Корейский для начинающих
Шрифт:
– Псих, - тихо сказала я, улыбаясь своим мыслям и совершенно не слушая никого вокруг.
– Аня-я-я!
– грозный голос Даши точно так же был проигнорирован.
– Кажется, она сошла с ума, - оценив последствие разрушения моего мозга Юн Соном, предположила Ксюша.
– Мичин намчжа, - зачем-то повторила я то же самое на корейском.
– Анна щи, - послышался фоном смех Ан сонсеним, - ачжощи вас заставил потерять голову?
– Не называйте его ачжощи, он от этого бесится, - попросила я туманным голосом на автомате, и услышала смех девчонок и Сон Чжина.
– Не хочешь ничего рассказать? – назидательно спросила Даша.
– Нет.
– Мы вообще-то беспокоимся.
– Это личное, - отмахнулась я, закрывая глаза и даже
***
Способность адекватно мыслить не вернулась ко мне и в общаге, словно зомби я несколько раз ходила от комнаты до туалета и обратно, забывая взять то полотенце, то гель для умывания. Девочки задавали какие-то вопросы, но слышали лишь бессвязные односложные реплики или же вовсе молчание в ответ. Даша пару раз грозилась надавать мне по «щам», но угрозу свою так и не осуществила, а жаль - возможно, это бы помогло мне выплыть из собственных мыслей, в которых я пыталась разобраться. То, что я чувствовала – странная смесь счастья и волнения, словно чудесный сон, что развеется по утру; всё сказанное Юн Соном казалось нереальным, всего лишь плодом моего больного воображения. И когда это я успела стать такой впечатлительной, что даже моя бурная фантазия нервно курит в сторонке при одном воспоминании произошедшего сегодня на пляже? Как могли ярость и обида так быстро исчезнуть, смениться радостью, пониманием, любовью?.. Его резкая смена поведения, ребячество, возможно, действительно являлись следствием кризиса среднего возраста, но оттого ничуть не теряли романтичности. Юн Сон просто сдерживал свою истинную натуру в общении со мной, ощущая тяжесть, боль от происходящего в его жизни… Думая, что это его особый шарм и загадочность, я и в мыслях не могла представить, что он окажется простым, приземлённым и таким юным в свои тридцать семь лет.
Однако я всё же не могла не остановить своих радостных порывов, понимая, сколько всего ему придётся пережить, чтобы изменить свою жизнь, обрести свободу… Невольно вспомнился собственный отец, который ушёл из семьи из-за другой женщины: семнадцать лет брака, двое детей – всё это держало вместе его и мать… Они оба стали чужими друг для друга, чувства исчезли, остались лишь привычка и обязательства, мы с Антоном… Отец был несправедлив, бросая нас, я была совсем юной, почти ребенком, возненавидела его, не могла понять, а моя бабушка – старой закалки человек – и по сей день осуждает его молодую супругу, за то, что увела мужа из семьи. Только к годам восемнадцати-девятнадцати я как-то вдруг осознала, что в жизни не бывает всё только чёрным и белым. Оля – жена отца – на самом деле хороший человек, молодая и современная женщина, с которой мы легко нашли общий язык. При встречах мы с ней дурачимся, обсуждаем женские штучки, да и своё мнение об отце я изменила в лучшую сторону. С ней он другой, примерный семьянин, любящий муж и отец моей маленькой сводной сестрички, и к нам с братом он стал относиться по-другому: мы больше не в тягость ему, а наконец-то стали любимыми детьми…
Пускай наши с Юн Соном отношения далеко не так серьёзны, как бы мне хотелось, но я невольно сравнивала ситуацию с папой и Ольгой и то, что случилось у нас, быть может, тяга к мужчинам старше возрастом у меня именно из-за этого, кто знает… Однако, я больше чем уверена, в Корее очень серьёзное отношение к институту брака, и близкие Юн Сона стопроцентно осудят развод, а обо мне он вообще вряд ли заикнётся, иначе встретит шквал непонимания. Если только обо мне не заикнется тот ачжощи. Всё равно, какие бы фантазии и мечты сейчас не крутились в моей голове, я улетаю через четыре дня… А чувства… Чувства на расстоянии недолговечны. Как бы он мне не нравился, я ещё никогда и никому не говорила слова «люблю», я и не знаю что это такое. Можно ли назвать моё очень доброе и тёплое чувство к этому человеку любовью? Я не знаю, да и не ощущаю «бабочек» в животе, а только непреодолимую тревогу за него, желание прикоснуться, увидеть улыбку, и только от одних мыслей о нём сердце бьется быстрее… Так почему бы не сделать неидеального человека
своим идеалом?– Аня! Прекрати нас игнорировать! – обратилась ко мне Гюнай, видимо, уже не в первый раз.
– Всё в порядке, я просто пытаюсь прийти в себя, - на автомате сказала я, хотя никакого вопроса мне не задали.
Мы ещё не легли спать, да и что-то не хотелось, я сидела перед включенным компьютером, бездумно глядя в монитор. Только сейчас, вернувшись с небес на землю, я вдруг заметила, что фоновым рисунком рабочего стола стоит фотография Юн Сона со смотровой площадки, и когда я успела настолько сойти с ума?
– Ты уже с нами?
– С вами, - улыбкой ответила я, наконец, осознанно посмотрев на подруг. – Я, кажется, влюбилась и не могу осознать сего факта.
– Мы это уже давно заметили, - поджала губы Ксю, но тут из душа вернулась Таку, и мы общим сбором, прихватив Чон Мин, пожёвывающую моё печенье, отправились в туалет.
– Последние три часа ты выглядела обдолбанной, - сообщила Даша. – Мы до тебя докричаться не могли.
– Я и была обдолбанной, - но чтобы меня правильно поняли, добавила: - счастьем…
Мы уселись в промежутки между раковинами, попивая банановое молоко.
– А как же его жена? Ты ведь говорила, что она…
– Это уже не важно, не думаю, что ему понравится, если я кому-либо буду распространяться о его личной жизни.
– И когда это ты успела стать такой скрытной?
– Простите, девочки, но теперь всё по-другому, я не хочу об этом говорить, чтобы не сглазить.
Даша, поджав губы, взглянула на меня как на сумасшедшую. Она наигранно притронулась к моему лбу тыльной стороной ладони и неожиданно улыбнулась.
– Мать, ты меня с ума сведешь, то у тебя истерики, то ты ржешь как конь, то витаешь в облаках, а теперь решила поиграть в загадочность. Нет, так дело не пойдёт.
– Да, слишком многое изменилось за сегодняшнюю ночь, - закивала Гюнай, грызя ногти, - и теперь мы от тебя не отстанем.
– Ладно вам, у меня и впрямь всё хорошо. Всё разъяснилось, Юн Сон оказался не таким уж плохим…
Ксюша подавила усмешку, но не злую. Вообще я думала, что они начнут ругать меня и осуждать, даже не вдаваясь в подробности.
– Онни, этот мужчина старый, - засмеялась Чон Мин, забавно сморщив носик.
– Йа, чинча! Этот мужчина вовсе не старый, он очень хороший, - я задорно улыбнулась отражению в зеркале напротив. – Это ты мелкая!
– Ань, ты не видишь, что она над тобой издевается? Ах, Чон Мин - наша маленькая лиса, - засмеялась Даша, а я и вправду только сейчас заметила, как блестят хитрые глазки «маленькой лисички».
– Чон Мин! – возмутилась я.
– Пабо онни*, - захихикала она снова, а я в шутку замахнулась на неё рукой, но вместо этого крепко обняла, едва не задушив в объятиях.
– Он приедет в Москву по работе. Точно приедет, - уверенно сообщила я, снова глупо улыбаясь…
– Аня, приём, не уходи в себя снова!
– защелкала Ксюша пальцами перед моим лицом.
– Не ухожу, теперь всё хорошо…
Девочки хоть и были рады за меня, но все равно слушали настороженно. Я, в сущности, ничего им не рассказала и не требовала, чтобы меня поняли, но, дабы успокоить, убедила в том, что изначально не знала всей ситуации, посему обижалась и злилась.
Прижав Валеру к груди, я уснула самым счастливым человеком на земле, забыв всю неуверенность, наслаждаясь тем, что имею сейчас…
***
Данте Алигьери, отрывок из Божественной комедии, откуда взята цитата:
«Яви мне путь, о коем ты поведал,
Дай врат Петровых мне увидеть свет
И тех, кто душу вечной муке предал
Он двинулся, и я ему вослед».
Пабо онни (кор. ) - дурочка-сестричка
========== Глава 12 ==========
(В английском языке не существует невежливого обращения, поэтому далее, для лучшего восприятия, текст будет адаптирован под родной русский)
***
— Мама, я влюбилась! — заорала я в трубку не своим голосом и закусила губу, словно не решалась сказать это долгое время.