Крупа бывает разная (сборник)

И Владимир осторожно двинулся за канцеляристом.

Зуев домчался до дома и беспрепятственно прошел мимо будки дворника Семена. Тот только поклонился подобострастно. Ишь... охранничек. Но, с другой стороны, чем дворник остановит колдуна, даже если захочет? Метлой? Да и как додумается, что коллега Афанасия Васильевича задумал лихое дело?

Владимир прокрался следом, поднялся по лестнице на второй этаж и, немного не доходя до третьего, замер, распластавшись по стене. Как колдун Зуев затеет дверь ломать, можно будет его сразу и брать.

Но вместо треска или скрежета отмычки Владимир услышал громкий стук. Потом некоторое время было тихо, и Зуев снова постучал и на этот раз прокричал громко:

— Это я, Яков Зуев, господин старший колдун! Велите черту своему дверь открыть, по делу я, по срочному!

Не похож на убийцу. Но все же Владимир не удержался, появился сзади и провернул свою любимую шутку: гаркнул колдуну прямо в ухо:

— Сию минуту будет исполнено!

Зуев дернулся и, к удовольствию Владимира, врезался лбом в дверь. А после отскочил в угол и поднял щит.

— Ить… ах ты ж ирод!

А когда Владимир щелкнул ключом, отпирая замок, пулей влетел в прихожую. И завопил как оглашенный:

— Афанасий Васильевич, не велите черту меня допрашивать, сам я все расскажу, за этим и пришел!

Из спальни раздался голос хозяина:

— Так заходите и расскажите, раз за этим пришли. Чего вы мнетесь на пороге? Не выйду я к вам, встать пока не могу.

— Ох, — то ли вздохнул, то ли всхлипнул Зуев, отдал черту шубу и потопал в спальню, оставляя на полу мокрые грязные следы. Владимир только насупился, потом схватил тряпку и немедля все вытер. После чего занял пост на пороге спальни. Зуев покосился на него испуганно и принялся сбивчиво объяснять:

— Вы уж войдите в положение, Афанасий Васильевич! Когда господин Резников меня спрашивал, я не знал, что про вас спросят. Она же ведь про вас-то раньше и не спрашивала, а как спросила, так я сразу! Вот вам истинный крест!

Зуев перекрестился.

— Вот что, Яков Арсеньевич. Ежели не хотите допросу от черта моего, так и говорите по порядку и существу. А то силенок у меня не хватает наводящие вопросы задавать.

— Так точно, господин начальник, — Зуев, вытер со лба выступивший пот: Владимир хорошо натопил перед уходом, жар еще не спал. И начал-таки рассказывать нормально:

— Незадолго до Святой Варвары сошелся я с девицей, Настасьей. Ничего девица, худая, но справная.

— Никак жениться задумали, Яков Арсеньевич? — усмехнулся хозяин.

— Какое жениться, — махнул рукой канцелярист, — горничная она. Ленты дарил, серьги, побрякушки всякие бабские, духи дорогие вон подарил к Рождеству, да только не пахло от нее духами моими, продала небось. Но да не суть. И не спрашивала она о вас, клянусь! Да, про службу спрашивала и про его сиятельство. Вроде как и по делу — когда присутствует начальство в Канцеляриях, а когда нету его, могу я в обед задержаться, али нет. Мы с нею в обед частенько встречались. И после службы иногда. Так вот. Я повторяю, не спрашивала она про вас. И утром господину Резникову я так и ответил. «Никому, — говорю, — что дело вы это ведете, не сказывал». На Библии поклялся. А как обедать пошел, я ведь в трактир на углу хожу, знаете небось… так Настасья меня там встретила. И почти сразу завела речь про слухи, что канцелярского колдуна смертным боем избили. И, дескать, не со мной ли беда? А я возьми да сдуру и ляпни, что не так уж и избили, где простым людишкам колдуна зашибить? И вдруг до меня и дошло. Что не просто так девица эти вопросы задавала. И про начальство, и про вас. Я сразу отбрехался службой, вышел из трактира, хотел проследить за ней, а она за угол зашла и как сквозь землю провалилась. Ну я и побежал. Напрямик к вам.

— Так, Яков Арсеньевич, правильно вы сделали, что сюда явились. А вот скажите, милейший, вы с Настасьей своей когда амуры крутили, она донага раздевалась?

— Ну что вы, — щеки канцеляриста стали пунцовыми, — ну право слово, как можно... Да и на службу мне…

— Хорошо. Худая, говорите? И духами вашими не пахло… а чем пахло, не помните? И у кого она служит, не говорила?

— Никак нет… да и не спрашивал я, какое мое дело? А пахло… знаете, а ведь пахло. Кофием этим модным пахло.

Когда Зуев ушел, хозяин поманил черта к себе.

— Все слышал? — спросил он.

— Так точно, — подтвердил Владимир.

— Все понял?

— Понял, — оскалился черт.

— И что же?

— С чертовкой нашей колдун Зуев встречался. Обвела она его вокруг пальца.

— Верно понял. Чертовка хитра и пронырлива. И хозяин ее не простак. Следила она за начальником нашим, может, по дороге домой хотела порешить, да не вышло, черт его сиятельства с ним и на службу ездил, и со службы. Про кофе слышал?.. Вот что. Если она горничной колдуну сказалась, значит горничной у хозяина и служит. А ты почему вернулся, узнал что-то? Что?

Владимир подробно пересказал все, что слышал у Голицыных.

— Не похож князь Голицын на душегуба нашего… — задумчиво проговорил Афанасий, — если бы его светлость замешан был в этом деле, сейчас бы не в деревню ехал, а проезжую грамоту бы бежал выправлять. Должен понимать, что не спасет его деревня, если за него возьмутся. А он надеется пересидеть, пока все утрясется. Так что лети напрямки к господину Куракину. Не дает мне покоя его коньячок. И что учился он со мной, а значит, силу мою доподлинно знает. Попробуй углядеть горничную эту, чутье мне подсказывает — у него она служит. Как убедишься, что она там, — сразу дуй в Канцелярию и доложись его сиятельству. Глупостей не делай. Если в доме Куракина чертовки нет, проверяй следующего нашего подозреваемого — Шевелькова. А не найдешь никого — возвращайся домой. Обо мне не волнуйся, Петр скоро придет меня смотреть, он и лекарства даст, и бульону нальет. Работай.

— Как прикажете, хозяин. — Владимир поклонился и вышел вон.

Проследить за князем Куракиным оказалось значительно сложнее, чем за Голицыным. Тут уже недостаточно было просто покрутиться у парадных ворот, надо проникнуть в дом. И не попасться на глаза княжескому фамильяру. Никакой амулет блокировки не спасет, если тот заметит чужака. Разбираться не будет — сожрет в два счета.

Владимир зашел со стороны хозяйственных построек и, перескочив через ворота, тут же спрятался за телегой с дровами. Потом осторожно, укрываясь за сараем, добрался до двери, ведущей, судя по запаху, на кухню.

Время как раз случилось послеобеденное, ужин готовить еще никто не начинал, поэтому через кухню он проскользнул незамеченным и по коридору направился к людской. Если где и можно углядеть горничную, то, скорее всего, там. И фамильяр вряд ли наведается в эту часть дома.

Прижимаясь к стене и прячась за углами при звуке шагов, Владимир почти добрался до цели, но неожиданно его привлек сильный запах кофе. Кофе… и того самого коньяка!

Чутье дива в человеческой форме намного слабее, чем в боевой, но Владимир запах узнал. Он свернул в его сторону, в коридор, ведущий, по всей видимости, в винную кладовую, и услышал скрип двери. Выглянул из-за угла и увидел, как в проходе мелькнули подол серого платья и часть спины в белом переднике. Шлейф из запахов кофе и коньяка, тянувшийся за скрывшейся за дверью девицей, ударил в нос.

Владимир замер, еще раз прокрутил перед глазами картинку со скрывающейся за дверью горничной и сравнил ее с чертовкой с ассамблеи. Выходило похоже, но уверенности не было. Надо бы поглядеть хотя бы на фигуру, а лучше на лицо. И Владимир, поколебавшись немного — все же риск был велик, осторожно проскользнул на лестницу и, ориентируясь по запаху, двинулся за подозрительной горничной.

Девица, помимо того, что обладала сильным запахом, преизрядно шумела. Шорох платья и стук туфель доносился до ушей Владимира, но шум не доказывал, что она человек. Владимира хозяин тоже учил двигаться медленно, как люди, топать, кашлять и хлюпать носом, подслушивая в кабаке. А чертовка, судя по всему, обучена для тайных дел. Да только все равно выдала себя, не сдержалась и начала жадно жрать на ассамблее, чем и привлекла внимание колдуна.