Кукловод: Реквием по Потрошителю

Оторопело уставившись на вышедшего из-за стола Кукловода, сцепившего руки за спиной, Орочимару потупил глаза, прикусив губу.

Акасуна остановился возле Кагуи, женщина дернулась стоило серийному убийце слишком нежным жестом провести по покрасневшей от следов крови щеке, пропустить пальцы сквозь струящийся водопад платиновых волос.

— Это ведь вы. Все до единого, Ооцуцуки Кагуя, Учиха Обито, Зетцу, Карито Кадзуо, Сато Орочимару. Своей «системой» разложили личность Инаеси Нарико. Вы уничтожили её, растоптали, унизили и убили.

Какудзу захрипел, как хрипят умирающие, сплюнул в сторону вставший поперек горла комок слюны и, отдышавшись, уставшим, но четким голосом заверещал из последних сил:

— Все действия совершал Учиха Обито по своей инициативе! И вообще эта глупая шалашовка сама к нему прицепилась! Я её не заставлял приходить к себе в клинику. Не я её заставил выследить Учиху Обито, она сама ему навязалась! — Какудзу понял без объяснений, что происходит. Ему хватило безумцев на своем пути, чтобы почуять этот металлический запашок идейных фанатиков и слепых мстителей.

— Вот как, — отрешенно прошептал Сасори, сжав пряди Ооцуцуки в кулак. Кагуя рефлекторно попыталась зажмуриться и от собственной попытки застонала от боли, уронив голову. По телу пробежалось эхо дрожи.

— Это Учиха Обито отправил собственную дочь на Стол Чудес Мастера? Это Учиха Обито участвовал в групповом изнасиловании?

— Знаешь, мальчишка, у некоторых идиотов на лбу написано, чтобы их использовали, — ядовито выплюнул Финансист, найдя в себе силы повернуть голову, и гаденько ухмыльнулся.

— Знаете, у вас на лбу что-то написано. — Сасори остановился возле Какудзу, резко вжавшегося в спинку стула. Акасуна оглядел стол, идеально пустой и длинный. — В таком случае, вы не будете против, если мы устроим свой «Стол Чудес Мастера»? Суйгецу, Рейко, переложите господина Финансиста на рабочее место, а Змею принесите необходимые инструменты.

Какудзу засмеялся, нахально и с издевкой. Ну что эти только-только оперившееся дети могут ему сделать? Дилдо в зад засунуть? Вот же потеха. А ведь он говорил этому напыщенному придурку Обито, чтобы убил Нарико сразу. Если бы только эта сука подохла раньше, он бы не сидел под дозой непонятного наркотика и не пытался найти поддержки у полностью потерявшего рассудок коллеги — Орочимару смотрел в одну точку, как настоящий душевнобольной, отключившийся от неинтересного для него мира.

Суйгецу вывез столик с необходимой провизией и кивнул Рейко. Вдвоем они подхватили мужчину под мышки и толкнули к столу, опрокинув его на спину на гладкую поверхность. Суйгецу подтащил Какудзу за руки, в то время как Рейко закинула ноги на противоположный край.

— Пациент готов. Змей-сан, вы слышите нас?

Орочимару поднял застеленные густой пеленой глаза, безмолвно приоткрыв пересохшие губы, и неопределенно кивнул.

— Какудзу-сан, именно на такой стол вы отправили свою дочь? — С нескрываемой потешной иронией Сасори остановился у изголовья самодельного Стола Чудес, с интересом наклонил голову, наблюдая за тщетными попытками Финансиста пошевелить телом — наркотик знал свое дело, полностью парализовав жертву.

— Эта шизофреничка не была моей дочерью!

— Нарико считала иначе.

— Как только я увидел её, то понял, что по ней плачет психушка, — прошипел Какудзу, — вы оба гребанная пара сапог! Не удивительно, что вы спелись!

Разочарованный отсутствием взаимопонимания Сасори покачал головой. Суйгецу и Нарико отцепили наручники, выдернули иглу, капельница опустела. И помогли Орочимару подняться. Рейко подхватила один из ножей и с лихим свистом разрезала рубашку Какудзу, обнажая грудь.

— Господин хирург, вашему товарищу требуется срочная ампутация ног и пересадка сердца. Увы, у нас нет наркоза, но не волнуйтесь, пациент не будет вырываться. Сейчас его тело парализовано, но он полностью в сознании. Поэтому не обращайте внимания на его крики — это нормально. Если кричит, значит, пациент жив. — И с благосклонностью Маэстро указал на Рейко, передавшую в руки хирурга медицинскую электропилу.

— Что?! — заверещал Финансист, дернувшись со всей силы, чтобы подскочить, но ему не удалось пошевелить даже пальцем. Волна страха и паники захлестнула нежданным приливом. Теряя уверенность, Какудзу поддался самой яркой и отчаянной панике в своей жизни, в ясном сознании смотря, как ничего не видящий и не понимающий Орочимару запускает пилу, предупреждающе визгливо взревевшую. Еще и еще он давил на кнопку, пока инструмент не заскрежетал двинувшимися по пластине зубцами.

— Нет! Нет! Не смейте меня трогать! Убери свои грязные, мусорные руки, гребанная сука!!!

Акияма примирительно подняла руки, оставив брюки, успев лишь расстегнуть замок. Какая к черту разница: раздет будущий труп или нет?

— Преступайте, Змей-сан, — приказал Акасуна хладнокровно-безразличным тоном.

Превратившийся в марионетку Орочимару неосознанным пустым взглядом окинул ревевшую в его удивительно легких руках электропилу и на негнущихся ногах, качаясь из стороны в сторону, медленно направился к столу, где продолжал исторгать проклятья его коллега. Брюзжа слюной и задыхаясь от негодования, Какудзу орал во все горло, но все тщетно. Слова не доходили до подпольного врача, занесшего бешено крутящиеся клыки — его поглотил сон, в котором он не был хозяином положения.

Зубья погладили плотную ткань брюк, и брызнул алый фонтан, оросив грязный темно-серый стол. Отчаянные проклятья слились в один протяжный истошный вопль, вены вздулись на лице вопящего Финансиста, пытающегося отползти назад. Но прикованное невидимыми нитями Кукловода тело лишь дрожало под беспощадным лезвием пилы, медленно, но верно пробирающейся к костям. Клац, противный шмякнувший звук, и нога, начиная от колена, отсоединились от кости, бездвижным обрубком упав на пол.

— Вторую, — напомнил Акасуна остановившемуся Змею, уставившемуся все тем же тупым взглядом на отрубленную конечность.

— Пиздец, Рейко, — жалобно протараторил Суйгецу, попятившись назад. Только сейчас, казалось, молодой паучок Мадары осознал, в какую кровавую кашу его затянули. Испуганными вытаращенными глазами он наблюдал, как бывший начальник заносит электропилу над второй ногой и на этот раз с быстрым и резким свистом отсекает так легко, будто ножом проводит по маслу. Какудзу закатил глаза, хрипя и задыхаясь собственной слюной, стекающей на подбородок и щеки. Но наркотик держал в сознании в заложниках, как и Кагую — не заслужил он потерять сознание от болевого шока.

— Рейко, валим отсюда, к чертям! – заговорщицки зашептал Хозуки, вцепившись в Акияму обеими руками. — Мы свою часть уговора выполнили. Валим! Иначе и нас за компанию расчленят!

Рейко уставилась на Суйгецу стеклянным взглядом. Большие глаза, застывшие в немом ужасе от увиденной картины, медленно стрельнули на «операционный» стол. Орочимару уронил все еще ревущую пилу и навалился на столик с медицинскими инструментами, не слыша нечеловеческих агонизирующих воплей.

— Я остаюсь.