Лиса в курятнике
Шрифт:
Да прямо на кожу.
А уж там, прилипнув к ней, тянут отраву, и кожа бледнеет, а змейки наливаются силой. Становятся больше... тяжелее. И девица с лица слегка осунулась, стоит, смотрит, хорошо, орать не орет... только дышит чаще, но это оттого, что больно.
Вот губу чуть прикусила.
Глаза прикрыла.
А Лешек сказал:
– Это... не слишком быстро, зато надежней... целители с таким не справятся.
Это уже было не девице адресовано, но Димитрию. И в словах почудился упрек: мол, как же ты просмотрел... а и вправду, как? С чесоточным порошком шутили во дворце, особенно средь слабого полу в ходу он был: на каждом
Но там это... не настолько.
Змеи почти воплотились. И Димитрий знал, что девица распрекрасно ощущает их, тяжелых, чуть прохладных и ужасающе живых. Они шевелились, не иначе как чудом удерживаясь на платье, но при всем том меняя места. Вот одна запястье обвила, поднялась до локтя, а рука девицы сделалась тоньше, белее.
И пузыри исчезли.
Она и вздохнула. Осторожно руку подняла.
– Так ей удобнее будет...
– глаза девица открыла-таки и теперь за змеею следила с немалым интересом, а та переползла выше, устроилась на плече, шею обвила...
– У нас... водятся... полозы... иные огроменные, в двадцать саженей... батюшка говорил, что этих трогать неможно, что они жилы каменные стерегут.
– Ага, - Лешек опустился на колено и за юбку взялся.
– Вы не возражаете?
– Так... наверное...
Девица слегка покраснела.
– При свидетелях же... а то станут говорить...
– Не станут, - пообещал Димитрий и велел: - Одежду после передайте... Быстрякову передайте, пусть займется, отыщет шутника...
Лизавета руку убрала и вздохнула с облегчением явным. Неужто за подруженьку волновалась?
– Так чего искать?
– та голову наклонила, позволяя змее забраться в волосы.
– Кузина моя... больше некому... я еще думала, чего это она в гости заглянула-то? Так-то вид делала, будто знать меня не знает...
– Вы враждуете?
– Лешек пустил под юбки еще одну змею, а трех, махоньких, снял да на янтарные стены перенес, они и ушли в камень.
И надо полагать, действие сие не останется незамеченным.
– Да чего нам с ней делить-то?
– вполне искренне удивилась девица. И пожаловалась: - Щекотно...
– Не больно?
– Самую малость... я как-то была в крапиву упала, от тогда пекло... а тут... она не злая девка. Вреднючая... но чтоб так...
– девица все ж покачала головой, на которой давешняя змея - разжирневшая, разросшаяся устроилась венцом - и добавила.
– Не сама она... может, Таровицкая велела... хотя зачем ей? Или кто присоветовал... и порошочка дал...
...если дали, то это обнаружится наверняка. Чесоточный порошок, тем более такой, действие которого значительно усилено магией - а слепок Димитрий предусмотрительно снял - крайне сложно использовать. Одной крупицы хватит, чтобы обжечься...
И Лешек подумал о том же.
Кивнул.
И змее велел:
– Веди себя пристойно.
– А я что?
– удивилась девица и на юбки поглядела.
– Я ж... стою...
– Это я не вам.
– Тогда ладно... спасибо... за все спасибо, - она покраснела еще сильнее.
– Хороша бы я была... красавица... небось, весь конкурс у целителей пролежала бы... да не зыркай ты, Лизка, я ж знаю, что за погань... у нас ей одно время тоже повадились развлекаться. Над новенькими... корнету одному в сапоги сыпанули, так у него кожа вся слезла, до мяса... ох папенька и
– И что сделал?
– Нашел шутников и пороть велел, пока у них тоже шкура не слезет... на заднице. Сказал, что только так оно и дойдет...
– Дошло?
– А то, - она подняла руку, помогая змее переползти на другое плечо.
– Папенька у меня вообще доходчиво объяснять умеет... только вы Дешечку не гоните, а то ж тетка разобидится. Я-то ладно, мне с ними жизнь не жить, а папенька расстроится крепко. Он у меня впечатлительный дюже...
Глава 14
Глава 14
...в общем-то во всем этом было нечто до невозможности безумное. Цесаревич, задравший Авдотьины юбки. Разглядывал он круглые коленки и отнюдь, - тут Лизавета готова была поклясться - не только с целительским интересом.
Золотая змея, длина которой достигала никак не менее пяти сажен.
Авдотья, эту змею поглаживавшая.
И главное, казаки в парадных мундирах, наблюдавшие за безумием с видом преравнодушным. А может, не впервые видят и...
Привычные.
И к юбкам, и ко змеям... главное, один встал у двери, заслонивши ее собою, а за спиной повисла полупрозрачное марево скрепляющего заклятье. Второй пристроился у парадной. Третий... просто стоял, но Лизавета чувствовала на себе внимательный его взгляд.
Неуютненько.
А главное, где, спрашивается, они вчера были, когда...
...и может, сегодняшнее происшествие тоже... нет, если бы вчера та девушка от порошка преставилась, то... по ней видно было бы. Вон, пузыри с Авдотьи ушли, припухлость спала, а кожа все одно темная, красная, будто обваренная. Такое сложно не заметить.
И цесаревич поднялся.
За спину взялся, потянулся со стоном...
– Сорвали?
– Авдотья то ли не понимала, кого перед собой видит, то ли трепета должного не испытывала.
– Медвежьим жиром надо мазать. Помнится, меня когда жеребец наш сбросил, тоже целители баили, что встать не встану, ходить не хожу... только шиш им.
Шиш она и скрутила, а заодно уж змею через плечо перекинула, будто та была не гадиною преогромных размеров, но меховым воротником. Помнится, одно время этакие длиннющие, крепко в моду вошли. Пока одна раскрасавица не удавилась...
Ох и скандал же вышел.
– Папенька мне шаманку привез, а она - жир медвежий, с травами... я теперь его всюду вожу.
– Предусмотрительно, - оценил цесаревич.
– Так я...
– Буду благодарен...
– А с нею...
– Авдотья змею погладила, и темно-зеленые, будто из драгоценных камней выточенные, глаза благодарно прикрылись.
– Чего?
Змея потерлась о раскрытую ладонь, будто кошка, и выпустив раздвоенный язычок, кольнула им запястье.
– Не шали, - велела Авдотья.
– С ней... если вы не будете возражать... если не боитесь... она совершенно безопасна...
Вот Лизавета в жизни бы не поверила, что этакая тварюка - да еще немного и она человека заглотит целиком, не подавившись, - и совершенно безопасна.
– Было бы неплохо, если бы вы с ней... еще немного походили... посидели... прилегли, - цесаревич вздохнул тяжко.
– На ночь, скажем... и завтра. Она б остатки воздействия... убрала.
– На ночь, так на ночь, - спокойно сказала Авдотья.
– А теперь... чего? Или к себе идти?