Кольцо Небулона

Я покачал головой, отставляя чашку на подоконник. Злость рвалась наружу, и я не выдержал.

— И что? — рявкнул я, голос хрипел от усталости и ярости. — Зачем ты мне это грузить? Хочешь, чтобы я тебя пожалел? Посочувствовал? «Ох, бедный Тлен, как всё плохо»? Не выйдет. Мне плевать на твои сопли, ясно? Не знаю, зачем ты вообще тут сидишь и ноешь.

Тлен повернулся ко мне, его глаза мигнули красным, и он чуть улыбнулся — не весело, а устало, как будто ждал этого.

— Мне твоё сочувствие не надо, — сказал он спокойно. — Я не для этого говорю. Просто… я знаю, что никогда не смогу посмотреть Небулону в лицо. Не смогу извиниться. Он дал мне всё, а я плюнул ему в душу. И теперь это со мной навсегда. Но ты… ты хотя бы услышал. И мне этого достаточно.

Я стиснул зубы, глядя на него. Злость кипела, но его слова — такие простые, такие чёртовы честные — били куда-то глубже. Достаточно? Это что, его искупление? Рассказать мне, как он всё просрал, и успокоиться? Я фыркнул, отворачиваясь к окну. Звёзды сияли, холодные и фальшивые, и я чувствовал, как эта пустота внутри растёт. Он предал их, как Скверна предала меня. Или нет? Я не знал, и это бесило больше всего. Его история была как зеркало — не моё, но слишком близкое, чтобы просто плюнуть и забыть.

— Достаточно, значит, — буркнул я, голос дрожал от злости. — Ну и вали тогда. Раз тебе полегчало, рассказав мне свои байки, то проваливай. Я тут не для твоих исповедей сижу.

Тлен кивнул, медленно поднимаясь. Его броня загудела, красные полосы мигнули, и он шагнул к выходу, но остановился.

— Я не прошу тебя верить, — сказал он, не оборачиваясь. — И не прошу прощать. Просто… подумай, что тебе дальше делать. Ты не первый, кто теряет всё. Но ты ещё можешь выбрать.

Он ушёл, оставив меня одного. Дверь тихо щёлкнула, и я стукнул кулаком по подоконнику — сильно, так, что боль прострелила руку. Злость рвалась наружу, но я не знал, на кого её вылить. На Тлена? На Небулона? На себя? Его слова крутились в голове — про предательство, про выбор, про этот чёртов взгляд.

Я сидел у окна, пялясь в никуда, пока чашка остывала рядом. Тлен ушёл, его шаги затихли где-то в коридоре, а я остался один с этой пустотой и злостью, что гудела в груди. Звёзды за стеклом сияли, фальшивые и холодные, и я просто смотрел на них, пытаясь выкинуть его слова из головы. Предательство, Небулон, выбор — всё это крутилось, как ржавые шестерни, и бесило. Но чем дольше я сидел, тем тише становилась злость. Она не ушла, нет, просто притупилась, как старый нож. И в голове, наконец, начало проясняться.

Я прокрутил этот день — бой с Рагной, взрывы на полигоне, архивы Шестерни, Тлен с его исповедью. Всё смешалось в кучу, но теперь, когда эмоции угасли, я смотрел на это как-то иначе. И вдруг — чёрт знает почему — на губах появилась улыбка. Маленькая, кривая, будто крыша поехала окончательно. Небулонцы — эти психи с их шрамами, бронёй и странными правилами — вдруг показались… родными? Странное слово, дурацкое даже, но оно само всплыло. Рагна, что чуть не размолола меня, Шестерня с его «игрушками», Тлен с его историей — они были не такими, как Федерация. Не холодными, не лживыми. Живыми, что ли. Я фыркнул, качая головой. Это что, я теперь их фанат? Или просто усталость мозги плавит?

Не важно. Впервые за день я почувствовал что-то кроме злости — лёгкость, может. Слишком много вопросов, слишком много дерьма, но сейчас я не хотел копаться. Пусть будет как будет. Я откинулся на стену, закрыл глаза, и даже не заметил, как провалился в сон. Прямо тут, на подоконнике, без кровати, без всего. Просто вырубился, и фальшивые звёзды остались где-то за веками.

* * *

Утро пришло с резким тычком в плечо. Я дёрнулся, чуть не свалившись, и открыл глаза. Передо мной стояла Лира — невысокая, худощавая, с тёмными кругами под глазами и растрёпанными светлыми волосами. Её белый халат был мятый, как будто она всю ночь провозилась с чем-то, а в руках она держала планшет, что слабо светился. Она выглядела так, будто не спала неделю, но глаза — серые, острые — горели каким-то странным интересом.

— Просыпайся, герой, — сказала она, её голос был хриплым, но с ноткой сарказма. — Всю ночь не спала из-за тебя. Есть результаты.

Я потёр лицо, чувствуя, как шея затекла от этой дурацкой позы. Злость ещё дремала, но любопытство уже шевельнулось.

— Какие ещё результаты? — буркнул я, голос хрипел спросонья. — Ты кто вообще?

Она фыркнула, ткнув планшетом мне в грудь.

— Лира, лекарь, — бросила она. — И не просто лекарь. Пока ты тут сопел, я ковырялась в твоей СИСТЕМЕ. И знаешь что? Там такое, что мне кофе литрами пить пришлось, чтобы не вырубиться.

Я выпрямился, глядя на неё. СИСТЕМА? Эти «поломанные» строки? Злость где-то тлела, но теперь я хотел знать.

— И что ты нашла? — спросил я, стиснув зубы. — Говори уже.

Лира улыбнулась — криво, устало — и махнула планшетом.

— Скоро узнаешь, — сказала она. — Но для начала встань. Это не разговор на пять минут.

Я поплёлся за Лирой, хрустя шеей и пытаясь разогнать сонную муть в голове. Она шагала быстро, её мятый халат хлопал по ногам, а планшет в руках мигал, как будто торопил её. Мы спустились по коридору, свернули пару раз, и наконец она толкнула дверь. Лаборатория — так я это назвал бы. Помещение было забито железом: медицинские сканеры, терминалы, какие-то штуки с проводами и экранами. В центре стоял стол, вокруг которого толпились Небулонцы — знакомые лица. Рагна, громоздкая, как танк, скрестила руки, Шестерня возился с чем-то в углу, Тлен прислонился к стене, а Скверна — Тэна — стояла ближе всех, её глаза горели. Видимо, всем было интересно, что Лира раскопала.

Я вошёл, чувствуя, как злость тлеет где-то на краю. Что за цирк? Лира махнула мне на стул посреди комнаты — металлический, холодный, с кучей датчиков. Я плюхнулся, скрестив руки, и буркнул:

— Ну? Выкладывай уже, что нашла.

Лира ткнула в планшет, её серые глаза пробежались по данным, и она заговорила, не глядя на меня:

— Я полночи копалась в твоей СИСТЕМЕ. И вот что скажу: кто-то в ней основательно поковырялся. Профессионал, не любитель. Почти всё изменено, занижено — причём так сильно, что я не понимаю, как такого зверя вообще поймали.

Я моргнул, пытаясь врубиться. Зверя? Это она про меня? Злость шевельнулась, но её перебил голос Скверны. Тэна шагнула вперёд, её лицо озарила улыбка — слишком довольная, слишком знакомая.

— Я же говорила! — выпалила она. — Дарен — тот самый! Я была права!

Лира бросила на неё острый взгляд и подняла руку, обрывая её ликование.

— Спокойно, — сказала она, её голос стал жёстче. — Мы не знаем, кем он был раньше. Кто-то поработал над ним так, что я даже близко не могу восстановить оригинал. Это не просто сбой — это умышленная переделка. Я ничего не могу изменить, пока СИСТЕМА сама не даст какой-то…

Она замолчала, глядя на сканер в руке. Тот мигнул красным, и её глаза сузились. Я почувствовал, как кругляш на затылке нагрелся — резко, почти обжигая. Лира закрыла глаза, будто прислушиваясь, и пробормотала:

— Подожди немного.

А потом меня дёрнуло. Как будто ток прошёл через всё тело — от шеи до ног. Я качнулся, чуть не свалившись со стула, и схватился за голову. СИСТЕМА взорвалась светом перед глазами — мигающие строки, хаос символов, пока всё не замерло. Я уставился на интерфейс, и внутри всё сжалось. Там были они — те «поломанные» строки, что я видел вчера. Теперь чёткие, ясные: