Ковен озера Шамплейн

Может, у Ферн и не было своего дома, но по крайней мере она больше никогда не чувствовала себя одинокой.

III

Диего и Морган влипают в неприятности

Всю жизнь Морган твердили, что она родилась никем и никем умрет. Ее детство было полно синяков от отцовского ремня с крупной металлической бляшкой, шрамов на бледных запястьях, нанесенных собственноручно в минуты слабости, и мятых фотографий, которые приходилось прятать под матрасом постели.

Ровно столько же лет, сколько родители мучили ее тем изощренным чувством, которое называли любовью, Морган мечтала сбежать. Единственным, кто знал об этих ее мечтах, был дедушка, вместе с потерей которого она потеряла лучшего друга. Морган помнила, как навещала его в уютном домике из красного кирпича на окраине Ривер-Хейтс, затем – в больнице, где пахло хлоркой и рвотой пациентов после химиотерапии, а после – на кладбище, что вскоре стало для нее уютнее и роднее, чем дом. Никто не понимал Морган – даже она сама, – но дедушка был ближе всего к разгадке ее души. Он говорил: «Хочешь бежать – беги, но не сейчас. Бежать нужно с кем-то и куда-то, а не одной и от кого-то». Лишь это воспоминание остановило Морган от реального бегства в тринадцать лет, когда она стояла у кассы автобусного вокзала со школьным рюкзаком и выискивала взглядом маршрут, который увезет ее как можно дальше отсюда.

«Хорошо, дедушка, я дождусь того, с кем захочу бежать», – говорила она себе тогда, возвращаясь домой.

– Эй, nena! Может быть, немного вздремнешь? Путь предстоит неблизкий. Если хочешь, я могу ехать тише.

Диего приходилось кричать, чтобы Морган, развалившаяся в пассажирском кресле, хоть что-то расслышала за ревом магнитолы и свистом ветра в ушах. Сигналящие машины, которые они нагло подрезали, лишь усложняли эту задачу. Морган уже даже не тряслась, глядя на то, с какой скоростью мимо несутся билборды и дорожные вывески. Что на своем мотоцикле, что на хромированном джипе, Диего всегда гнал так, будто в случае необходимости умел воскрешать не только других, но и себя.

После очередного гудка, донесшегося на этот раз от мигающей полицейской машины, Морган чертыхнулась и, вырубив магнитолу, наспех наложила на джип заклятие невидимости. Пусть все вокруг и считали, что Царица ведьм должна уметь колдовать даже в полудреме, не открывая глаз, но Морган все еще приходилось сосредотачиваться, и лучше всего ей удавалось делать это в тишине.

– Так будешь спать или нет? – повторил свой вопрос Диего как ни в чем не бывало, когда полицейская машина отстала, а на сельской дороге, куда они вскоре свернули, наконец-то стало достаточно пусто и безлюдно, чтобы снять чары.

– Я не хочу спать, – соврала Морган и, сбросив босоножки, закинула босые ноги на бардачок. В отличие от Коула, что хватался за сердце при виде Одри, которая делала точно так же, Диего лишь приспустил солнцезащитные очки на кончик носа и усмехнулся. В конце концов, это даже не его машина – вряд ли ее хозяина будут волновать отпечатки пяток на лобовом стекле, когда (если) он найдет свое авто на краю пустоши.

Морган тяжко вздохнула, поборов въедливое чувство вины, которое испытала по инерции. Все-таки Тюльпана была права – Диего чертовски ее испортил!

А она испортила его.

– Куда ты смотришь?

Хоть Морган и была занята тем, что перекатывала в руках проклятую реликвию, – полый шар с тяжелым центром, покрытый червонной позолотой, – но все равно заметила, что Диего почти не смотрит на дорогу. Вместо этого он глядел на ее голые ноги.

– Да так… Просто каждый раз удивляюсь, когда вспоминаю, что ты девочка.

– Хватит намекать на то, что с этой стрижкой я похожа на парня. Да, она короткая, но мне так нравится!

– А кто сказал, что не нравится мне? Повернешь тебя спиной – пацан, повернешь лицом – девушка. Я люблю разнообразие!

Морган пнула ойкнувшего Диего коленом в плечо и задумчиво разгладила пальцами складки на шифоновой юбке. Еще несколько лет назад эта юбка висела на ней, как мешок из-под картошки, но когда бедра округлились, а к росту прибавилось несколько сантиметров, Морган вдруг обнаружила, что этот фасон ей очень даже идет. Тем более, юбка идеально подходила для летнего зноя, пропуская сквозь себя ветер, хоть иногда тот и задирал ее подол практически до ушей. Прямо как сейчас.

Морган ахнула и едва сдержала инстинктивный порыв одернуть юбку вниз, вовремя напомнив себе: если Диего уже испортил ее до конца, то ей еще есть, куда стремиться.

Позволив юбке развеваться так, как ей вздумается, Морган внимательно посмотрела на Диего.

В первый раз она поцеловала его сама. И во второй тоже. И в третий. Она же порвала пуговицы на его рубашке, когда в канун Мабона они спрятались на чердаке под ловцами снов из совиных перьев и откупорили флягу с нектаром фэйри, которую Диего достал из своего тайника под старым панно. Морган до сих пор гадала, где он раздобыл его и как же так получилось, что вместе с жаром в горле от брусничного послевкусия пришел и жар в низ живота.

Тот вечер навсегда отпечатался в ее памяти. Точно так же отпечатались и пальцы Диего на ее бедрах – там же, где сейчас распускается татуировка черно-белого кролика в цветках сирени. Морган хорошо запомнила ощущение его прохладного языка с металлическим шариком между своих коленей и то, как бирюзовые волосы стали вороными, когда контроль над ситуацией и чувствами был безвозвратно утерян. На следующее утро Диего нагрянул к ней с извинениями, постучавшись в спальню Шамплейн с низко опущенной головой, но вместо того, чтобы принять их, Морган снова его раздела. На этот раз чтобы доказать: дело вовсе не в дурманящем нектаре фэйри. Дело в них самих.

Несмотря на то что с той поры минуло полгода и с десяток стран, которые они объездили рука об руку, Морган казалось, что Диего по-прежнему видит в ней больше ребенка, нежели женщину, коей она давно стала. Вот и сейчас вместо того, чтобы остановить машину на обочине шоссе и присоединиться к ветру, исследующему ее тело под юбкой, Диего вслепую одернул подол рукой и сказал:

– Не поранься. Эта штука не такая безобидная, как предыдущие. На ней Семеричный знак, видишь? Такие знаки используют оккультисты из Ордена девяти углов.

– Орден девяти углов?..

– Да, сборище нацистов и поклонников Сатаны родом из Англии. Веселые ребята!

Морган растерянно заморгала и, опустив глаза на реликвию в своих руках, вдруг почувствовала: зло, заключенное в кованый узор и позолоту, вибрирует. Это был уже четвертый по счету диббук в ее послужном списке. Каждый раз Морган находила их абсолютно случайно, даже против воли, словно озлобленные души сами хотели вернуться к Началу Начал и искали ее. На витринах антикварных лавок, в музеях, в мусорных баках и даже на прилавках магазина сантехники – где проклятые шкатулки только не попадались!