Кристальный пик

Уже через полчаса указы эти посыпались, как перезрелые плоды с молодой яблони, и мы провели в зале Совета целые сутки. Я закончила раздавать распоряжения лишь тогда, когда у меня кончились украшения, которые я стягивала с пальцев и волос, чтобы передать их в руки советникам — такова была традиция, подписание всенародных указов не кровью и не чернилами, а золотом, снятым с собственного тела. Затекшую спину ломило, будто от удара молотком, и голова шла кругом от количества известий, новостей и вопросов, требующих моего внимания. Бесконечно сменяя друг друга, они образовывали чехарду сомнений и сожалений, пока Гвидион наконец-то не вычеркнул все пункты из своего списка дел и не свернул его.

А затем он развернул следующий.

— Довольно на сегодня! — вмешался Мидир, тем самым спася меня от безумия. Он и сам еле держался, сидя в полусогнутом положении над картами и донесениями разведчиков, руны в которых были более не читаемы, плывя перед глазами вместе с очертаниями мебели и людей. — Драгоценной госпоже нужно отдохнуть. Да и мне, если честно, тоже...

— Одну минуту, — Гвидион остановил нас всех, поднимающихся со своих мест, взмахом очередного раскрытого фолианта, но по крайней мере короткого, всего по локоть длиной (все прочие превосходили человеческий рост). — Остался всего один вопрос, который не терпит отлагательств...

— Про пятьдесят предыдущих ты так же говорил, — проворчал Мидир, придерживая повязку на животе рукой, пока возвращался на свое место. Очевидно, рана беспокоила его не только при движении, но и в состоянии покоя тоже.

— Что мы будем делать с просьбой Хазара немедленно выступить на Немайн? Если согласимся, то рискуем потерять людей. Мы не можем сейчас так рисковать...

— Хазар? — переспросила я, откинувшись на резную спинку стула с двумя острыми навершиями по бокам и такими широкими подлокотниками, что на них могло поместиться сразу три моих руки. Там же, под ними, находились странные отметины в форме серпов, будто кто-то вырезал ножом полумесяцы в древе. Наощупь они были шершавыми и оставляли занозы. — Хазар... Хазар... Где-то я уже слышала это имя. Кто это?

Сидеть во главе стола, где прежде сидел мой отец, все еще было странно. С его места открывался вид на весь зал Совета, холодный и непреступный, где не было иного убранства, кроме каменной карты, сундука с картами бумажными, факелов, тумбы для винного кувшина и двоих хускарлков, стоящих неподвижно, как еще одна часть незамысловатого интерьера. Отсюда я прекрасно видела и каждого из советников тоже, сидящих друг напротив друга, и потому легко могла заметить, когда кто-то из них начинал мешкать, переглядываться или нервничать. Так и Гвидион принялся ерзать на стуле, прикладывая к вспотевшему лбу кружевной рукав, когда Ллеу вдруг заметил со вздохом:

— Советник Гвидион, вы забыли рассказать госпоже про ярлксону Ясу.

— Я забыл?! А почему именно я? Нас тут трое вообще-то! Да и драгоценная госпожа ведь сама прибыла из Ши, мне подумалось, что она уже в курсе... — пробормотал Гвидион, оправдываясь, и робко посмотрел мне в глаза, когда я нетерпеливо подалась к нему через стол, требуя объяснений: — Драгоценная госпожа, Хазар — один из братьев ярлксоны Ясу, перенявший бразды правления накануне вашего возвращения...

— Что случилось с Ясу? — перебила я, вмиг охрипнув, словно вновь оказалась выброшенной посреди Золотой Пустоши без еды и питья в самом глазу песчаной бури. Во рту пересохло, полупустой желудок скрутило, и даже дышать стало невмоготу. — Когда я покидала Амрит, ярлксона Ясу возглавляла его оборону. Она шла во главе своего хирда за крепостную стену, чтобы дать врагам отпор...

— Ясу захвачена в плен, — сообщил Мидир. — Ее брат Хазар считает, что Ясу находится в Немайне, но я бы не был так в этом уверен. Ясу — слишком ценная находка, чтобы Керидвен, стоящий за всем этим, доверил ее содержание каким-то дикарям-рабовладельцам. А я более не сомневаюсь в ключевой роли Керидвена в этом заговоре после всего того, что видел...

— Значит, Амрит пал? — прошептала я едва слышно.

— Да, но не туат Ши, — поспешил обнадежить меня Мидир, не ведая, что этой надежды мне будет недостаточно. — Пока жив хотя бы один потомок их главенствующего рода, — а ныне старшим из них является Хазар, — Ши будет продолжать бороться. Когда-то мне уже доводилось иметь дело с их отцом... Вся их семья — гордецы, каких поискать, но сейчас это нам на руку. Недаром в Ши по сей день процветает кровная месть. Ни Хазар, ни остальные братья Ясу не оставят злодеев безнаказанными. Главное, чтобы они сгоряча не нарубили дров...

Пестрые шатры базара, охваченные пламенем. Детский плач, женские крики, лязг мечей и топоров. Молочно-белые камни грохочут, осыпаясь и хороня их всех заживо, а снаряды свистят над головой. Все это было свежо в памяти настолько, что, казалось, я по-прежнему чувствую запах специй, свербящий в носу, и как он смешивается со смрадом крови. Ясу улыбалась, когда обещала мне уничтожить всех моих врагов. Сейчас, представляя, как эту улыбку с ее уст стирает боль, я хотела согнуться пополам, залезть под стол или выбежать из зала. Пришлось воззвать ко всей своей королевской стойкости, чтобы ни одна мышца не дрогнула на моем лице. Только пальцы заныли, впиваясь в подлокотники стула и оставляя в тех новые полумесяцы от ногтей.

Так вот, откуда они здесь... Мой отец тоже так делал. Мой отец тоже терял людей.

«Меняется каждый, кто доживает до следующего утра. Так Хазар, один из моих любимых братьев, говорит».

Ясу знала, на что шла. Она знала, чем порой заканчивается наместничество и чем чревата его присяга в преданности, которая зовется «посмертной» отнюдь не без причины. Если Кочевник сильный, как Медвежий Страж, то Ясу как Медвежий Страж бесстрашна и храбра. Она наверняка не боялась, когда враги приставили меч к ее горлу, и не боится даже сейчас, какой бы тесной и сырой не оказалась та темница, куда нейманцы загнали ее. Ясу продержится, пока я не закончу войну. Ясу пожертвовала собой не для того, чтобы я оплакивала ее и сдавалась.

— Велите Хазару ждать, — сказала я, со скрипом отодвинув стул, чтобы выйти из-за стола, за которым больше не могла находиться. Следом за мной, блюдя условности, поднялись остальные советники. — Пусть соберет все свободное войско, без которого туат Ши может обойтись, и направит его к границам Немайна, но никаких действий не предпринимает и выжидает. То же самое распоряжение отправьте ярлу Дайре из Дану.

— Но... Госпожа... — Мидир зашипел от боли, когда попытался нагнать меня у дверей, и я остановилась лишь для того, чтобы придержать его под руку и отчитать за то, что тот совсем себя не бережет. — Одних наших людей не хватит, чтобы противостоять Фергусу! Если все наши союзники сосредоточат силы на Немайне, то нам больше не на кого будет рассчитывать. Стоит нам пойти на Фергус, как в игру может включиться Керидвен, и тогда Столицу...

— У нас есть еще союзники. Вернее, скоро появятся, — сказала я мягко и похлопала Мидира по жилистой руке, испещренной мелкими черточками шрамов и старыми мозолями от эфеса меча. Сколько же лет он держал ради моего отца? Сколько еще продержит ради меня, если ничего не получится? — Эти союзники и займутся Фергусом. Мы же пойдем на Керидвен.

— Но... Госпожа...

— Остальное вверяю вам, Совет. И да, Гвидион, у нас же хватит средств на еще один пир? Нужно много свежего мяса, фруктов и сладкой выпечки. Только, главное, никакого молока!

– Тот захлопал глазами в ответ, и на его лысоватом лбу выступили новые градины пота.

— Пир?.. Мы что-то празднуем, госпожа?

«Передай Мелихор, как проснется, чтобы на север путь держала и по прибытии Медовый зал к периат подготовила. Она в курсе, что это значит», сказал Солярис в пустыне перед тем, как покинуть меня, и я послушно передала его напутствие Мелихор слово в слово, как только она проснулась. Тогда же, еще сонная и потягивающаяся в раскаляющихся лучах солнца, она пояснила: «Периат означает пиршество, которое драконы устраивают только для самых важных гостей и по самым важным поводам, например, на свадебные смотрины или для примирения враждующих гнезд. Словом, это выражение благосклонности и признания».