Кристальный пик

— Я же сказал не двигаться! — прорычал Солярис где-то в темноте, когда Кочевник, судя по звуку, рванул с места. Затрещал хворост, и взмыли вверх искры от растревоженных углей кострища.

— Не могу я не двигаться! Комары кусают! Ай, ой!

Не то его ужалило очередное насемекое, не то Солярис, прекрасно ориентирующийся в темноте, все-таки зарядил в Кочевника обугленной головешкой, коей успел замахнуться, судя по искрам в воздухе. Я же осталась сидеть на месте, как велели, — на телячьей выделке с льняным покрывалом, на краю которого перебирала свой походный мешок и карты, готовясь ко сну, — и завороженно смотрела на то, как горящие глаза в небе обрастают очертаниями плоти, пикируя к нам на землю.

Хворост снова затрещал, но на этот раз гораздо громче, будто валун с холма прикатился. Солярис вздохнул не менее оглушительно, причем дважды — сначала от того, что принюхивался, а затем от того, что нюх этот его не подвел.

— Огонь мира сего! Будь прокляты эти семейные узы, из-за которых я не могу по'отивашер виши бэр. Что вы делаете здесь, илириотис?!

Солярис так редко снисходил до драконьей речи, больше напоминающей змеиное шипение, что я втянула голову в плечи и притихла. А учитывая то, что он только что заявил о своем желании «поотрывать бошки», как дословно переводилась эта фраза, которой меня научил Сильтан, мне стоило помалкивать и подавно. Особенно когда костер снова вспыхнул высоко-высоко от его дыхания, и всем стало видно, что он здесь не один, а на пару с Мелихор. Та пряталась за кустами морошки, торопливо одеваясь.

— Не кричи, — Сильтан цокнул на осклабившегося Соляриса языком, как цокают на младших братьев, призывая их вести себя в гостях поскромнее да потише. — Вы уже ужинали? Я страсть как голоден! Такие длинные перелеты требуют море энергии. Тот клюквенный мармелад, который Руби забирала перед отлетом с кухни, еще остался?

— Я тоже хочу! — крикнула Мелихор из-за куста, шурша листьями и тканью, прежде чем выйти к нам хоть сколько-то приодетой. На ней оказался один из одолженных мною хангероков, расшитый ландышами и тюльпанами, в то время как на Сильтане красовалась туника, в кои-то веке самая простая, не блестящая и совсем без позолоты, но облегающая плоский живот, как вторая кожа. Они оба выглядели взмыленными, но крайне довольными собой. Или, возможно, тем, что им удалось довести Соляриса до белого каления.

— Что. Вы. Здесь. Делаете?! — повторил тот, дробя слова рычанием. — Вы следили за нами? Зачем?!

Решив, что больше тянуть некуда, я разгладила руками складки плаща, в котором пряталась от назойливых насекомых, и медленно встала с места.

— Это я их позвала.

Взгляд Соляриса лег на меня ярмом, такой тяжелый, что им можно было заколачивать гвозди. Под его весом захотелось сгорбиться, но я заставила себя задрать подбородок вверх — и Сол, и все остальные должны были видеть, что я ничуть не сомневаюсь в содеянном и хорошенько взвесила все «за» и «против». Это было то, к чему я пришла от отчаяния. То, о чем я попыталась заговорить с Солярисом лишь однажды, пока мы собирали вещи, и то, что он мгновенно пресек, даже не дослушав. Матти про таких говорила «Упрямый — что рогатина», и действительно: Солу было легче согласиться на самоубийство, нежели на помощь своей семьи. Однако я решила иначе — раз не можем взять расстояние до Дану качеством, то возьмем количеством. Полетим втроем, дабы Солярис, Сильтан и Мелихор могли сменять друг друга, не рискуя здоровьем и жизнью.

— Лететь посменно?! — переспросил Солярис, когда я озвучила сию затею. В голосе его слышалась такая обида, что я невольно запереживала, простит ли он меня вообще за такое своеволие. Но отступать было поздно.

— Да, именно так, — ответил за меня Сильтан, нагло устроившись на подстилке брата и вытянув к костру босые ступни. На его худых щиколотках блестели кольца золотой чешуи вместо браслетов. — Со мной вы даже сможете устраивать небольшие привалы время от времени, а то и ночлеги, как сегодня. Я ведь самый быстрый из сородичей, забыл?

Лицо Соляриса перекосило, как от той кислой морошки, которую я сорвала недозревшей. Судя по удлинившимся когтям и щелкнувшей челюсти, одним спором он бы с Сильтаном не ограничился. Однако вдруг нарисовалась проблема посерьезнее, чем их соперничество.

— А почему здесь Тесея? — спросил Кочевник, всматриваясь сквозь верхушку пламени в Мелихор и кусты вереска, что слегка трепетали и качались за ней. Красные узоры на его лице поплыли от жара близкого пламени.

Мы с Солярисом хором переспросили:

— Тесея?!

И вместе повернулись.

Она и впрямь стояла там, в сгущающемся сумраке деревьев, тихая и незаметная, как одна из лесных теней. Лишь когда все взоры устремились к ней, Тесея поприветствовала нас щербатой улыбкой и помахала рукой, держа в другой узелок, откуда торчали рукава сменной одежды для Сильтана и Мелихор. Волосы ее, собранные во множество маленьких косичек, выглядели так опрятно по сравнению с моими, словно это не она летела верхом на драконе целых десять часов кряду. На ней даже не было ни единой царапины, разве что лицо обветрилось и раскраснелось, раздраженное колючим ветром. Преодолеть такое расстояние на драконе всего-то в двенадцать лет, да еще и будучи деревенской пряхой без должной сноровки, было настоящим подвигом. Я бы задохнулась от восхищения ею, если бы горло уже не перехватило от ужаса.

Кочевник первым пришел в себя и в один прыжок перемахнул через костер, едва не подпалив себе штаны.

— Зачем ты взяла ее с собой?! — спросила я у Мелихор, пока Кочевник вертел Тесею и так, и этак, проверяя ее, все ли с ней в порядке. — Она же еще совсем дитя!

— Так ты же сама написала, чтобы я взяла с собой «мелкую девку»! — воскликнула Мелихор, нервно закусив скрюченный перламутровый ноготь на указательным пальце. — Ну и кто-то же должен нести наши вещи, чтоб мы не расхаживали потом голыми...

Я запнулась, судорожно вспоминая перечень необходимых вещей, список с которыми передала Мелихор лично в руки перед отъездом.

— «Медную тарелку», Мелихор! Там было написано взять с собой медную тарелку!

— Да кто же разберет эти руны ваши? Я только полгода их учу. Ну, ошиблась, с кем не бывает! Да и к тому же, кто-то ведь должен был держать наши вещи, чтобы мы голыми потом не ходили...

— Ты протащила через весь туат ребенка, чтобы она держала вещи?! — взревел Солярис в свой черед. — А если бы она свалилась?! Совсем что ли безмозглые оба? Ладно Сильтан до рождения весь ум на красу обменял у Солнца, а твой-то куда делся?

— А вот сейчас не поняла...

— Тесея, — Кочевник шептал ее имя сквозь рокот спорящих голосов блаженным шепотом. — Тесея... Ты цела? Почему ослушалась меня? Нет, это не оправдание! Заповедь отца помнишь? Я глава семьи, Тесея. Это я решаю, что справедливо, а что нет. Таков порядок. Нет, я не имею ввиду, что ты невежественнее! Эй... Что ты сейчас сказала?! Кто научил тебя таким словам? Перестань! Тише! Хватит мне грубить!

Я не успевала следить за двумя ссорами сразу, потому предпочла не следить за ними вовсе и молча возвратилась на свою подстилку, предварительно отодвинув ее подальше от Сильтана и остальных. Пока Кочевник отчитывал Тесею, а та кричала на него при помощи жестов, перебирая пальцами так быстро, что мельтешило в глазах, Сильтан с Солярисом едва не сцепились на тему того, хватило бы все-таки последнему сил долететь до Дану или же он бы и впрямь упал где-нибудь по пути. Только Мелихор, как и я, предпочла отсиживаться в стороне, куда больше заинтересованная кустами с морошкой, нежели происходящим. Правда, она пожалела о своем выборе, когда решила их попробовать. Еще пятнадцать минут она судорожно скребла когтями раздвоенный язык, кряхтя и плюясь.

— Ну и за сколько часов вы сюда добрались? — спросил Сильтан как бы невзначай, подпинывая носком камешек в костер. Перепалка между ним и Солом почти утихла к тому моменту, но, кажется, он пытался снова ее разжечь.

Прекрасно понимая это, Солярис сложил руки на груди, но все-таки ответил:

— За десять. А вы?

— За семь, — Рот Сола беззвучно приоткрылся, но, стоило ему завидеть ехидную улыбку брата, как он тут же напустил на себя безразличный вид. Поэтому Сильтан добавил, намереваясь его добить: — Все из-за Мелихор. Она медленнее меня. Так бы долетели за пять.