Лестрейд. Рыжий… Честный… Инспектор

— Возможно, удастся установить лавку, где он покупал курево.

— А если он привёз сигарки с собой из Америки?

— Вряд ли. В его номере запасов табака мы не обнаружили, а ведь он — гляньте на его зубы, заялый курильщик. Нет, могу утверждать с гарантией: всё приобретено здесь.

Санитар принёс на подносе две грубоватые фаянсовые чашки с чаем.

— Угощайтесь, джентльмены.

Бледный цвет и едва уловимый аромат сразу меня разочаровал. Называться чаем эта бурда не имела ни малейшего права. Да и с молоком санитар переборщил, налил в чашку от всей души…

Выпив угощение в два глотка, я вернул чашку на поднос и продолжил потрошить карманы О’Риордана.

Под пальцами во внутреннем кармане сюртука что-то зашуршало.

Бумага. И плотная.

Я аккуратно вытащил находку на свет. Сложенный пополам конверт. Он был грубо вскрыт и пуст. На лицевой стороне буквами, вырезанными из газеты, было наклеено имя адресата «М-ру О’Риордану, в собственные руки».

— Что скажете, господин замминистра? — я продемонстрировал Майкорфту конверт с надписью.

— Передовица в «Таймс» — очень характерный шрифт, — вынес своё заключение Холмс, вглядевшись в наклеенные буквы.

— А конверт?

Майкрофт поднёс его к глазам, вглядываясь в мелкие детали.

— Ручная работа. Не типографская. Нет выходных данных…

Майкрофт с помощью прозекторского скальпеля отделил остатки клапана от самого конверта, вгляделся в следы клея, даже лизнул его кончиком языка.

— Куплено в мелочной лавке.

— Ну, с типографией понятно — на конверте нет выходных данных и тиража, но почему именно ручная работа и мелочная лавка?

— Клейстер самодельный, крахмальный, но швы довольно ровные и аккуратные, почти как в типографии. Тот, кто клеил конверт, делал это не первый раз и хорошо знает своё дело. Конверт пахнет табаком, чаем и кофе — тонкая смесь запахов, характерная для мелочных лавок.

— Жаль, не сохранилось само письмо. Но можно попытаться установить, где этот конверт был куплен. Кстати, скорее всего, там, же где был куплен и номер «Таймс», передовица которого пошла на изготовление надписи. Сколько в Лондоне таких мелочных лавок?

— Статистика знает, — Майкрофт неопределённо пожал плечами.

— У нас есть розыскные собаки?

— Что?

— Хорошие полицейские поисково-розыскные собаки. Кинологическая служба. Обученная собака идёт по следу и приводит нас либо в мелочную лавку, где наш мистер Аноним покупал конверт, либо к самому мистеру Анониму, ведь на письме сохранился и его запах.

— Специальной, как вы, милейший Джордж, сказали, «кинологической службы» у нас нет. Пока нет… Наша полиция порой использует обученных собак для решения конкретных задач… Один провинциальный полицейский лет семьдесят тому назад натренировал своего питбуля останавливать лошадей контрабандистов, промышлявших незаконной торговлей виски. — Майкрофт удостоил меня очень внимательного взгляда, — А над вашей идеей создать специальную службу розыскных собак я подумаю на досуге. Мы закончили здесь?

— Пожалуй да, — вздохнул я.

Кажется мы выжали из покойника и его вещей, все, что можно на данный момент.

— Тогда едем. Нам предстоит вернуться на место сегодняшнего преступления.

И вновь уже ставший почти родным кэб катит нас по улицам вечернего Лондона.

Ржанье лошадей, шум колёс гужевого транспорта. Гомон толп прохожих. Сияющие яркими газовыми огнями витрины роскошных магазинов, входы в театры и рестораны.

— Преступление носит заказной характер, — размышлял я вслух, — Американец — исполнитель, таинственный седой Аноним — либо посредник, либо заказчик.

— Мне нравится ход ваших мыслей, Джордж. Мысленно аплодирую, — Майкрофт одобрительно усмехнулся.

Мы остановились у того самого входа в министерство, где О’Риордан всадил пулю в Хендерсона, а я — в него самого.

— Выходим, — скомандовал Майкрофт.

Я обратил внимание, что кэб наш стоял на том же самом месте, где находился кэб американского стрелка.

— Давайте пройдём ваш с сэром Эдмундом путь до момента выстрела, — предложил Майкрофт, — Я за Хендерсона, а вы — за себя.

— Следственный эксперимент?

— Он самый.

— Хорошо. Сэр Эдмунд шел примерно на шаг позади меня.

Мы встали на исходную позицию, и я сделал первый шаг.

Майкрофт сопел, идя за мной.

Споткнулся я на том же само месте, что и с Хендерсоном.

Когда выпрямился и взглянул на нашего кэбмена, он сидел нацелив на нас с Майкрофтом длинный указательный палец.

— Боюсь, мистер Лестрейд, американец целил не в Хендерсона, а в вас! — самоуверенно заметил он со своего облучка. — Если бы вы не споткнулись, пуля «миротворца» попала бы вам точно в сердце.

— Откуда вы знаете, что я споткнулся утром, мистер? — замер я. — Я этого не говорил…

— У вас на правом ботинке содралась кожа на носке. Царапина свежая, явно сегодняшняя. Я обратил на это внимание ещё, когда увидел вас в первый раз! — Возница гортанно хохотнул, словно каркнула ворона.

Я в недоумении посмотрел на Майкрофта.

— Простите мою досадную оплошность, — засмеялся тот. — Совсем забыл, что вы незнакомы… Мистер Лестрейд, позвольте представить вам моего младшего брата Шерлока Холмса. Как вы успели уже заметить — у него неплохо варит голова. И иногда Скотланд-Ярд обращается к нему, как к консультанту.

Возница спрыгнул с облучка, подошёл и дружелюбно протянул мне руку.

— Приятно познакомиться, мистер Лестрейд.

Мы обменялись рукопожатием.

— Взаимно, мистер Холмс.

Глава 31

Майкрофт окинул нас задумчивым взглядом.

— Пожалуй, теперь я солидарен с моим братом. Ганфайтер охотился за вами, мистер Лестрейд. У вас имеются идеи — почему?

— Всего лишь одна. Гуроны, — напомнил я о зловещем клубе, но замминистра к моему удивлению отмахнулся.

— Чушь!

— Почему? — озадаченно спросил я. — Я изрядно оттоптал им мозоли. И они понимают — в покое их я не оставлю.

— Оставите — если прикажут! Но это не гуроны!

— И всё-таки я не понимаю, откуда такая уверенность?

— Элементарно, Лестрейд! Ни один из них, будучи в здравом уме, не стал бы покушаться на вас в присутствии главы Скотланд-Ярда и портить отношения с полицией. Либо кто-то хочет навести на них тень, либо мы имеем дело с досадным стечением обстоятельств. Очевидно, у вас появились враги не только среди гуронов, — резюмировал Холмс-старший.