Лиса в курятнике
Шрифт:
– На месте, вроде бы...
– На месте, - согласился он.
– Садись. Кофею хочешь? Или чаю?
Чаю Лизавета не хотела, а вот пообщаться с наследником - так очень даже... когда еще подобный шанс выпадет? И вообще, вон, на Западе давно уж власть к народу простому приблизилась. И газеты тому лишь поспособствовали.
Интервью печатают.
А наши... наши только восхваляют по старому обычаю.
Правда, Соломон Вихстахович мудро велел в политику не соваться, а наследник престола - это самая политика и есть, но... она ж, может, еще ничего и не напишет.
– Спасибо.
– Не за что, - он устроился в креслице,
– Тесное...
– Так пусть новое принесут, пошире...
– Тем месяцем приносили... маменька опять заругает. Говорит, что я ем много. Я Лешек...
– Лизавета, - сказала Лизавета, дурея от восторга. Лешек... кому рассказать...
...потом, после конкурса...
– ...можно Лиза.
– Ага... ты сласти любишь?
– Люблю.
– Погодь тогда...
– он тяжко выбрался из кресла и вышел. Причем двигался, несмотря на вес свой немалый - неужто целителей нет во дворце хороших, чтобы проследить?
– легко, будто танцуя. А вернулся с подносиком.
– Я туточки сам... а то ж маменька вечно кого приставит... следят, следят... чего? Еще и в постель лезут.
– Следить?
– А то... за постелью постельничий следить должен, а не эти... на от, - он наполнил кривобокенькую кружку чаем и протянул Лизавете.
– Я ее давече сам сделал!
И произнес это с немалою гордостью.
Младшенькая Лизаветина тоже училась из глины лепить и выходило у нее примерно так же, как у наследника престола, правда, она поверх своих кружек еще цветочки рисовала, для пущей красоты.
– Хорошо вышло.
А что? В руках не разваливается, чай из нее пить вкусно. Что еще от посуды надо?
– Спасибо, - Лешек коробку открыл.
– На от... попробуй...
И сам подхватил круглую темную конфетку, сунул в рот и зажмурился. И Лизавета последовала его примеру. На языке вертелась тысяча вопросов, и все-то казались нелепыми, неуместными, но в то же время обещающими преогромную выгоду... статья о приватной беседе...
...и шоколад.
И... подло это будет.
Лизавета тряхнула головой: нет, вот до чего она не опустится, так до откровенной подлости.
– Спасибо, - конфета оказалась темной и сладкой, с тягучей медовой начинкой, которая разлилась по языку.
– Я... действительно не знаю, как здесь оказалась. Вышла погулять... я первый день здесь.
Лешек кивнул.
И даже посочувствовал:
– Он большой... дом... я маленьким частенько плутал. Бывало, как от нянек сбегу, так непременно потеряюсь. После всем двором ищут...
– Нянек у меня не было...
– Повезло, - он облизал пальцы и сказал.
– Ешь конфеты. У меня много. Я не жадный.
– Это хорошо... я... шла, шла и...
...и говорить ему о теле?
Нельзя.
Еще испугается. Или не поверит. Или вызовет кого из стражи, и тогда Лизавету... а промолчать? Но тело, выходит, лежало в коридоре, который вел к личным покоям великого князя? А это не просто так... или... Лизавета моргнула, пытаясь избавиться от страшной мысли: что если...
...если он?
Он огромен. И сил задушить хватит. И...
– Опять страшно?
– Лешек покачал головой.
– Нужно дышать. Мне так говорили. Как только страхи появляются, дышать надо. Ртом. А выдыхать через нос. Вот так.
Он втянул воздух со свистом, хекнул, застывая, а после медленно наклонился, едва не упершись в столико лбом.
– Тогда совсем не
страшно уже, - голос наследника престола донесся из-под стола.– Только сопли выползти могут. Но лучше уж сопли, чем страх. А у тебя к туфельке что-то прилипло.
Лизавета подняла ногу... лепесток.
Белый мятый лепесток.
И... и синий взгляд, слишком, пожалуй, внимательный... и надо решаться, надо... она почти успела, когда в дверь постучали.
– Вот же, - со вздохом произнес Лешек, пряча конфеты под стол.
– Чаю попить не дадут... входите, кого там нелегкая принесла...
Глава 13
Глава 13
Димитрий стоял над телом, раздумывая, не придушить ли ему заодно и старинного приятеля, который не нашел иной забавы, кроме как собрать с сотню девиц не самого простого характера, да и стравить их в борьбе за собственную персону.
Или за корону, что правдивей.
А главное, поди, думай, случайно ли убили Кульжицкую или же связана эта смерть с неосторожными ее словами, которые, кроме княжны Таровицкой, слышали многие.
Димитрий обошел тело.
Задрал юбки.
Белье покойной было в порядке, стало быть, обошлось без насилия... нет, после скажут точно, а то находились всякого рода умельцы. Однако...
Чулочки тоненькие.
Панталончики батистовые, кружевом отделанные...
– Интересно?
– спросил Лешек, тоже заглядывая под юбки.
– Хватит паясничать...
– Извини, - приятель разом посерьезнел.
– Думаешь, не случайно?
– Что не случайно, то оно определенно, - Димитрий юбки опустил и поправил. Ножки сложил. Руки, горло обнявшие, распрямил.
– Слишком все... театрально. Чулок этот, лепестки розовые...
– К слову, о лепестках...
– наследник престола поднял один и, потерев, понюхал.
– «Сюзанна». Из матушкиного сада... есть у нас свидетельница... точнее, не совсем, чтобы свидетельница...
...и чем больше он говорил, тем меньше эта история нравилась Димитрию. Почему-то он ни на секунду не усомнился, что речь идет о той самой рыжей Лизавете, которая гуляла вместе с монструозным чемоданом.
Совпадение?
Или... к девице стоило присмотреться. Он даже знал, кому поручит это дело.
Спала Лизавета на редкость спокойно, что с ней давненько не случалось. Сны ее обыкновенно было или тревожны, полны обиженных на нее людей, желавших отомстить, или же несли в себе воспоминания светлые о днях счастливых, но и тогда, даже во сне, она пребывала в уверенности, что это счастье недолговечно, оттого волновалась...
В общем, вот такие ночи, когда удавалось просто-напросто выспаться, случались редко.
И потому пробудилась Лизавета в распрекрасном настроении, и даже зеркало, отразившее слегка помятую, встрепанную девицу его не испортила. Выбравшись из постели, Лизавета потянулась, наклонилась влево и вправо. Слегка поморщилась, припомнив вчерашнее происшествие.
Писать?
С одной стороны, несомненно, сенсация, которых от нее ждут... с другой... как-то оно... непорядочно? Нет, не совсем то... но вот цесаревич ее не выдал, выпроводил из комнаты тайным путем, перепоручивши седовласому лакею. Тот на Лизавету поглядывал неодобрительно, однако молчал и вел... и... и если она напишет, как есть, возникнут вопросы.