Кристальный пик

— Ха-ха! Точно сказала, молодец.

— Именно-именно! Иваанар!

Прежде мне казалось, что нужно заручиться поддержкой если не всех драконов, то хотя бы половины из них... Однако теперь, глядя на всеобщие волнения, в которые даже Шэрай не решался вмешиваться, я прозрела. Нет, поддержки половины недостаточно, если я хочу не просто выиграть войну, а навсегда покончить с ней во всех ее формах и проявлениях. Мне нужно доверие. Мне нужна жертва.

Я выпрямилась и посмотрела на Медовый зал. Где-то у боковых столов мелькала золотая шевелюра Сильтана, а где-то должно было сидеть и семеро Старших — по одному мудрейшему дракону на каждый древний род от Рассветного до Жемчужного. Шэрай даже не входил в их число: Сильтан вместе с прочими донесениями из Сердца рассказывал нам, что тот отказался от предложения войти в совет, предпочитая заседаниям исследования, без которых он бы наверняка вскоре утратил интерес к жизни и окаменел. Потому даже если Шэрай действительно импонировал мне, — из чувства вины за прошлое или же из надежды на лучшее будущее, — от этого не было никакого толку. Как, впрочем, и от того, что сквозь рокот до меня долетело:

— А мне нравится королева людей... У нее такая рука смешная, похожа на куриное крылышко!

Я откашлялась, невольно прижав костяную руку к подолу юбки, и произнесла так громко, как мне только позволял мой охрипший от нервов голос, чтобы заставить всех драконов притихнуть хотя бы на несколько минут:

— Союз, который вы заключили с моим отцом, не мог принести вам ничего, кроме новых разочарований в людях, потому что на самом деле моему отцу было плевать на драконов. Он предложил вам мир, но не предложил условий для его обеспечения. Он даже не собирался делать вас частью нашего мира, чтобы вы могли жить вольно и процветать. Чтобы люди вас приняли, и два народа наконец-то объединились, нужно гораздо больше, чем просто слова и дома по соседству. Нужно что-то общее. Что-то... вечное.

Я оглянулась на Соляриса, инстинктивно ища подспорье, и одного его кивка, хладнокровного и сосредоточенного, хватило, чтобы сердце перестало так сильно биться о ребра. Он ничего не ведал о моих планах, но верил в них беспрекословно — пожалуй, даже больше, чем я сама, и уж точно больше, чем Мидир, Гвидион и Ллеу, беспокойно переступающие с ноги на ногу. Никому из них я так и не сообщила о своем решении.

Я собиралась разломить Круг.

И собрать его заново.

— После моей победы в войне, независимо от того, поможете вы мне одержать ее или нет, туаты Керидвен, Фергус и Немайн до скончания веков отойдут во владение драконам, — объявила я.

Воцарилась гробовая тишина, но всего на миг. Затем она лопнула, как мыльный пузырь, и драконы повскакивали со своих мест, опрокидывая скамьи и посуду, перекрикиваясь на своем языке, смысл чего доносился до меня лишь обрывками. «Мы что, похожи на идиотов?», «Она лжет», «Как королева представляет себе это?», «Что, если она не шутит?». Кто-то начал истерично смеяться, кто-то выругался, обвиняя меня в лицемерии и хитрости, а кто-то радостно захлопал в ладоши, тут же принявшись подбивать остальных согласиться с предложением. Так мне наконец-то стало видно, кто из них Старший, а кто всего лишь хён или верный спутник: только Старшие ни с кем не переглядывались, а смотрели строго перед собой, не моргая, и лица их казались неживыми, словно покрытые каменной скорлупой. Сол рассказывал, что пятеро из Старших всегда должны находиться на грани окаменения: только будучи лишенным всех эмоций, ты сможешь смотреть на мир и его события непредвзято. Лишь двоих в Старшие всегда выбирали помоложе да пободрее, дабы все-таки не забывать о зове сердца. Одним из этих двоих, судя по всему, был Борей, а второй оказалась та самая зеленовласая драконица с раздвоенным хвостом и шипящим акцентом, которая тотчас же воскликнула:

— Как вы представляете себе это?!

— Будучи Хозяйкой Круга, я продолжу являться их королевой, однако больше не будет наместников-людей — будут наместники-драконы, — принялась методично объяснять я, сцепив пальцы замком на животе, чтобы перестать нервно заламывать их. — Вы сможете сами выбрать того сородича, который займет место ярла, будь этот сородич Старшим или юным, мужчиной или женщиной. Поселившись на земле Круга, вы будете обязаны соблюдать всеобщие законы, но на местах сможете вводить собственные, если те не противоречат им.

— И вы не боитесь еще одной войны, что последует за этим? Остальные ярлы не поддержат вас, что уж говорить о простом люде...

— Ага, так люди нас и приняли! — выкрикнул кто-то следом.

— Да они даже видеть нас не захотят, не то, что слушаться! — поддержал другой.

Я тяжело вздохнула и, превозмогая зачинающуюся головную боль, решила сосредоточить свое внимание на Старших. Пока только выбор Борея был очевиден: запрокинув назад голову, он лениво выдыхал в воздух струйку янтарного дыма и совсем не слушал Вельгара, возвышающегося у него за спиной между столами. Тот что-то шептал отцу на ухо, все такой же широкоплечий и крепкий, с квадратным подбородком и высокими скулами, о которые можно порезать палец, но с совершенно потерянным выражением на лице.

— На счет ярлов не вам следует беспокоиться. В двоих из них я уверена наверняка: ярл Дайре из Дану воспитан драконицей Мераксель, а ярлксона Ясу из Ши уже доказала мне свою преданность, — ответила я, тактично умолчав о том, что последнюю еще предстоит вернуть. — Не думаю, что ярлу Талиесина же есть дело, что творится на землях соседей. Если бы вы видели его, то поняли, о чем я говорю. А ярл Медб заинтересован лишь в покое и выгоде, а союз с драконами был выгоден для честных торговцев испокон веков. Что же касается простого люда... Да, он не смирится с вашим правлением так просто, но все изменится, когда вы принесете им свои блага.

— Речь о наших драгоценностях? — тут же ощетинился незнакомый мне дракон, вскочив на скамью, и я покачала головой.

— Нет, речь о вас самих, ваших нравах и обычаях. Немайн — туат трэллов, рабов и подневольных, многие из которых годами не видели света в подвалах своих хозяев. Вы сможете научить немайнцев свободе, миру, уважению, чтобы искоренить порок рабства, коль этого не удалось сделать мне. Фергус же — туат златоносный, живущий и за счет своих шахт с рудниками, и ради них. А кто знает о драгоценностях и золоте больше, чем жители Сердца? Что на счет Керидвена... — Я замолчала, пытаясь подобрать слова помягче и поделикатнее, чем те, которые крутились у меня на языке. — Керидвен — родина моей матери, покойной королевы Неры, которой люди обязаны всем. Если я вручу Керидвен драконам, то навек буду спокойна за его будущее. Сейчас туат прозябает в вечных морозах за горами Мела, и не растет там иной пищи, кроме кореньев и мха. Возможно, своим теплом вы растопите и его землю, и сердца его людей. Конечно же, я дам вам время обо всем подумать.

Я возвратилась к своему креслу и наконец-то перевела дух, незаметно растерев рукой грудную клетку, где собралось жжение от нехватки воздуха. Время нужно было не только драконам, чтобы посовещаться за своими столами, но и мне, чтобы подготовиться к их возможному отказу и переговорить с советниками, для которых мое заявление и без того стало ударом под дых. Краем глаза я видела, что Гвидиону поплохело: он отошел за колонну, сел там на бочку и припал ртом к бурдюку Ллеу, даже не страшась, что тот подсунет ему отраву.

— Мне не нужно ничего обдумывать. Я голосую против. Ты говоришь так, будто знаешь нас, но ты не дракон. Ты даже не королева людей больше.

Я резко обернулась, преисполненная желанием узреть, кто осмелился бросить мне такое в спину, и удовлетворенно хмыкнула, убедившись, что то был Борей. Он встал с места, оттолкнул Вельгара мускулистой рукой, покрытой чешуей, как стальным доспехом, и опустил вниз свою курительную трубку. Из той посыпался недокуренный табак. По-прежнему ли им руководила ненависть ко мне же он действительно верил в то, что говорит, но решительность Борея не пошатнул даже вопрос Мидира, достаточно громкий, чтобы эхо разнесло его по всему залу:

— Не тот ли это дракон, драгоценная госпожа, который был заодно с предателем Сенджу? Почему он избран Старшим, а не заклеймен тоже?..

— Потому что я был всего лишь хёном Сенджу, а не его совестью или голосом рассудка, — ответил Борей бесстрастно, без труда выдержав оценивающий взгляд Мидира, которым тот сверлил его из-за моего плеча. — Долг каждого хёна — защищать своего Старшего и исполнять его волю, и я прекрасно проявил себя в этой роли, раз даже люди наслышаны о моей верности. Теперь же мой долг — хранить верность всем сородичам. Я голосую против участия драконов в войне и жизни среди людей не потому, что питаю личную неприязнь к Рубин, а потому, что за три тысячи лет давно успел изучить людей. История не раз доказывала, что нам не место среди вас. Никто не предает так жестоко, как люди...