"Король" с Арбата

Летчик смеется: «Собирайтесь скорее в Тушино. Сейчас в честь коммунизма я сделаю над Москвой мертвые петли».

–  А я знаю магазин, где уже сейчас бесплатно,- прерывает мои мысли Славик.

–  Какой магазин?

–  На улице Горького. Магазин ТЭЖЭ, где разные духи продают. Ох и пахнет там! Заходи, встань посредине и нюхай сколько хочешь. Нанюхался и пошел себе.

–  Ну, помечтали и хватит,- говорит Женька,-айда к графу за фанерой.

Мы с Женькой идем к графу. Я отстаю, шагаю вяло.

–  Ты чего?
– оглядывается Женька.

–  Иди один,- говорю я,- неохота мне к нему заходить.

–  Мне тоже,-вздыхает Женька-Ну, а как же фанера?

–  По-моему, отец графа - жулик,- решаюсь я.

–  Почему так?

–  Уж очень богато живут на одну зарплату. И всегда у них разные гости. Из окна на весь двор: «Шумел камыш…»

–  А может быть, он за заем выигрывает?

Я вспомнил коробку из-под туфель, где хранились мамины облигации, представил, как мама всегда очень долго тщательно их проверяет по газете, а потом виновато посмотрит на нас с Нонкой, вздохнет и скажет: «Ну, значит, в другой раз…»

Я уже давно заметил, как только к нам во двор зайдет участковый дядя Карасев, так сразу у графа занавешивается окно.

Может быть, и жулик,- неуверенно соглашается Женька.- Ну, за сломанный ящик его же не посадят. Звоним. Нам долго не открывают.

–  Кто здесь?-наконец слышим мы голос графа де Стася.

–  Мы с Алешкой. Открой, дело есть. Защелкали запоры, на пороге граф:

–  Прошу. Проходите, мы тут в карты в дурачка играем,- приглашает граф в комнату.- Мать к тетке уехала.

В комнате за столом Бахиля, Жиган дымит папироской, на столе карты, косточки от урюка, рваная газета.

–  А,- радуется Жиган,- кинозвезды пришли! Монти Бекс и Дуглас Фербенкс. Привет от рядового советского зрителя!

Мы здороваемся. Бахиля неловко подает руку, топчется.

Я его уже давно не видел. Говорили, что он болел, а потом где-то долго лежал в санатории. И вот сейчас он, длинный, похудевший, прячет от нас глаза, подвигает стулья, разгоняет дым.

–  Ну, как ваше кино?
– спрашивает он.

–  Плохо,- говорим мы.- Фанера нужна.

Женька долго объясняет, для чего нам нужна фанера. Он достает карандаш, осматривается, тянет к себе газету.

–  Вот смотрите,- он начинает чертить на газете. Карандаш спотыкается, делает неровные линии. Женька поднимает газету, а под ней смятые рубли и мелочь.

–  Значит, в дурачка играете?
– спрашивает Женька.

Жиган по комнате ходит, в окна смотрит, посвистывает. Граф молча прикрывает газетой деньги, высыпает на стол горсть урюка.

–  Ешьте.

Почему- то сейчас урюк невкусен. Так, словно скорлупа от грецкого ореха.

–  А может, сыграем?
– пытливо оглядывает нас Жиган.- Так просто, по пятачку?

Мы с Женькой молчим.

–  Денег у вас нет? Я в долг ссужу. А?

Бахиля от газеты глаза поднимает, смотрит на нас и молчит.

–  В долг дам. Ну? Я сдаю.- Красиво, звонко трещит картами Жиган.

–  Мы не умеем,- говорит Женька. Жиган радуется, суетится:

–  А чего тут уметь? Двадцать одно. Вот смотрите: это валет? Так вальту два очка. А это что? Ах дама… Ну, даме три очка. А это? Пожалуйста, шестерка. Ну, раз шестерка - значит, шесть.

И опять Бахиля смотрит на нас. Ничего не говорит, а только смотрит. Уж очень он стал худой.

–  Вы на него не смотрите,- показывает Жиган на Бахилю.- Его испортило воспитание родителей. А что вы думаете? Кругом золотые коронки. Клиенты хватаются за щеку и кричат. Потом папа, его папа, им раздвигает рот и сверлит. Конечно, они опять кричат. А что им делать?

Жиган бросает колоду на стол, садится рядом, закуривает. Смотрит на нас, не знает, куда бросить спичку.

–  А дальше?
– Жиган катает косточку, берет ее в рот.- А дальше… Слушайте, а чего вы ко мне пристали?

Он жмет зубами на косточку, вкусно хрустит. Мы с Женькой тоже берем косточки. Щелкаем. Почему-то подумалось о зубном враче.

–  Ну, так вот,- говорит Жиган и показывает на Бахилю,- этот гражданин все время находится между золотом и воплями больных. Какие же должны быть нервы?

Бахиля встает, идет в переднюю, долго хлопает калошами…

Жиган к нему. Мы с Женькой тоже.

–  Куда же ты?
– спрашивает Жиган.

–  Я больше в карты не играю,- хлопает галошами Бахиля.

–  Проигрался и бежать?

–  Я отдам тебе долг,- Бахиля надевает пальто, никак не найдет шапку.

Жиган смеется:

–  Шапочку в залог.

–  А ну-ка, отдай ему шапку,- встает между ними Женька. Я тоже встал с Женькой рядом.

–  Отдай шапку!

–  Вы что, очумели? Он же сам играл?
– Жиган озирается, увидел графа, зовет в свидетели: - Граф, как было дело?

Граф де Стась мнется, то на Жигана, то на нас смотрит.

–  Да вот так было… Мы сначала вдвоем с Жиганом играли, а потом Бахиля пришел. Тоже захотел. А Жиган ему говорит: «Трус в карты не играет». Бахиля разорался, что он не трус. Ну, его приняли.

Бахиля справился с галошами, стоит, молчит, только одни глаза говорят.

–  На уж твою шапку,- смеется Жиган.- Иди и больше не играй. Про долг не забудь. Слышишь?

Бахиля мнет в руках шапку, не уходит.

–  Ну, чего стоишь? Иди.

–  Не уйду,- глухо говорит Бахиля.- Я с ними хочу… У меня есть фанера… Отцу кабинет отделывали… Осталась.

–  Так чего же мы стоим?
– оглядывается Женька.- Пошли!

Ключ в ржавом замке на сарае еле-еле поворачивается.

–  Фу, там, наверное, крысы,- ежится Лидочка.

–  У тети твоей крысы.

Открыли дверь. У входа большая лужа. Тиски на верстаке оранжевые. Сверху капает.

–  Сюда ее нельзя,- говорит Бахиля, поглаживая белоснежную тугую фанеру,- покоробится.

–  Ну, а где же нам работать? Дома нельзя. Мусор будет,- говорит Женька.- Мне и так за пластилин попадает.

–  Ну, ведь можно же все подмести,- оглядывает нас Лидочка.

–  Ты что же думаешь: один раз провел напильником и скорее за веник?
– говорит Мишка.- Разве это работа?