Королевство пепла

Эдион ухмыльнулся и взъерошил свои золотистые волосы.

— Битва не будет красивой, — сказал он, когда Эванджелина потягивала молоко. — И тебя, скорее всего, снова вырвет. Но просто помни, что у тебя есть страх. Это означает, что у тебя есть что-то, за что стоит бороться — что-то, что ты так сильно боишься потерять, — это настолько больно, что ты не можешь себе даже представить. — он указал на замерзшие окна. — Эти ублюдки на равнине? У них ничего этого нет. — он положил руку ей на плечо и нежно сжал. — Им не за что бороться. И хотя нас может быть не так много, как их, у нас есть кое-что, что стоит защищать. И благодаря этому мы можем преодолеть наш страх. Мы можем бороться с ними до самого конца. Для наших друзей, для нашей семьи… — он снова сжал ее руку. — Для тех, кого мы любим… — он осмелился взглянуть на Лисандру, чьи зеленые глаза сверкали серебром. — Для тех, кого мы любим, мы можем победить этот страх. Помни это завтра. Даже если тебя вырвет, даже если ты проведешь всю ночь в уборной. Помни, что нам есть за что бороться, и это всегда дарит победу.

Эванджелина кивнула.

— Я буду помнить.

Эдион взъерошил ей волосы и подошел к двери, остановившись на пороге. Он встретил взгляд Лисандры, ее глаза сверкали изумрудами.

— Я потерял семью десять лет назад. Завтра я буду бороться за новую, которую я обрёл.

Не только за Террасен, его двор и людей. Но и за двух дам в этой комнате.

Я хочу быть рядом с тобой в конце.

Он почти произнес ее слова тогда. Почти сказал их обратно Лисандре, как что-то вроде печали и тоски появилось на ее лице.

Но Эдион вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

…

Лисандра едва спала. Каждый раз, когда она закрывала глаза, она видела выражение лица Эдиона, слышала его слова.

Он не ожидал, что выживет в этой битве. Не ожидал, что выживет кто-либо из них.

Она должна была пойти за ним. Бежать вниз по башне за ним.

И все же она не сделала этого.

Рассвет наступил, яркий день вместе с ним. Таким образом, они смогут чётко увидеть размеры армии, поджидающей их.

Лисандра заплела волосы Эванджелины, спина девочки была более прямой, чем вчера. Она могла бы поблагодарить Эдиона за это. За слова, которые позволили девочке спать прошлой ночью.

Они шли молча, Эванджелина с высоко поднятым подбородком, к Большому Залу, что вполне могло бы стать их последним завтраком.

Они были почти там, когда старый голос сказал:

— Я хотел бы сказать кое-что.

Дэрроу.

Эванджелина обернулась раньше, чем Лисандра.

Древний лорд стоял в дверях того, что казалось кабинетом, и поманил их внутрь.

— Это не займет много времени, — сказал он, заметив недовольство на лице Лисандры.

Она посмотрела на него, с трудом заставляя себя выглядеть милой — даже для мужчин, с которым она не хотела быть такой.

Эванджелина посмотрела на нее в молчаливом вопросе, но Лисандра дёрнула подбородок к старику.

— Отлично.

Кабинет был забит стопками книг — груды и кучки у стен вдоль полов. Хорошо, если более тысячи. Многие разрушаются с возрастом.

— Последний из священных текстов из Библиотеки Оринфа, — сказал Дэрроу, направляясь к столу, заполненному бумагами перед узким стеклянным окном. — Все, что ученым удалось спасти десять лет назад.

Так мало. Так мало по сравнению с тем, что, как сказал Аэлина, когда-то существовало в этой почти мифической библиотеке.

— Я вытащил их из укрытия после кончины короля, — сказал Дэрроу, садясь за стол. — Дурацкий оптимизм, я полагаю.

Лисандра подошла к одной из груд, вглядываясь в заголовок. На каком-то языке она не узнала.

— Остатки некогда великой цивилизации, — мрачно сказал Дэрроу.

Едва заметная грусть в его голосе заставила Лисандру повернуться. Она открыла рот, чтобы требовать, что он хотел сказать, но увидела то, что стояло рядом с его правой рукой.

Заключенный в кристалл размером не больше игральной карты, красно-оранжевый цветок внутри, казалось, светился — точно так же, как сила его тезки.

— Королевское пламя, — выдохнула она, не в силах дышать, когда подошла.

Аэлина и Эдион рассказали ей о легендарном цветке, который расцвел через горы и поля в тот день, когда Брэннон ступил на этот континент, доказательство мира, который он принес с собой.

И с тех древних дней были замечены только одиночные цветы, настолько редкие, что их появление считалось признаком того, что земля благословила правителя, сидевшего на троне Террасена. Что это королевство было действительно в мире и счастье.

Аэлина сказала, что тот, захороненный в кристалле на столе Дэрроу, появился во время правления Орлона. Орлон — любовь Дэрроу на всю жизнь.

— Ученые забрали книги, когда Адарлан вторгся, — сказал Дэрроу, грустно улыбаясь королевскому цветку. — Я забрал это.

Трон из рогов, корона — все это разрушено. За исключением этого одного сокровища, такого же великого, как и все, что принадлежит семье Галантиев.

— Это очень красиво, — сказала Эванджелина, подходя к столу. — Но он такой маленький.

Лисандра могла бы поклясться, что губы старика дернулись в сторону улыбки.

— Это действительно так, — сказал Дэрроу. — И ты тоже.

Она не ожидала смягчения его голоса, доброты. И не ожидала его следующих слов.

— Битва состоится до полудня, — сказал Дэрроу Эванджелине. — Я думаю, что мне понадобится кто-то сообразительный и более быстрый, чтобы помочь мне здесь. Отправлять сообщения нашим командирам в этом замке и при необходимости доставать мне припасы.

Эванджелина наклонила голову.

— Вы хотите, чтобы я помогла?

— Ты тренировалась с воинами во время путешествий с ними, я так понимаю.

Эванджелина взглянула на Лисандру, и она кивнула своей подопечной. Все они наблюдали за тем, как Эванджелина изучала основы игры на мечах и стрельбе из лука в дороге.

Девочка кивнула старому лорду.

— У меня есть некоторые способности, но не такие, как у Эдиона.