Леди и детектив, или Щепотка невезения

— Да что ты говоришь? — недоверчиво протянула Бэкки.

Элизабет резво поднялась с дивана и набрала в рот воздуха, чтобы продолжить свою пламенную речь в защиту и восхваление противного племянника графини, но передумала говорить, заметив мой полный удивления взгляд. Вот ведь актриса!

Бабушка тихонько посмеивалась в кулачок. Бекки, давно привыкшая к причудам матери, иронично улыбалась, и только я чувствовала себя полной идиоткой. Это же надо так попасться? А вдруг я бы действительно мечтала о сцене?

— Ах, — уселась она на прежнее место, театрально заламывая руки и прикрывая глаза, — Мне дурно…

— Не верю, — расстроил её неблагодарный зритель, для которого и была разыграна эта сцена. Я то есть.

— Не важно, — ничуть не расстроилась мачеха и снова повернулась к дочери, — Что действительно важно, так это то, что отныне я стану следить за твоим питанием. Ребекка, мужчина круга мистера Колина не может иметь толстую жену!

— Знаешь-ка что, — возмутилась Бекки, — если он тебе так нравится, то сама и иди за него замуж! А я больше не собираюсь худеть в угоду тебе и мужчине, который мне почти не нравится! — тряхнула она локонами.

— Значит, не собираешься? — зловеще переспросила её мачеха, вновь поднимаясь с дивана. — Что же ты в таком случае собираешься делать? Может быть, поделишься с матерью?!

Первый раз я видела Элизабет настолько раздраженной. Не благовоспитанная аристократка, жена богатого мужа и холеная женщина, а самая настоящая фурия.

— Что я собираюсь делать? Пожалуйста! — вспылила Бекки. — Рисовать, фотографировать, путешествовать, наконец, работать у отчима или хотя бы даже петь! — огорошила она не только мать, но и нас с Люси.

У меня самым настоящим образом отвисла челюсть, а при быстром взгляде на бабулю выяснилось, что и с её ртом случился точно такой же казус.

— Никогда! — топнула Элизабет ногой.

Бабуля, ввиду большого опыта, быстро справилась с шоком и, ободряюще улыбнувшись, погладила красную, как маков цвет, Ребекку по плечу.

— Детка, не нервничай! — примирительно сказала Люси. — Мама хочет, чтобы ты была счастлива. Кто же виноват, что ваши с ней понятия о счастье разняться столь кардинальным образом?

— У меня есть знакомый певец, — вспомнила я о Гарельски, — если хочешь, я вас познакомлю? — предложила я и трусливо спряталась за спиной бабушки.

Кажется, Элизабет, излишне нервно восприняла моё предложение.

— С удовольствием! … Через мой труп! — сказали мать и дочь одновременно, а потом Элизабет безошибочно угадала того, кто незаметно наставил Бекки на неправильный в её понимании путь.

— Это всё вы! — ткнула она пальцем в бабулю и злобно сощурилась. — Это вы своим вопиющим примером развратили мою дочь! — сделала она особый акцент на «вопиющем» и шагнула в сторону Люси с самыми кровожадными намерениями.

— Ну, милочка, это уже перебор! — сказала бабуля, нисколько не испугавшись.

Еще бы, сколько их таких, недовольных, встречалось на её жизненном пути. Не счесть. И некоторые из женщин были вооружены и опасны, а Элизабет это так — досадное недоразумение.

— Перебор? — едва сдерживая крик, переспросила Элизабет. — Одна будет полуголая скакать в кабаре, а вторая в это время ей подпевать? Это, по-вашему, нормально?!

— Петь, это я образно выразилась, — попыталась вставить Бэкки хоть слово, но ни мачеха, ни бабушка, её не услышали.

Не знаю, чем бы закончилось эта сцена, если бы не внезапное появление долгожданного отца.

— Что здесь происходит? — словно гром среди ясного неба, раздался его негодующий голос.

Правда, определение «ясное небо» не больно-то сочеталось с тем ором, который стоял в приемной «Салона мадам Люсинды» до его прихода.

Будто по велению волшебной дирижерской палочки, мы застыли и молча уставились на единственного мужчину нашего семейства. Первой отмерла я.

— Папа! — бросилась я ему на шею и поцеловала в гладко выбритую щеку. — Как я рада тебя видеть!

Мистер Браун, вне всякого сомнения, был счастлив видеть свою дочь, потому что вместо обычного сухого «здравствуй, Эванжелина», он крепко обнял меня и поцеловал в макушку, лишь после этого произнеся своё неизменное приветствие.

Пока отец был занят мной, конфликт между Люси, Ребеккой и Элизабет утих, а стороны пришли к вооруженному нейтралитету. Яростно горящие взоры матери и её, как выяснилось, не менее артистичной дочери, говорили о невозможности принятия ни одной из них другого мнения. Оставалось только ждать, чью сторону примет отец.

— Стефан, дорогой, ты уже освободился? — нежно спросила мачеха, и я с прискорбием поняла, что вариантов не было. В неравной борьбе между женой и матерью, победит Элизабет.

Мистер Браун улыбался жене так тепло и нежно, что где-то в груди у меня заворчала ревность. Затем это чувство сменилось подозрительным томлением, потому что перед глазами встали знакомые голубые глаза, которые смотрели на меня примерно так же.

«Безобразие, опять этот Сильвер!» — раздраженно дернула плечом. Почему этот бабник не выходит у меня из головы?

— Правда, Эванжелина? — закончил фразу папа, которую я не расслышала из-за Эндрю.

Я рассеянно оглядела наше фойе. Все немногочисленные члены нашей семьи выжидательно смотрели на меня.

— Конечно, — согласилась я с отцом, чего бы он ни спрашивал. В любом случае, спорить со Стефаном Брауном, было лишено смысла.

— Вот и славно, — улыбнулся папа, — жду вас в машине! — добавил он и протянул жене руку, намереваясь ждать в её компании.

Элизабет с удовольствием вложила в его руку ладошку и последовала за мужем вниз. Сейчас, спустя несколько лет с их памятной свадьбы, я, наконец, увидела, почему из множества женщин, он остановил свой выбор на тогда еще мисс Спелман. Элизабет словно расцветала рядом с мужем. Глаза её лучились любовью, а скупой на эмоции отец, становился мягче и моложе рядом с женой.

Я спрятала детскую ревность и тоску по ушедшей матери. Мама умерла больше десяти лет назад, отец долго горевал, стал замкнутым и будто бы закаменел изнутри. Но Элизабет смогла вернуть его к жизни.

Пора признать, они были прекрасной парой.

— Детка, может быть, возьмешь шляпку? — отвлекла меня от размышлений бабушка.

— Возьми, — согласилась с её предложением Бэкки, — время близится к полудню, а пикник предполагает открытый воздух.

Перед глазами встала картинка с содержимым моего чемодана. Единственная шляпка, которую я взяла с собой, представляла собой сейчас что угодно, кроме головного убора.