Крид – Пир костей

— Я… — начал он, не зная, что сказать.

— Не говори ничего, — прошептала Мирабель. — Просто будь со мной. Сейчас.

Она потянулась к завязкам своей сорочки, и Виктор перехватил её руку.

— Ты уверена? — спросил он серьёзно. — Я не хочу, чтобы ты потом жалела…

— Я никогда не пожалею об этом, — ответила она с такой убеждённостью, что все сомнения исчезли.

Их следующий поцелуй был медленным, глубоким, исследующим. Руки Виктора нашли завязки её сорочки и осторожно развязали их. Ткань соскользнула с её плеч, обнажая грудь — небольшую, но идеально округлую, с затвердевшими от холода и возбуждения сосками.

— Ты прекрасна, — выдохнул Виктор, глядя на неё с восхищением.

Мирабель улыбнулась — немного смущённо, но без стыда. Потом её руки потянулись к его нижнему белью, единственной оставшейся на нём одежде.

— Могу я?.. — спросила она с той же прямотой, которая так поражала его в ней.

Виктор кивнул, не в силах произнести ни слова. Её руки были нежными, но уверенными, когда она освобождала его от последней преграды. А потом и сама сбросила остатки своей одежды, представ перед ним полностью обнажённой — прекрасная, как молодая богиня, вышедшая из морской пены.

На секунду они просто смотрели друг на друга — два обнажённых тела в свете свечей и звёзд, окружённые шумом моря и ночной тишиной. А потом Мирабель протянула руку, приглашая его, и Виктор принял приглашение, опускаясь рядом с ней на покрывало.

Их тела встретились — кожа к коже, тепло к теплу. Виктор целовал её лицо, шею, плечи, медленно спускаясь ниже, к груди. Мирабель выгнулась навстречу его губам, тихо вздыхая от удовольствия. Её руки блуждали по его спине, плечам, зарывались в волосы, притягивая ближе, требуя больше.

— Ты когда-нибудь… — начал Виктор, снова поднимаясь к её лицу.

— Нет, — ответила она, глядя ему прямо в глаза. — Но я хочу, чтобы это был ты. Здесь и сейчас.

Виктор кивнул, целуя её снова. Его рука скользнула между её бёдер, находя самую чувствительную точку, и Мирабель застонала ему в губы, инстинктивно подаваясь вперёд.

Он ласкал её медленно, нежно, внимательно наблюдая за каждой реакцией, каждым вздохом, каждым движением её бровей. За свою долгую жизнь Виктор познал многих женщин, но никогда ещё он не был настолько сосредоточен на партнёрше, настолько заинтересован в её удовольствии. Не потому, что хотел произвести впечатление или доказать своё мастерство, а потому что искренне желал, чтобы для неё этот первый раз стал воспоминанием, которое она будет хранить с нежностью всю жизнь.

— Виктор, — прошептала Мирабель, когда его пальцы скользнули внутрь неё, — я хочу тебя… всего тебя…

— Ты уверена? — спросил он снова, хотя его собственное тело практически кричало от желания.

— Абсолютно, — ответила она, раздвигая ноги в недвусмысленном приглашении.

Виктор устроился между её бёдер, опираясь на локти, чтобы не давить на неё всем весом. Их взгляды встретились и не отрывались друг от друга, когда он медленно, осторожно вошёл в неё.

Мирабель вздрогнула и на мгновение напряглась от боли, и Виктор замер, позволяя ей привыкнуть к новым ощущениям.

— Всё в порядке? — спросил он мягко.

— Да, — выдохнула она, расслабляясь. — Просто… дай мне минуту.

Виктор ждал, целуя её лицо, шепча ласковые слова, поглаживая её бока и бёдра. Постепенно напряжение ушло из её тела, и Мирабель сама двинулась навстречу ему, давая понять, что гот

ова продолжить.

Их движения были медленными, осторожными поначалу, но постепенно становились всё более уверенными, гармоничными. Тела двигались в едином ритме, как будто они всегда знали друг друга, всегда были единым целым. Мирабель обвила ногами его талию, притягивая глубже, а её руки скользили по его спине, оставляя лёгкие царапины — следы от ногтей, которые Виктор будет с нежностью рассматривать на следующее утро.

Звёзды, море, свечи, песок — всё слилось в единый калейдоскоп ощущений, центром которого была Мирабель — её глаза, её губы, её тело. Виктор чувствовал, как нарастает волна внутри него, но старался сдерживаться, желая продлить это невероятное единение.

Мирабель была менее опытна в контроле — её дыхание становилось всё более прерывистым, движения — более отрывистыми, неровными. Виктор почувствовал, как она начинает дрожать под ним, и скользнул рукой между их телами, находя ту точку, что раньше уже дарила ей удовольствие.

— Виктор! — воскликнула Мирабель, выгибаясь навстречу его прикосновению. Её тело содрогнулось в экстазе, и внутренние мышцы сжались вокруг него в ритмичной пульсации, которая стала последней каплей и для него.

— Мирабель, — прошептал он, целуя её в последний раз, прежде чем собственный оргазм накрыл его, заставляя забыть обо всём — о прошлом, о будущем, о вечности, которая ждала его впереди. В этот момент существовало только настоящее — эта ночь, это море, эта женщина.

Они лежали рядом, тяжело дыша, глядя на звёзды. Виктор притянул Мирабель к себе, и она положила голову ему на плечо, вздыхая с удовлетворением.

— Ты в порядке? — спросил он, поглаживая её волосы.

— Лучше, чем когда-либо, — ответила она с улыбкой в голосе. — А ты?

— Я… — Виктор запнулся, пытаясь подобрать слова, которые могли бы адекватно описать то, что он чувствовал. — Я счастлив, Мирабель. По-настоящему счастлив, как не был уже… очень давно.

Она приподнялась на локте, вглядываясь в его лицо в мерцающем свете свечей.

— Знаешь, — сказала она задумчиво, — в твоих глазах иногда появляется такое выражение… словно ты видел вещи, которые никто из нас даже

— Кто вы на самом деле, Виктор?

Вопрос застал его врасплох, хотя он должен был ожидать чего-то подобного. Мирабель была слишком умна, чтобы не заметить странностей в его рассказах о себе, несоответствий, которые он не всегда успевал отследить.

— Что вы имеете в виду? — осторожно спросил он.

— Ты говоришь о далёких странах с точностью очевидца, но некоторые детали, которые вы упоминаете, относятся к событиям столетней давности, — сказала она, глядя ему прямо в глаза. — Читаешь древние языки, которые сейчас знают лишь немногие учёные. Рассказываешь об исторических фигурах так, словно лично их знали. И иногда… — она замялась, — иногда твои глаза кажутся намного старше вашего лица.

Виктор молчал, не зная, что ответить. Часть его хотела солгать, придумать какое-то правдоподобное объяснение, как он делал бесчисленное количество раз за свою долгую жизнь. Но другая часть, та, что была освобождена в Храме Врат, жаждала честности.

— Если я расскажу правду, — произнёс он наконец, — ты, скорее всего, не поверишь мне. Или, что ещё хуже, испугаешься и не захотишь больше видеть меня.

Мирабель взяла его за руку, и этот простой жест был полон такой теплоты, что Виктор почувствовал, как что-то внутри него тает, рушится последняя стена, которую он воздвиг между собой и миром.