Корни ненависти

Я поднял взгляд. Не знаю, что в нем преобладало: удивление или смущение.

– Не беспокойтесь из-за меня. Я исходил много пыльных дорог, но теперь наконец-то дома, в окружении своей семьи.

– И все же сердце у вас разбито. Я тоже была там, в первую брачную ночь вашего брата и Оннеки. Никогда не видела таких грустных глаз, как ваши. Глаза вдовца… Совсем как у меня, когда я потеряла Лиасара.

Я встал, чувствуя себя неловко.

– Я не вдовец, моя дорогая Аликс. И желаю своему брату и его супруге долгих лет жизни.

Я положил ей в ладони несколько жареных каштанов. Она не отдернула руки, привычные к жару кузницы. Напротив, придвинулась ближе, словно что-то заметила. На лице девушки промелькнуло озадаченное выражение.

– От вас и прежде пахло лавандой, но сегодня сильнее обычного. Вы что, извалялись в ней?

Я вспомнил лаванду возле моей пустой могилы рядом с заброшенной мельницей. И то, как откинулся на спину под тяжестью Оннеки…

– Идемте, бабушка все еще голодна, – проговорил я, пытаясь сменить тему.

– Погодите-ка, это не просто лаванда. Я бы сказала, что от вас пахнет мукой. Прогорклой мукой и… О, мой дорогой граф!

– Что?

– От вас пахнет женщиной.

Аликс покачала головой, словно я был пропащим человеком. Затем взяла еще горсть каштанов и направилась в уголок бабушки Лусии.

– Возможно, мне придется утешать вашего брата пирогом с олениной, – пробубнила она себе под нос, хотя я не уверен.

Старуха жевала кусок пирога беззубыми деснами, наблюдая за молодыми людьми на улице. Потом молча, с загадочной улыбкой открыла сундук и вынула моток красной шерсти. Достав из кармана, запрятанного в складках юбки, крохотный ножик, она отрезала от мотка три нити, связала их узлом с одного конца и начала сплетать вместе, придерживая узелок между коленей.

Мы с Аликс воздержались от расспросов.

Втроем мы доели каштаны, обсуждая недавний снегопад. Нас прервал звон колоколов на церкви Санта-Мария. Шум был призван отпугнуть гауэкос – духов ночи, которая уже простерла над нами свое покрывало. По заведенному обычаю я попросил приходского священника Видаля, худощавого и кроткого юношу, угостить неженатых парней кувшином вина.

Послышалось пение. Каждый год в канун Дня святой Агаты молодые парни становились вокруг колодца на кладбище и начинали постукивать длинными тростями по каменным надгробиям, погружая зрителей в благоговейное молчание.

Аликс не хотела подходить к окну, хотя первую серенаду пели у дома ее бабушки. Мы услышали торжественные голоса:

С Божьего согласияИ позволения алькальдаМы поем серенаду,Не причиняя никому вреда.

Когда стук тростей, приглушенный снежным покровом, стих, воздух наполнила гробовая тишина. Парни ждали награды.

– Не могли бы вы отнести им чорисо? – обратилась ко мне Аликс.

– Разве вы не хотите послушать серенаду? – озадаченно спросил я.

– Нет, хватит с меня мужей.

– Вы еще так молоды…

– Молода годами, но горе меня состарило. Я похоронила больше мужей, чем большинство женщин в этом городе. Уже после второго поползли слухи, а вслед за смертью третьего в Виктории на меня стали смотреть со страхом и недоверием. Ходили даже разговоры о том, чтобы объявить меня убийцей, но для многих жителей Вильи-де-Сусо кузница – единственный источник дохода. Этим тоже многие недовольны. Если я выйду замуж и овдовею в четвертый раз, как думаете, сколько времени им понадобится, чтобы меня повесить? Нет, уж лучше вы спуститесь к ним, а я посижу здесь с бабушкой.

– Не волнуйтесь, я схожу. И, пожалуй, присоединюсь к ним, – добавил я.

– Вы серьезно?

Я ухмыльнулся.

– Разве я не холостяк? Только окажите мне услугу и спуститесь со мной во двор, хорошо? Вас никто не заметит. Я дам им чорисо.

– Если лишь для этого… – неуверенно пробормотала Аликс, пожав плечами, и пошла со мной вниз.

В потемках я поискал палку, которая послужила бы мне тростью.

Стоя в тени у парадного входа, мы наблюдали за молодыми людьми, ожидающими снаружи с факелами в руках. В небе висела полная луна, и на заснеженных улицах хватало света, чтобы разглядеть лица собравшихся.

– Вон тот с выпученными глазами – Руис, верно? – прошептал я на ухо Аликс. Я не видел его с момента своего отъезда.

– Он самый. Наверняка ожидает получить сегодня награду в каком-нибудь сарае, – пробормотала Аликс, не глядя на меня.

Примерно дюжина молодых людей, посмеиваясь, обсуждали, кому дальше посвятить серенаду: Марии Бермудес или Санче де Галаретта, старшей дочери чулочника.

Я вышел на улицу и раздал им чорисо. У нескольких парней были с собой большие корзины, которые к концу вечера наполнятся хлебом, яйцами и крольчатиной.

– Я пойду с вами, – заявил я, вставая рядом с Руисом де Матураной.

– Сеньор Вела, я рад, что вы вернулись. В городе вас не хватало, – с широкой ухмылкой заметил он. Слишком широкой и слишком натянутой.

– Я знал вашего отца, он был достойным человеком.

– Да, был, – согласился Руис несколько вяло.

Подойдя к следующему дому, мы вновь собрались в круг и затянули песню, отсчитывая такт тростями и оставляя круглые отметины в снегу.

В эту ночь святой Агаты,Память древнюю храня,Вышли с песнями ребятаПоказать себя.Как ходили наши предкиИспокон веков,Чтоб потомки не забылиПеснопений слов.

Из окна второго этажа высунулись румяная девушка и ее мать. В последней я узнал Милию, прислужницу на похоронах: она расставляла свечи в часовне во время прощания с усопшими и приносила хлеб для поминок. Работы у нее всегда хватало, особенно зимой. Однако, несмотря на свою мрачную профессию, она обладала веселым нравом и, казалось, находила смешное во всем. Дочь Милии подбросила в воздух ковригу, и юноши кинулись ее ловить, расталкивая друг друга локтями и наперебой благодаря девушку.

– Мы с вашим отцом время от времени вели дела. Теперь вы ими занимаетесь? – прошептал я на ухо Руису, пока мы продолжали путь, смеясь вместе с остальными.

– Что за дела?

– Касающиеся мужественности… Не буду ходить вокруг да около: у вас есть средство из нарывника?

– Всего одна щепотка.

– Мне нужно две-три.

– Тогда лучше сходите в «Ла Роману».

– Я только что оттуда.

Я остановил Руиса посреди улицы. Другие молодые люди удалялись к Южным воротам, не замечая две отставшие тени.

– В таком случае не понимаю, чего вы от меня хотите. – Он пожал плечами и начал насвистывать незнакомую мне мелодию.

– Я хочу узнать, куда вы дели остальные две щепотки.