Курсант Сенька. Том 2

— Вон там, — он показал на дальний хребет, — ваши вертолеты сбили. Помню, как горели.

— А вон там, — показал я в другую сторону, — мы отбивали атаку. Трое суток без сна.

— Может, мы друг в друга стреляли?

— Может.

— И что теперь?

— Теперь ты получишь свои тридцать долларов, а я пойду в это чертово ущелье.

И на второй день он остановился у развилки троп.

— Дальше сам. Левая тропа ведет в Шайтан-дару. Часа три ходьбы.

— Спасибо.

— Русский, — он положил руку мне на плечо. — Не ходи туда. Плохое место.

— Должен.

— Почему?

Хороший вопрос. Почему? Из-за любопытства? Из-за того, что жизнь потеряла смысл окончательно? Или просто потому, что больше некуда идти?

— Не знаю, — честно ответил.

Он кивнул, как будто понял.

— Аллах с тобой.

Я остался один. Тропа вела вверх, между острыми скалами. Воздух становился разреженным, дышать тяжело. Но я шел, потому что назад дороги уже не было. Ущелье открылось внезапно. Узкая расщелина между черными стенами, а внизу — тот самый ручей. Вода в нем была странного цвета и пахло металлом.

Спустился вниз. Тишина была абсолютной — даже ветра не слышно. Только журчание воды, но и оно звучало не так, как должно. Присел у ручья, зачерпнул воду ладонью. Холодная, но не обжигающая. Обычная вода, если не считать цвета. И тут я заметил свое отражение. Из воды на меня смотрело мое лицо — не лицо Сеньки, а именно мое. Мое прежнее лицо… Я уж даже начал его забывать.

Я опустился на колени у самой воды и снова посмотрел на свое отражение. И подумал о жене и дочери, да о том, что я оказался здесь спустя столько лет одиночества. Сначала думал — это второй шанс. Можно все изменить, прожить по-другому. Но чем дольше находился здесь, тем яснее понимал — это не жизнь, а издевательство и хватит уже себе лгать, что я счастлив — это не я, не моя жизнь…

Слезы снова потекли по щекам. Слезы надежды? Или отчаяния? Не знаю. Знаю только одно — больше так не могу. Достаточно я страдал, достаточно ждал. Ручей журчал, переливался металлическим блеском. Что-то в нем было неправильное, неземное.

Но нужно ли мне возвращаться? В тот мир, где я остался один, где каждый день — мука? Семью все равно не воскресить. А здесь… здесь я могу прожить иную жизнь ради других людей. Но это будет ложь и притворство. Нет… Лучше хотя бы попытаться вернуться. Пусть даже и умру в этом странном ручье. Я поднялся, сделал шаг к воде. Ручей словно ожил, забурлил сильнее. Металлический привкус стал нестерпимым.

— Лариса, — прошептал я. — Аленка. Я иду к вам.

И прыгнул… Вода оказалась не водой, а чем-то густым, тягучим. Меня закружило, потащило вниз, в глубину, которой не должно было быть в горном ручье. Я попытался всплыть, но руки и ноги не слушались. Легкие горели, в глазах темнело. А последнее, что помню — лица жены и дочки, улыбающиеся мне из глубины металлической воды…

После

Вода в реке была грязная и холодная. Спасатель Михалыч тащил из-под моста очередного утопленника, матерясь сквозь зубы. Сентябрь выдался паршивый — третий за неделю.

После чего стал делать искусственное дыхание. Вода хлынула изо рта, как из прорванной трубы. Утопленник закашлялся, замотал головой.

— Документы есть, — Витек порылся в мокрых карманах. — Коршунов Сергей Федорович.

— Погоди, — подошел третий спасатель, Толян. — Да это же боксер! Коршунов! Чемпион в тяжелом весе.

Михалыч присвистнул. Действительно, лицо знакомое. Правда, сейчас оно больше напоминало мокрую тряпку.

— Что ж ты, браток, — покачал головой Толян. — Слава, деньги, а жить не хочется?

Коршунов открыл глаза. Мутные, как та же река. Огляделся по сторонам, словно впервые видел мир.

— Какой… какой сейчас год? — хрипло спросил он.

Спасатели переглянулись. Витек покрутил пальцем у виска.

— Две тысячи пятнадцатый, браток. Контузия, что ли?

Коршунов вскочил так резко, что чуть не сбил Михалыча с ног. Глаза у него стали совсем дикие.

— Какое сегодня число?

— Шестнадцатое сентября, — ответил Толян. — Ты чего, память потерял?

Сергей начал часто дышать, как загнанная собака. По лицу пошли судороги. Он попытался вырваться, но спасатели держали крепко.

— Отпустите! Мне срочно нужно…

— Никуда ты не пойдешь, — сказал Михалыч. — Скорая едет. Суицидников мы так не отпускаем.

— Я не… — Сергей увидел часы на руке у Толяна. — Дайте телефон! Срочно!

— Успокойся сначала.

— Дайте телефон, твою мать!

Толян неохотно протянул мобильник. Сергей набрал номер дрожащими пальцами. Длинные гудки. Потом короткие. Сброс.

— Блокировка, — прошептал он. — У нее стоит блокировка чужих номеров.

Спасатели смотрели на него, как на сумасшедшего. А может, он и был сумасшедшим. Кто знает, что творится в голове у человека, который только что чуть не утонул.

— Мне нужно в детский сад! — закричал Сергей. — К моей дочери! Ее сейчас собьет машина!

— Да ты совсем того, — покачал головой Михалыч. — Какая машина? Какой детский сад?

— Отпустите меня! — Сергей рванулся с такой силой, что порвал куртку. — Она умрет! Понимаете? Умрет!

Но спасатели не понимали. Они видели перед собой мокрого, трясущегося мужика, который нес какую-то чушь про детские сады и машины. Классический случай для психушки. Тогда Сергей сделал то, что умел лучше всего. Ударил. Михалыча — в челюсть, Витька — в солнечное сплетение, Толяна — хуком в печень. Все, как учили в зале, только без перчаток.

Спасатели повалились, как кегли, и Сергей побежал к дороге, оставляя за собой мокрые следы. У обочины стояла чья-то машина. За рулем сидел мужик лет пятидесяти и курил.

— Мужик! — Сергей подбежал к машине. — Срочно нужно в детский сад! У жены роды начались рядом! — соврал он.

Водитель сочувственно поглядел на его вид и кивнул.

— Садись. Куда ехать?

— На Фрунзенскую! Детский сад номер сорок три!

Машина рванула с места. Сергей сидел на переднем сиденье, сжимая кулаки. По щекам текли слезы — то ли от ветра, то ли от отчаяния.

— Быстрее, — шептал он. — Быстрее, пожалуйста.

— Да не волнуйся ты так, — сказал водитель. — Все будет хорошо. Роды — дело обычное.

Если бы он знал, что дело совсем не в родах. Что Сергей помнит этот день до мельчайших подробностей. Помнит, как Лариса забирала Аленку из садика. Как дочка побежала по тротуару и как из-за поворота вынырнул пьяный водитель. Лобовое столкновение и смерть.

Много лет он жил с этой болью и винил себя за то, что не был рядом. А теперь у него был шанс — второй шанс, который дается не каждому. И вскоре машина затормозила у детского сада. Сергей выскочил, не поблагодарив водителя и побежал к воротам.