленный жар пробегает по моим венам.

Мои чувства к Рассу противоречат всему, чему меня учили. Они эгоистичны до мозга костей.

Но они настоящие. Я хочу его. Я пыталась бороться с этим, но настойчивая потребность не покидает меня. Она гудит у меня под кожей, когда он рядом.