Костоправ. Книга 3

— Холь, плесни-ка нам браги и тащи мяса пожирнее!

— Мать! — крикнул Хольдар, не поворачивая головы. — Мясо ещё осталось?

— Осталось, осталось, — донеслось с кухни. — Не Бьяртур ли спрашивает?

— Он самый, дорогуша! — громко засмеялся мужик.

Из кухни выплыла тощая как жердь женщина с серым от усталости лицом. Она прищурилась, глядя через плечо Сарзона, и её губы превратились в жёсткую линию. Уперев костлявые руки в бока, она процедила с интонацией, не терпящей возражений:

— Сначала монеты на стол. Тринадцать медяков выкладывай.

— Куда-то тринадцать-то? — цокнул языком Скальм.

— А ты не суйся, — огрызнулась Фрёна, пройдя к их столу. — Он и сам знает.

— Да ты глянь, какая боевая! — хохотнул Бьяртур, но кошель, судя по звону, всё же вытащил. — На, держи. И смотри, чтоб мясо не пережарила.

— Не учи ворону каркать, — фыркнула она, сгребая монеты.

Хольдар достал три кружки, наполнил их брагой и махнул рукой:

— Забирай.

— Хоть посидим по-человечески, — произнёс Скальм, поднимаясь со стула.

Сарзону почудилось, что Скальм, забирая кружки, задержал на нем пристальный взгляд, словно пытаясь разглядеть в его чертах нечто знакомое. И, судя по всему, это не было игрой воображения, ведь спустя мгновение тот вернулся и произнёс простецким тоном:

— Шкет, никак ты?

— Привет, Скальм.

— А чего зенки прячешь? Аль язык проглотил?

— Не хотел тебе мешать.

— Тьфу ты! — обернувшись, бросил он. — Вконец обнаглела нынче молодёжь. Нас, старых волков, и за людей не считают.

Собутыльники одобрительно загудели. Скальм грузно опустился на соседнюю табуретку и, схватив кружку Сарзона, осушил её парой глотков. Он придвинулся вплотную — от него несло табаком и застарелым потом.

— А ты куда пропал, шкет?

— Зиму в деревне пережидал, — ответил Сарзон. — Работы в городе не было.

— А ребятня остальная где?

— Не знаю.

— Правда, что ли? — хохотнул Скальм. — А с подружкой твоей янтароглазой что? Не закололи случайно?

— Понятия не имею.

— А я те толковал, что эту шушеру ты не потянешь… Слышь чего, шкет, тут болтали, что ты зельишком приторговывал.

— Зельишком?

— Ты дурака из себя не строй, — оскалился он. — Народ поговаривал, что Шепелявый хорошими настойками разжился… А мы с ним и поворковали… Ты его снабжал, так?

— Какая разница?

— Так снабжал?

— Было дело, — не стал отпираться Сарзон.

— Во-от, — хохотнул Скальм. — Только загвоздочка тут выходит.

— Какая?

— Не по-людски поступил, с нами не посоветовался, не поделился.

— С тобой, что ли?

Скальм резко изменился в лице:

— Ты мне не дерзи, шкет.

Странное чувство охватило Сарзона — он вдруг осознал, что совершенно не боится. Казалось невероятным, что когда-то от одного присутствия этих пьянчуг у него подгибались колени. Он медленно поднялся во весь рост, расправляя плечи:

— А то что?

— Да ты…

— В драку полезешь, мусор?

Скальм с рыком бросился вперёд, но Сарзон встретил его коротким ударом в челюсть. Громила рухнул, как подкошенный. Время, проведённое под крылом Эйдана, не прошло даром: Сарзон овладел не только грамотой, но и познал искусство боя, как подобает настоящему мужчине.

Бьяртур рванулся от стола, но и его Сарзон уложил одним точным движением. Третий их собутыльник поспешно вскинул руки:

— Я просто выпить пришёл!

— Вы что тут устроили?! — раздался позади голос Фрёны. — Вы что, правил не знаете?!

— Прости, Фрёна, не хотел, — спокойно произнёс Сарзон.

— Дожирай свою кашу и выметайся отсюда!

Сарзон встретился глазами с Хольдаром: его взгляд был полон неприкрытого восхищения, смешанного с изумлением — будто он впервые видел человека, стоящего перед ним.

— Ну ты даёшь! — сорвалось с губ Хольдара. — Как их!..

— Передай им, чтоб не дулись, когда очнутся. Сами нарвались.

— Не вопрос, Сарзыч.

— Хватит разговоров, — хлопнула по столешнице Фрёна. — Собирайся и уходи!

— Уже.

Сарзон подхватил свой мешок и вышел из кабака. Он решительно зашагал по улицам, направляясь в сторону заброшенных бараков — места, которое когда-то называл домом. Город казался чужим и неприветливым. В воздухе висело тягостное напряжение, читавшееся на лицах прохожих. Тень войны накрыла Гилим плотным покрывалом тревоги и страха.

Петляя по знакомым переулкам, Сарзон наконец добрался до нужной улицы. Свернув на повороте, он двинулся по узкой дороге, зажатой меж покинутых строений. Дойдя до нужного здания, потянул дверь и вошёл внутрь. Здесь пахло пылью и сыростью. Он распахнул ставни, впуская солнечный свет, и огляделся: всё осталось нетронутым. Казалось, время здесь замерло с того дня, как они с ребятами покинули это убежище. Отыскав нужную половицу, Сарзон сдвинул её в сторону и опустил мешок в тайник.

Теперь предстоял путь ко дворцу, куда он сразу и поспешил. Если Эльва и правда всё ещё работала на дворцовой кухне, нужно было найти способ с ней поговорить. По мере приближения к богатым кварталам приходилось двигаться всё осмотрительнее — здешняя стража славилась умением находить зацепки для придирок к простолюдинам.

Сарзон притаился в густых зарослях городского сквера, откуда открывался вид на южные ворота дворца. Каждый вечер, когда солнце опускалось за башенки, у служебного входа разворачивалось настоящее представление: дворцовые кухарки выносили еду, и вокруг них, словно пчелы возле медовых сот, собирались горожане. Здесь за звонкую монету можно было отведать яств, достойных короля — так, по крайней мере, шептались в народе. Сам Сарзон никогда здесь не бывал — в те времена, когда он пахал за троих, даже мысль о подобной роскоши казалась нелепой.

Монотонное ожидание убаюкало его, и он задремал, свернувшись в своём укрытии. Очнулся от вечерней прохлады, пробравшей до костей. Чтобы согреться, осторожно размялся, стараясь не шуметь. Солнце уже окрасило небо в багровые тона, подавая сигнал к действию. Толпу ожидающих он заметил издалека — люди жались друг к другу, поглядывая на дворцовые ворота. Вскоре показались кухарки под охраной двух стражников, явно имевших свою долю в этом промысле.

Сарзон заметил среди кухарок молчаливую Эльву, держащую подносы, пока её напарница, дородная баба, расписывала достоинства каждого блюда, словно торговка на рынке. Еда и впрямь выглядела соблазнительно: нетронутые куски мяса, замысловатые пироги, диковинные фрукты. Сарзон выждал, пока самые нетерпеливые разберут лучшие блюда, и лишь потом приблизился к импровизированному прилавку.