Крупа бывает разная (сборник)

Но даже Афанасий своим человеческим нюхом уловил знакомый по ассамблее запах коньяка. Видимо, князь успел угоститься еще до обеда.

— Не откажусь, — хлопнул себя по колену колдун, — я прежде пробовал, да не распробовал.

Князь позвонил в колокольчик, и графин появился на столике настолько быстро, будто слуга специально поджидал с ним за дверью.

— Так я удовлетворил твое любопытство? — проговорил князь, грея в руках свой бокал.

— Не совсем, — Афанасий сделал глоток и снова покосился на Владимира, — еще я хотел о графе Шевелькове спросить. Как думаете, есть у него интерес графа Шувалова со свету сжить?

Князь заметно оживился:

— Прямого вроде и нету. Но Шевельков сам по себе дрянь-человек, сплетник, игрок. И, самое главное, завистник. Сам и мечтать не может ни о милости государыни, ни о должности хорошей, поэтому любой, кому сопутствует успех, почитай, его кровный враг. А как ему приглашение не пришло, то и обидеться мог крепко.

— Так крепко, что колдуна с чертом нанял обидчика кончить?

— Так, — князь скрестил пальцы. — Но лично я считаю, что ума бы у него на такое не хватило, разве что надоумил кто. И да… — протянул он, — если желаешь выслушать мой совет…

— Желаю, ваша светлость.

— Тогда сходи-ка лучше к князю Голицыну. Побеседуй с ним.

— А что такое? — Афанасий поднял брови. Голицыны — родственники Куракиных. Интересное дело.

— А такое, что собирались они с супругой и дочерью на ассамблею. Да в последний момент передумали. Будто бы заболели всей семьей. Но я их вчера в театре видел. Может, оно, конечно, и полегчало им. А может, их предупредил кто… что не надо к Шуваловым в гости являться.

Когда Афанасию наконец удалось покинуть гостеприимного князя, уже вечерело. На Петербург спускались сумерки, и колдун остановился в задумчивости. А потом велел черту:

— А ну-ка, наклонись.

Тот послушно склонил башку и Афанасий дыхнул ему в лицо.

— Чем пахнет?

— Коньяком, хозяин.

— Понятно, что коньяком, я не о том! Скажи, тот ли это коньяк, что был на ассамблее?

— Тот же, — уверенно подтвердил Владимир.

— Во! Я сразу по запаху узнал, хотя у меня нюх обычный, человеческий. Понимаешь, что это значит?

— Никак нет.

— И я нет. Кроме того, что князь Куракин угощается тем же коньяком, что и граф Шувалов. Может, это и ничего не значит… Но спросить надо будет, откуда они его берут, коньяк этот. Вот что, время не позднее. Давай-ка к Голицыным наведаемся. Вдруг и примут. А то завтра еще три визита.

Князь Голицын, на удивление, появился почти сразу же, стоило Афанасию назваться. Но на его лице не было и намека на радушие, с каким казенного колдуна приветствовал князь Куракин. Впрочем, Афанасий и насчет последнего не слишком обольщался.

— У вас, господин Репин, есть ровно десять минут, чтобы задать свои вопросы, — без обиняков проговорил князь.

— Благодарствую, что уделили время, — вежливо поклонился Афанасий. — Тогда сразу и спрошу. Вы ведь собирались на ассамблею к его сиятельству графу Шувалову. Однако, сказавшись больным, не поехали. Не могли бы вы рассказать, чем же занедужили?

Лоб и щеки князя покраснели.

— Вот что, — тихо проговорил он. — Это никак не ваше дело, господин старший колдун Тайной канцелярии. Я, знаете ли, не люблю ищеек. И к начальнику вашему собирался исключительно из уважения к брату его. Но вам я уважения выказывать не обязан. И принял лишь потому, что имеете на руках приказ ее величества. Так что если вам есть, что мне предъявить — приходите с солдатами. А коли нечего — так идите с Богом, и на порог ко мне более не являйтесь. Понятно?

— Да понятно, как тут не понять, — развел руками Афанасий, — тогда извините за беспокойство.

Он обернулся к Владимиру:

— Пойдем.

Они вышли на улицу. Уже совсем стемнело, и мороз крепчал.

— Ну что же? — спросил Афанасий черта. — Учуял что интересное?

— Ничего такого. Фамильяр сильный, весь дом им провонял. Не она.

— Не та чертовка?

— Никак нет. Та посильнее меня, конечно, но тут меня ажно к полу придавило.

— Вполне ожидаемо. А от князя чем пахло? Болезнью? Нет?

— Болезнью или лекарствами не пахло. Злостью пахло. И духами вонючими.

— Духи — это нам не интересно. А от остальных пахло чем? Кого мы посетили.

— От его сиятельства графа Шевелькова — страхом. От его светлости князя Куракина — только коньяком, — черт оскалился.

— Ну и как считаешь, кто из них подходит больше других на роль душегуба?

Владимир тут же проговорил:

— Его светлость князь Голицын.

— Почему так думаешь?

— Выгнал нас. Значит, скрывает что-то. И злится.

— Может, скрывает… а может, и правда нашего брата не любит. И не желает любезничать. Кто-то боится, кто-то заискивает… Эх, чертяка-чертяка, дело ясное, что дело темное. Нам еще кучу господ опросить надо будет, прежде чем выводы делать. Давай-ка так. Отвези меня к кабаку, а сам дуй домой, и все, что услышал сегодня, тщательно запиши. Я пропущу пару рюмок и приду, почитаю. И подумаю.

Любимый кабак Афанасия располагался совсем недалеко от нового дома, куда колдун переехал, получив повышение по службе. А что может быть приятнее после пары-тройки рюмок, чем прогулка по свежему снежку? Тем более, что если идти через дворы, то промозглый сырой ветер с Невы не побеспокоит. Да и шуба у Афанасия была всем на зависть.

Эту шубу он купил в начале зимы и даже не торговался почти — уж больно она ему приглянулась. Добротный волчий мех, волосок к волоску, а ворот и вовсе отделан черной лисицей, отчего шуба смотрелась совсем по-богатому.

…Вначале Афанасий подумал, что обновка и привлекла внимание троих дюжих парней, перегородивших ему дорогу, едва он шагнул в подворотню.

Но услышав сзади скрип снега, тут же, не оборачиваясь, выставил щит, и вовремя — удар тяжелой дубинкой пришелся прямо на него.

— Хитер, колдун… — прошипел кто-то за спиной.

— Тихо, — сзади раздался еще один голос.

Афанасий начал бочком осторожно отступать к стене. Его колдовское оружие, незаменимое при контроле чертей, совершенно не годилось для схваток с людьми. И хоть сам колдун был крепок телом и драться умел, против пятерых вооруженных разбойников ему придется нелегко. Главное — защитить спину. Эх, черт далековато, не досвистишься. Ну да ничего.

Однако лихие людишки поняли маневр. И немедленно окружили, замкнув кольцо.

Афанасий кинул Путы, но не долетев до цели, сияющие нити рассыпались. На нападавших надеты сильные чародейские амулеты! Нет, не грабители это. Эти люди пришли по душу колдуна.

Вздохнув, Афанасий достал кинжал. И поклялся впредь не выходить из дому без сабли. От парадной шпаги, надетой им для солидности перед визитом в знатные дома, сейчас вреда было больше, чем проку, — у троих из тех, кого видел перед собой Афанасий, в руках имелись увесистые дубинки. И еще у одного блеснуло длинное лезвие.