Кукловод: Реквием по Потрошителю

— Вы меня слышите? — уже в третий раз окликнул полицейский. Рейко вышла из оцепенения, непонимающе уставившись на возвышающегося мужчину. — Уходите, мы вас не пропустим. Если детектив Учиха хочет задать дополнительные вопросы, он должен спуститься сам.

Дрожащий кивок, с подбородка упала капелька пота, и, последний раз взглянув на блаженно улыбающегося убийцу, опершегося лбом о прутья, она кинулась обратно прочь.

— Эта девушка, — с придыханием произнес Акасуна, привлекая к себе внимание, когда Акияма удалилась. — Она тоже полицейская?

— Никаких разговоров, — чопорно рявкнул охранник.

Обиженно поморщив нос, Сасори отвернулся, спустившись спиной по решетки, разминая шею, устроился на полу, с мечтательным шепотом прикрыв глаза:

— Акияма Рейко, маленькая хрупкая полицейская.

Мужчина в делом костюме, лоснящемся точно под блеском софитов, ступал по безлюдному коридору. Ни единой двери не попалось на его пути, сопровождаемом беспечным напевом какой-то песни. Уверенной и слишком быстрой походкой, за которой едва поспевала охрана из двух верзил, он ворвался в одну единственную дверь в самом конце. Без помпезных приветствий и вычурных церемониальных выходок он с игривой улыбкой прощеголял к восточной софе в нише, погруженной в красный свет комнаты. Курящая кальян Кагуя, выслушивающая отчет Зетцу, увидев беспардонно ворвавшегося мужчину, тут же поднялась, гневно сощурив водянисто-серые глаза.

— Ты спятил?! — заверещала она, едва не задрожав всем телом. — Ушел без моего ведома два дня назад! А если бы тебя заметили и арестовали?

Точно мать, отчитывающая нерадивого сына, она обеспокоено осмотрела мужчину, недовольно скривившего гримасу.

— Не смеши меня, Кагуя. Для всех я давным-давно мертв, и никому нет дела до умершего родственничка. Зато теперь я знаю передвижения этой Рейко. Зверек выжил и ходит как ни в чем не бывало. Да и к тому же она еще и полицейская, — тяжко вздохнув, Мастер налил себе бурбона из бара Кагуи и расслабленно расположился на тахте.

— Нужно было сразу её застрелить в лесу! Тогда всего этого бы не было! — экспрессивно вспылила, указав рукой в неопределенное место, Ооцуцуки и забрала бутылку, спрятав обратно в бар. — И ты бы сидел сейчас в замке, а не прятался у меня под юбкой от гневных «зрителей» и легавых!

— Зачем мне один заяц? — возмутился мужчина, вскинув плечами. — Я хочу пристрелить двоих одним точным ударом. Да и к тому же я рад, что все так вышло. В замке я задыхался — король в собственной темнице. Мне не хватало простора для творчества. Пора мне выходить на новый уровень. — Мастер подорвался с места, стряхнув невидимые пылинки с пиджака, и, демонстративным презрительным взглядом смерив напротив стоящую Ооцуцуки, радостно объявил: — И ты мне больше не нужна.

— Да как ты смеешь, — Кагуя едва не задохнулась от возмущения, опасные искры заиграли на дне глаз. — Я спасла тебе жизнь! Ты бы валялся на дне Токийского залива, если бы не я сделала тебя Мастером!

— Верно, и, как оперившемуся птенцу, мне настало время покинуть отчий дом, — манерно растягивая слова на любимый лад, Мастер остановился в кольце двух верзил. И, взметнув бровями, спокойно-примирительно заявил: — Но не волнуйся, мы все равно в доле, я не дурак идти против якудза. Просто теперь меня будут охранять эти милые джентльмены, а не твои племянники.

И, похлопав в ладоши, прокричал: «По коням», направившись на выход — исчез также стремительно ворвавшимся ветром, как и появился.

Покачнувшаяся Кагуя осела на восточный диван, судорожно проведя ладонями по лицу и груди. Белый Зетцу присел на корточки, взяв женщину за руку, когда черный все еще смотрел на захлопнувшуюся дверь.

— Нам его догнать?

— Нет, это уже бесполезно, — посетовала женщина, горько всплакнув. — Нужно было убить его раньше, зря я его пожалела. Это еще раз доказывает, что Мадара бы лучше справился с ролью Мастера! А теперь все потеряно!

И, воскликнув, вскочила, заметавшись по комнате, точно белая тигрица.

— Нужно будет собрать совет. Найдите Какудзу, Орочимару и Кисаме, где бы они ни прятались.

====== Глава 18. «Умершая бабочка» ======

В давно не проветриваемом кабинете витали переплетенные ароматы горького кофе и ментоловых сигарет. Из-за закрытых жалюзи едва проступал полуденный свет, горели электрические лампы, и без того накаляя обстановку в помещении, где проходило экстренное совещание. Всего два листа бумаги с короткими фразами, вмещающимися в треть страницы, но они решили исход судьбы не только одного человека, но, возможно, и будущее ни в чем не повинных жертв. Хаширама отстраненно выслушивал краткий отчет об анализе ДНК и дактилоскопии, хмурясь и со свистом втягивая затхлый воздух.

Тобирама сокрушенно сцепил руки за головой, резко развернувшись на кресле, чтобы посторонние глаза не заметили непозволительных лишних эмоций, перекореживших его лицо.

А Итачи настолько от всего устал, что молча подхватил бумаги за кончик, читая с опустошенным видом, словно происходящая трагедия его давно не касалась.

Прибывшая по их вчерашнему звонку прокурор Мэй нервозно упала за свободное место, спрятав лицо в ладони, после чего примирительно расправила пальцы точно крылья бабочки.

— Вы это серьезно? И на чем, по-вашему, мне выстраивать обвинения в суде? На показаниях девушки, находящейся в состоянии аффекта от шока и плохо воспринимающей ситуацию?

— Темари клянется, что это он, — прорычал Хаширама, сжав губы в тонкую полоску. На побагровевшем лице надулись синие венки, точно копошащиеся под кожей змеи.

— Да, а вот отпечатки пальцев на 50% говорят, что Акасуна Сасори невиновен, — с едкой иронией процедила Таруми, указав на отчеты в руках Итачи.

Отпечатки пальцев Акасуны Сасори не были полностью идентичны ни с найденными в доме на кукле, вынесенной Хаширамой во время взрыва, ни с другими, со скрипучими потугами обнаруженными доселе в течение 5 лет. Итачи хотелось разорвать пустые слова, механически выведенные бездушной машиной, и рассмеяться во весь голос с такой силой, чтобы позавидовал любой припадочный душевнобольной в своей звукоизоляционный палате. Он сделал их. Учиха не знал, как, но Сасори буквально поимел их по всем позициям. Если они выдвинут против него обвинения, то лишь на основе косвенных улик, и любой даже низкосортный адвокат выиграет ему дело.

— Но Темари опознала его, — подхватил развернувшийся Тобирама, подскочив с места, ударив с пылом по столу, по которому подпрыгнули ни в чем не повинные папки дел.

— Хорошо, допустим, она его опознала, — напыщенно вздернув подбородок, с высокомерием чеканила каждое слово прокурор, — но из дел, которые я прочитала, известно, что Кукловод примерял на себя личины разных людей. Ведь Темари говорила, что до этого он был шатеном и выглядел совсем по-иному. Тогда что ему мешало перевоплотиться в тот же образ вашего подозреваемого?

— Что? — возмущенно воскликнул Хаширама, ударив по подлокотнику кулаком. — Это же бессмыслица! На кой черт ему натягивать на себя личину якобы мертвого единственного выжившего свидетеля в деле Потрошителя? Который к тому же считался все это время мертвым! Это ведь несуразица!

— Это вы мне ответьте на этот вопрос, потому что в суде он будет задан вам адвокатом подсудимого.

— Ну что за чушь! Итачи, ты так и будешь молчать?

А что он мог сказать? Что покрывает двух важных свидетелей против Кукловода, одна из которых сейчас проскользнула в бесшумно открывшуюся дверь, передав Итачи присланные по факсу документы? Очередной шах и мат. Судебное поручение из города Ямагути проверить названный адрес дома несчастного аскета Акасуны Сасори, проживающего скромную жизнь, не зная богемных радостей истинного художника, в небольшом дешевом домишке на окраине городка. А соседи любезно подтвердили, что некий Акасуна Сасори, выглядящий точь-в-точь как на фото, действительно периодически мелькал на крыльце. Вздор! Те же происки неизвестной невидимой руки, что помогла ему в Киото и, Итачи был уверен, помогала все это время. Не мог он один провернуть такие громкие убийства в одиночку или, по крайней мере, без чужой помощи. Свое купленное скромное жилище Акасуна оправдал счетом в банке, оставленным в наследство. А еще Итачи был уверен, что этих бы денег хватило и на первую провизию для убийства.