Кровавая весна 91-го продолжается

— Вижу, — усмехнулся опер — Можно сказать, повезло — легко отделался.

— Товарищ старший лейтенант, Дмитрий Алексеевич, почему вы отказываетесь принимать моё заявление? — из поворота неожиданно появилась растрепанная колоритная дамочка лет тридцати. Ярко-красная помада, тяжелые синие тени на веках и густо накрашенные слипающиеся от туши ресницы вместе с напудренным до белизны лицом, растрепанными соломенными волосами напоминали клоунский грим. Проступающий под слоем косметики, небрежно замазанный желто-синий бланш усиливал карикатурный образ.

— Потому что, задолбала, Карасёва! — громовым голосом рявкнул Громов так, что Максимов вздрогнул, а женщина испуганно отшатнулась назад. — Галя, мать твою, я у тебя уже два раза заявления на побои принимал? Принимал! Как дурак бегал, твоего мужа в райотдел отводил, показания у него и соседей брал, кучу бумаги исписал. А ты что потом делала, зараза такая?! Бегала за мной, слезами заливалась, у кабинета караулила, орала, что муженек твой ненаглядный не при делах, ты его по злобе оговорила, и вообще вы помирились, и заявление хочешь забрать! На хрен мне нужен такой геморрой?! Заявления подаешь, потом забираешь, истерики устраиваешь. Вы между собой сперва разберитесь, а потом ко мне бегайте!

— На этот раз я точно забирать заявление не буду, — тихонько взвизгнула Галя, испуганно пятясь назад. — Достал урод!

— Не верю! — взревел опер. — В прошлый раз ты то же самое говорила. Только время отнимаешь, серьезные преступления расследовать мешаешь! Тогда я тебя пожалел, не стал привлекать по сто тридцатой за клевету, а надо бы! Сгинь с глаз моих долой дура, иначе сама по этапу пойдешь! Пока между собой не разберетесь, ко мне дорогу забудь!

Испуганная женщина улетучилась моментально. Только легкий ветерок пронесся оттуда, где она секунду назад стояла. Максимов вместе с опером последовали до знакомого кабинета, Дима распахнул дверь и жестом пригласил войти.

В помещении всё так же царил творческий беспорядок. На столах, как и в прошлый раз, были разбросаны папки с документами. Правда, горсть патронов на столе, «мосинка» и шашка в углу исчезли.

— Начальство заходило, втык сделало, — довольно ухмыльнулся Дима, увидев выразительный взгляд Андрея. — Вот и прибрались немного, правда, Петя?

Высокий худой парень, сидевший за дальним столом и листавший уголовное дело, поднял голову.

— Правда, правда, — недовольно согласился он. — Только не понятно, чего это ты Громов об этом постороннему рассказываешь?

— Это не посторонний, — отмахнулся Дима. — Андрей нам серьезно помогает. Можно сказать, юный друг милиции. Слушай Петь, ты бы вышел минут на пятнадцать, а? Мне с Андрюхой поговорить надо.

— Ладно, — высокий парень встал, закрыл дело, положил его в ящик стола и запер на ключ. — Общайтесь, а я пока сбегаю в пончиковую, пожру чего-нибудь.

— Это правильно, — весело откликнулся Громов-старший. — И мне парочку пончиков с кремом прихвати. Я тоже жрать хочу.

— Обломаешься, — буркнул коллега. — Она рядом находится. Выйдешь, сам купишь.

— Вредина ты, Петя, — хмыкнул лейтенант, но дальше развивать мысль не стал.

Опер и Максимов уселись за столом. Когда длинный вышел, Дима вскочил, метнулся к выходу, закрыл дверь на замок и пояснил:

— Чтобы никто не помешал. Рассказывай, с чем пришел.

— С вопросами, — хмыкнул Андрей, пока опер усаживался напротив. — Со вчерашней дракой всё нормально? Зареченских раскололи?

— В некотором роде, — криво усмехнулся Дима. — Но вообще-то ты вовремя явился. Кое-что надо обсудить. Начну по порядку: я пообщался с Зямой, Игнатом, Квадратом, Секой и прочими животными. Три придурка сами в нашу районную больничку побежали с травмами. Тут всё очень интересно получается. А ты чего прилетел? Тоже что-то услышал?

— Да так, рассказали, Лесин очень довольный был. Уже в курсе о драке и говорит: мне она ещё аукнется.

— Возможно, — скривился опер. — Я Игната и Сяву и другую борзоту расколол. Мы вместе с Саней Веткиным и Петей, ты его видел, с ними занимались. Подтвердили, что Георгадзе их нанял. Игнат должен был вызвать тебя один на один и искалечить. А если бы тебе удалось чудом уложить такого бугая, как он, все равно целым бы не выпустили. Мы все эти показания запротоколировали. Но вот, что интересно. Прямо с утра примчался Василий Иванович Ивлеев. Слышал о таком?

— Нет, — удивился Андрей. — А кто он такой? Важная птица?

— Лучший адвокат Пореченска, — сообщил опер. — Раньше в прокуратуре работал, потом вышел в отставку, адвокатом стал. Подкованный гад, знает все нюансы, может подловить на любой мелочи. Очень грамотно строит защиту. А из Москвы звонил Моисей Абрамович Минц. Я навел о нём справки. Минц считается одним из лучших и самых высокооплачиваемых адвокатов столицы. Себя не афиширует, лишнего внимания не любит. Защищает только очень денежных клиентов, и имеет репутацию человека, способного вытащить подзащитного из самой дерьмовой ситуации. Завтра после обеда он сюда приедет. Ивлеев будет защищать Игнатова, а Минц — Георгадзе. Миша, кстати, на которого они все показывали, как на заказчика нападения, уехал к родственникам в солнечную Грузию. Ты веришь в подобные чудеса?

— Нет, конечно, — усмехнулся Максимов.

— Вот именно, — опер поднял указательный палец, подчеркивая сказанное. — Зареченских будут отмазывать, и очень хорошо. За Георгадзе даже не говорю, всё понятно. Как думаешь, кого они собираются сделать виноватым?

— Меня? — удивился Максимов. — И что предъявят? Я же только защищался. Есть же свидетели.

— Как минимум, превышение необходимой самообороны, — авторитетно пояснил Дима. — Это ты так думаешь, что «только защищался». Могут всё дело вывернуть так, что ты спровоцировал драку. Например, чтобы покрасоваться перед девушкой.

— Ерунда какая-то получается, — возмущенно возразил Андрей. — Лера всё видела с самого начала. Петр Ефимович — тоже.

— Ну да, — кивнул опер. — Но в том то и дело, Ивлеев такая сволочь, что может попытаться их скомпрометировать как свидетелей. Он уже начал в этом направлении работать. Адвокат со своим подзащитным Игнатом пообщался, и зареченские массово начали отказываться от своих показаний. Утверждают, что дали их под давлением. Выставляют себя невинными овечками, на которых накинулись два бандита, а потом и третий, страшный дядька с двумя палками.

— Значит, решили меня виноватым сделать? — фыркнул Андрей. — Хорошо придумали. А как они со свидетелями решат? Я же говорю: Всё на глазах Леры происходило. Думаю, многие жители дома, чьи окна выходят на спортивную площадку, тоже могли видеть начало драки. Я уже о Петре Ефимовиче молчу.

— На Ефимыче они точно зубы обломают, — ухмыльнулся опер. — Он вояка заслуженный, засекреченный. Подписок на нём, что блох на Жучке. Я слышал, боевые награды тоже имеет, хоть и не афиширует. Его военное начальство не очень любит, но защищать будет как советские солдаты Сталинград — Смирнов один из лучших инструкторов по боевой подготовке и выживанию. В Союзе такими кадрами не разбрасываются. А вот тебя, похоже, хотят потопить. Как максимум, обвинить, что сам ситуацию спровоцировал. Как минимум: в превышении необходимой самообороны. Я тебе сейчас одну вещь расскажу, только ты никому не проболтайся — у меня могут быть неприятности.