Кристальный пик

Я зарылась лицом в простыни, когда Солярис запечатлел целомудренный поцелуй на моем лбу, прежде чем уйти, и закрыла глаза. Конечно же, никакая Маттиола не пришла ко мне в ту ночь — еще во время купаний я велела ей остаться сегодня в своих покоях и провести время с братом или даже Вельгаром, если она того желает, но только не ходить ко мне. Потому что на положенном месте она бы все равно меня не застала.

Чем меньше дней оставалось до военного похода на Керидвен, тем хуже замок спал. Даже после полуночи под его башнями маршировали и тренировались солдаты, а через ворота проезжали телеги с провизией и новобранцами. Я вслушивалась в шепот слуг, сплетничающих в своих коморках от бессонницы, и в цокот посыльных воронов по крыше, пока брела по коридорам в утепленной накидке, наброшенной поверх ночного платья. К моей удаче сегодня Гектор как раз вернулся из кузницы раньше обычного — хускарлы сразу же доложили мне об этом и также сообщили, что до своего чертога он не дошел, но и саму кузницу почему-то не запер. В окнах ее остался гореть свет от не затушенной печи — значит, Гектор собирался вернуться. У меня наконец-то был шанс поймать их с Солом с поличным.

Я старалась идти медленно, не издавая лишнего шума, но, когда впереди показались затухшие факела и шторы из паутины, знаменующие собой начало драконьей обители, я позволила себе ускориться. В заброшенной башне Соляриса меня и впрямь ждали двое, но отнюдь не те, кого я рассчитывала там застать.

— Посмотрите-ка... А наш братец-то не промах, раз к нему королева по ночам ходит! Вот же повезло!

Под стрельчатым окном, где мы с Солярисом обычно расставляли шахматы, чтобы сыграть партию перед сном, сидел юноша лет двадцати на вид. Лишь по его озорной улыбке в четыре ряда острых зубов-гвоздей я признала в том одного из драконов, которого видела еще в Медовом зале на заключении мира. Только тогда, помнится, меня удивило в нем что-то еще... Кажется, то, что он был не один, а вместе...

— Осилиал, посмотри! Сестрица правду сказала, у них даже серьги одинаковые. Может, нам свои тоже разделить?

Кто-то тронул меня за правое ухо, и я рефлекторно отскочила в сторону, заметив краем глаза, как из-за двери вытянулась длинная рука. Когти на ней были иссиня-лиловые, точно у покойника, а запястье окольцовывала серо-голубая чешуя. Следом показался весь юноша целиком — один в один тот же, что устроился на подоконнике. Близнецы. Оба были не только абсолютно идентичны друг другу вплоть до изумрудных одеяний с эмалевыми поясами и расшитыми рукавами, но и подозрительно напоминали хорошо известное мне семейство. Те же восковые черты лица, тонкие губы, высокие скулы... Только глаза не янтарь, а скорее лавандовые лепестки, словно те самые цветы, которыми была набита моя подушка. Волосы у обоих шли прямой линией на уровне подбородка, подстриженные в идеальной симметрии; светлые, как у Сола, но с прохладным морским оттенком, словно кто-то сбрызнул их лютиковой настойкой. На лицах у близнецов читалось хитрое, опасное выражение, и, придирчиво осмотрев их обоих, я убедилась в своих выводах окончательно.

Велиал и Осилиал. Старшие братья Соляриса.

— Эй, Велиал, кажется, мы напугали ее, — хихикнул тот дракон, что вышел из-за двери, и второй, спрыгнув с подоконника, прильнул к брату боком. Оба нависли надо мной нос к носу, позволяя рассмотреть даже желтые прожилки в камнях хризолита, которые раскачивались у них в ушах.

— Не мы напугали, а ты. В зеркало свою рожу видел?

— А ничего, что у нас рожи одинаковые?

— Вранье. Мы с тобой совсем не похожи!

Они принялись ссориться и толкаться, как дети, издеваясь не то друг над другом, не то надо мной. Судя по тому, как оба то и дело косились на меня, только моих рукоплесканий они и ждали. Потому, не желая оправдывать их ожидания, я продолжила стоять молча и только выразительно сложила руки на груди, немо требуя объяснений.

— Смотри, она даже не улыбнулась...

— Какая суровая! Будет так много хмурится, состарится еще быстрее. Люди так мало живут...

— Вы закончили? — спросила я, выдержав паузу, когда они наконец-то перестали обмениваться шутками и затихли, утомленная моим безразличием. — Боюсь, мы не знакомы. Велиал и Осилиал, верно? Солярис рассказывал о вас...

— Надеюсь, только хорошее, — перебил тот, кто, если я не перепутала, являлся Осилиалом. Велиал тут же подхватил, обходя меня по кругу, как кобылу на ярмарке:

— А то было бы очень печально разочаровать такую хорошенькую принцессу...

— Я не принцесса. Я королева.

— А есть разница? — спросили они хором.

В башне распустился душный жар с запахом ландышей и штормового бриза. Будто бы на Дейрдре шли грозовые облака — точно так же и близнецы собрались вокруг меня, заслонив собою горящие на столах свечи и факела. Я глубоко вздохнула, отворачиваясь к окну, чтобы скрыть румянец и раздражение. Их двоих можно было отличить друг от друга только по ожерельям, звенящим на шее: на полуобнаженной груди Велиала лежали бусы из переплавленных золотых монет, а на груди Осилиала — из серебряных.

Солярис рассказывал, что они оба вот уже как десять лет не покидали Диких Земель, где занимали должность дэхья, — нечто между разведчиками и стражами, — и были обязаны следить за порядком среди одичавших сородичей. Как человеку, далекому от мышления бессмертных, я не могла понять род деятельности дэхья в полной мере, однако все это время мне упрямо казалось, что все они — воплощения благородства и милости. Иначе зачем еще выполнять столь неблагодарную работу вдали от родных, там, где ходят люди одежде из людей и другие жуткие легенды? Однако, глядя на Велиала и Осилиала сейчас, я сомневалась, что за этим действительно стоит благородство. Скорее, жажда свободы и одиночества, синонимами которых Дикие Земли и были, если их вообще сослали туда не в наказание.

— Вы ведь знаете, что это личные покои Соляриса? — осведомилась я вежливо, и близнецы кивнули синхронно.

— Он сам разрешил нам приходить сюда.

— Так уж и разрешил?

— Ну, не запрещал, — улыбнулся Велиал, и от одного вида его зубов по спине у меня побежали мурашки.

— А где он сам вы случайно не знаете? — спросила я прямо, окинув нетронутое с прошлого дня убранство комнаты и решив, что текущее количество проблем вполне позволяет мне один раз пренебречь правилами приличия и пропустить светскую беседу.

— Не знаем, но догадываемся, — ответил Осилиал и, заломив за спиной руки, нагнулся ко мне нарочито низко, будто желал подчеркнуть, столь маленькой и ничтожной я выгляжу пред ним. Тем не менее, увиливать он, как я боялась, не стал и ответил прямо: — Видели, как он с человеческим мальчишкой, потным и грязным, нес какие-то ящики и ругался, что им место тихое нужно, где не помешает никто и где «только мертвые услышат»...

Осилиал сказал что-то еще, но я не расслышала, что именно, покуда, побледнев от очередного подтверждения своей страшной догадки, тут же отодвинула его в сторону и бросилась к двери.

Почти по всем окнам в башне Соляриса шли мелкие трещины — стекла попросту не выдерживали, когда зимой мороз по ту сторону сталкивался с драконьим жаром по эту. Там же, между трещинами, тянулись замасленные следы от человеческих рук. Я часто прислонялась к окну, когда ждала, пока Солярис сделает следующий ход и подставит под моего коня свою пешку, так и не одержав надо мной за все эти годы ни одной победы. Вот и сейчас я коснулась этого окна, перекрыла старый след от своей руки новым, когда Велиал вдруг схватил меня за запястье, не дав подступиться к дверям, и нагло протащил назад до подоконника.

— Постой, драгоценная госпожа, не уходи! Останься с нами. У нас столько вопросов на счет нашего братца. Мы с ним так давно не виделись, а из него и клещами не вытянешь честного слова.

— Прошу прощения, но уже поздно, я хотела бы лечь спать...

— Потому и явилась сюда в такой час? Ага-ага, конечно. Ну же, всего пять минуточек!

— Отпусти меня, далибишье рушье!

— Ого! — ощерился Велиал. — Ты и ругаться по-нашему умеешь? Как здорово! А еще какие-нибудь слова знаешь? Хочешь, научу? Далибишье миррит...