Кристальный пик

— Кошелка чешуйчатая! Топор ей надо было меж глаз засадить, чтоб знала, как на людей набрасываться! Не даром говорят, от худого семени не жди доброго племени. Откуда ж Дайре вырасти нормальным мужиком, когда мать его умом тронутая?!

Сыпля ругательствами, из-за которых Мелихор приходилось зажимать Тесее уши, Кочевник расхаживал перед сундуками со свежей одеждой взад-вперед и попинывал их со злости. Его не задобрила ни душистая ванна, ни мягкая перина под боком, но зато немного усмирила тарелка со свиной рулькой и баклажка пива, принесенные советником Дану заодно с извинениями. Вот только извинения эти Кочевник напрочь проигнорировал — только выхватил сразу весь поднос и утащил его в другой конец комнаты, не желая ни с кем делиться.

Впрочем, принимать их должен был и не он.

— Передайте ярлу Дайре, что ничего страшного не произошло. Это всего лишь недоразумение. Я уже в полном порядке, — ответил Солярис вежливым тоном, совершенно ему несвойственным. Уже тогда я поняла, что он врет и советнику, и мне прямо в лицо. — Закон гостеприимства нарушен не был, потому королева Рубин скоро прибудет в тронный зал в сопровождении королевского зверя. Пусть ярл Дайре ожидает.

Советник, — один из старших братьев Дайре, кажется, тот самый, что когда-то был ярлом вместо него и пытался вернуть меня домой, — почтительно кивнул и удалился без лишних слов. За ним последовали две лекарки, которые все это время хлопотали вокруг Сола, но по итогу не закончили ни одной перевязки, до того угрожающе он рычал и клацал на них зубами за любое неосторожное прикосновение к ранам на боку. Сдавшись, они обе плюнули на него, послав «ящера скверного к Дикому», всучили ему чистых тканей и оставили все, как есть. Мол, и так не помрет, а у них конечности с нервами целее будут. Благо, я заметила это до того, как Солярис успел натянуть рубаху и снова притвориться, что чувствует себя нормально.

— Ну-ка, дай я сама посмотрю. Меня своим зубоскальством ты не напугаешь! Просто посиди спокойно одну минуту, будь хорошим мальчиком.

Только благодаря последним словам, от которых уши у Соляриса резко порозовели, а сам он оцепенел, я и успела выхватить у него оставленную лекарками припарку, смоченную в лекарственном отваре из красной рябины. Броня из чушеи, перепачканная в крови, лежала на постели сложенная. Льняная рубаха, накинутая Солом вместо нее, снималась проще, но упрямо липла к мокнущим ранам, когда я взялась за ее край и потянула.

— Волчья Госпожа! — вырвалось у меня невольно. — Что за кулёмы прислуживают ярлу?! Они вообще ничего полезного не сделали! Ты же еще кровоточишь даже!

Солярис промолчал. Левый бок его выглядел скверно: длинные полосы рассекали ребра от самой груди до уголка таза, проходя через живот, такие глубокие, что по-хорошему их штопать было нужно, а не просто лоскутами зажимать. Хотя кровь, темно-бордовая и горячая, как раскаленное на сковороде масло, уже не бежала ручьем, как в небе над Лугом, когда мы с Солярисом едва не разбились, но все еще выступала капля за каплей. Я стерла ее отрезом чистого хлопка и, накрыв рану припаркой, принялась неумело забинтовывать пояс Соляриса тем, что оказалось под рукой. После длительного полета рельеф его торса казался наощупь каменным, и если бы не здоровье Сола, стоящее сейчас на кону, я бы наверняка не посмела держать пальцы так близко к его бедрам и опущенному поясу штанов.

Как я и думала, кусать меня Солярис не посмел. Только часто дышал под моими руками, отчего ключица выпирала под пергаментной кожей, как нож для писем, и иногда шипел от боли из-за того, что я несколько раз спутала края повязки и стянула их слишком туго.

Упругая постель, комнату с которой для нас шестерых выделил Дайре, дабы мы могли привести себя в надлежащий вид и немного отдохнуть с дороги, была завалена вещами. Хотя на деле нас тут было всего пятеро, — Сильтан потерялся где-то по пути, видно решив, что на этом с него совместных приключений хватит, — суматоха стояла такая, будто в огромных чертогах с камином и собственным водопроводом поселился целый хирд. В основном суматоху эту, конечно же, создавали Мелихор и Кочевники: пока я занималась Солом, они дрались за моченные яблоки, которые Кочевник не ел, но которыми из принципа не желал делиться. Только Тесея сидела на подоконнике смирно, болтая ногами, и тихо пряла свою волчью куколку, пока я не окликнула ее и не указала рукой на узелок по соседству.

— Тесея, будь добра, найди мне несколько заколок. Лучше тех, где камней поменьше да металл подобротнее. Они все должны лежать в сумочном мешке.

Тесея встрепенулась и послушно схватилась за узелок, отложив пряжу.

— Хм, почему же ты не заживаешь...

Я опустила руки, недоуменно глядя на темное пятно, расползающееся по боку Соляриса под свежей повязкой. Такого с ним раньше не случалось. Даже рухнув с высоты Меловых гор там, в Лофорте, где мы оба впервые повстречали Красный туман, Солярис исцелился меньше, чем за несколько часов, хотя переломов у него насчитывалось порядка дюжины. По сравнению с этим полосы на его боку — не более, чем царапины. Хотя драконью чешую были способны пробить только две вещи, — или черное серебро, проклятое сейдом, или когти и зубы другого дракона, — и то, и другое всегда заживало одинаково быстро.

— Не знаю. Слишком устал, наверное, — проблеял Сол в качестве оправдания, запахивая рубаху, чтобы я оставила его бок в покое. Островки перламутра, рассыпанные по его плечам, как веснушки, слегка мерцали в дневном свете, падающем из-за камвольных штор.

— А хотел еще в одиночку целых семь дней через континент лететь! Тут два дня без перерыва Сильтана подменял и то, вон на части уже разваливаешься. Знала бы, что так будет, вообще никуда бы не полетели, другое что придумали, — проворчала я, растревожившись не на шутку. Уж если Солярис вслух признает свою немощь, то, должно быть, дело и впрямь плохо. — Тесея, ты нашла заколки? Тесея?..

Я обернулась на подоконник, где стоял узелок и лежала пряжа. Тесеи там, однако, не оказалось. Оставив сумку развязанной и полупустой, она стояла перед трюмо в широкой прямоугольной раме, и вместе с ее вороными косичками и синим хангероком в зеркале отражалась кроличья маска из червонного золота.

— Тесея?

Она вздрогнула, словно только сейчас услышала, как я ее зову, и тут же сорвала с лица маску Кроличьей невесты, идеально прилегающую к ее щекам и лбу по всему овалу. Та лежала в моем узелке все это время и не видела света, хранимая на самом дне для Совиного Принца, но никак не для людей. И хотя Тесея часто заглядывалась на мои заколки с турмалинами, — несколько из них я даже подарила ей, разжалобившись, — она никогда не трогала ни одну мою вещь без спроса. Но сейчас же держала маску в руках так, будто не хотела расставаться с ней — хищно, не просто крепко... И возвратила ее обратно в мешок с таким же угнетенным видом.

— И-извини... Н-на... Нашла!

Она засуетилась и спустя минуту протянула мне долгожданные заколки, которыми я могла закрепить повязку на животе Соляриса, как следует — иначе ткань соскальзывала вниз на нечеловечески гладкой коже.

К тому моменту, как я закончила и помогла Солу переодеться, — сам он, копаясь в сундуке, чуть не перепутал тунику с женским платьем, — Кочевник с Мелихор уже поделили еду и заключили перемирие, а Тесея закончила плести волчонка, нарочито пересев подальше от узелка со спрятанной кроличьей маской. Солярис доел за ними то, что осталось на подносе, вымылся за ширмой в кадке и наконец-то вернул себе привычный цвет лица. С уложенными на прямой пробор волосами, которые я насильно расчесала ему гребнем, и в блестящей одежке цвета традиционного для Дану пурпура с золотыми пуговицами, Солярис выглядел как с иголочки, когда вместе мы выдвинулись в тронный зал Дайре, оставив Кочевника, Мелихор и Тесею готовиться к следующей вехе нашего путешествия.

Если снаружи замок Дану казался воплощением нежности и изящества, устремленным к небесам даже выше, чем замок Дейрдре, то внутри его архитектура напоминала обычное жилище высокородных господ — словом, была куда скромнее. В коридорах раскачивались люстры-хоросы с зелеными огнями вместо свечей, а заместо лестниц замок пронзали те самые лифты, один лязгающий звук которых подводил меня к обмороку. Помимо них и часов замок увенчивали и другие драконьи изобретения, невиданные мною прежде даже в Сердце, например, лира, играющая сама по себе без барда, или же странное железное дерево, на котором играли кошки, коих в замке Дану было немерено. Судя по их лоснящейся шерсти и жировым складкам, они жили здесь вовсе не для того, чтобы охотиться на крыс, а чтобы радовать своим видом гостей. Этакая часть интерьера, пушистая и мяукающая на витражные окна, когда за ними проносились крылатые тени.

Пока мы шли в замок через весь Луг, я не шибко смотрела по сторонам, слишком обеспокоенная состоянием Соляриса, которого Кочевник тащил на своем горбу. Потому я и не сразу заметила, какое количество его сородичей успело наводнить город. Нескольких из них мы встретили в мраморных коридорах — те тоже носили пурпурные таблионы, как хускарлы, и отворяли перед нами двери из витражных стекол, замыкающие каждое крыло.

Точно такие же двери открылись перед нами на входе в тронный зал, где не было никого, кроме Дайре, пары играющих под окнами кошек и его матери, напавшей на нас с Солярисом с неба.