Локомотивы истории: Революции и становление современного мира
Шрифт:
После Чаславского сейма две главные силы гуситской коалиции — Прага и Табор — внутренне консолидировались, подавив радикальные ответвления. Сравнительно легко этой цели достигла Прага — как более прочное и долговременное образование. В 1421 г. Желивский, воспользовавшись напряжённой обстановкой кризиса, добился слияния Старого и Нового городов в единую коммуну, где главенство принадлежало более демократическому Новому городу, а сам Желивский фактически являлся диктатором. В 1422 г., когда напряжение спало, умеренное крыло бюргерства Старого города вызвало его в здание городской ратуши и без суда обезглавило. Однако вскоре этот аристократический контрпереворот был подавлен, и контроль над городом перешёл в руки коалиции «умеренно-радикальных» бюргеров и университетских магистров под руководством Якубека из Стршибра. Они удерживали власть в столице вплоть до окончания революции.
Среди таборитов стабилизация представлялась более сложной задачей и была возможна лишь до известного предела. В конце 1420 г. Табор отделался
В результате временная стабилизация Табора оказалась шаткой. Жижка зверски обращался с ортодоксальными священниками, дворянами-роялистами и особенно представителями монастырского духовенства, которых его войска брали в плен. Жестокость его методов вызвала протест со стороны епископа Пельгржимовского и таборитских священников, поэтому в 1423 г. Жижка ушёл к близкому ему по духу Оребскому братству в Восточной Богемии, которое теперь именовалось «Малым Табором». Эта новая община стала основой для высокоорганизованной военно-религиозной армии — по сути, профессионального корпуса примерно из 12 тыс. воинов, несущих постоянную службу и преданных «Закону Божьему». Несмотря на потерю к тому времени второго глаза в одном из сражений, фанатизм и военный гений Жижки по-прежнему не имели равных, и именно за два последних года он, слепой, одержал самые громкие победы. Жижка забрал такую силу, что на сейме 1423 г. Прага и умеренные гуситы вместе с католической знатью проголосовали за его смещение и даже взялись за оружие. Это предвестие гуситского термидора в конечном счёте не осуществилось: в следующем году чешский Кромвель погиб в бою.
Уходом со сцены Жижки завершилась наиболее радикальная, так сказать, «творческая» фаза революции. Впрочем, его армия, теперь называвшая себя «сиротами», в знак посмертной верности своему предводителю, продолжала действовать ещё одно десятилетие существования рутинизированного таборизма. За это время она отразила четыре иноземных крестовых похода, в которых участвовали в основном немцы и венгры — наёмники Сигизмунда. Новым лидером таборитов стал Прокоп Голый (Лысый), позже прозванный Великим. Под его руководством гуситы старались насадить свою веру в принадлежавших богемской короне землях с нечешским населением. В конце концов, отряды Прокопа дошли до Балтийского моря и Венгрии, притом эти профессиональные солдаты жили тем, что грабили захваченные земли. Здесь снова напрашивается сравнение с «армией нового образца»: с ней Кромвель впервые установил владычество Лондона на всех Британских островах, но она также жила грабежом земель за пределами Англии. И во Франции революционный взрыв вылился в военные завоевания, экспансию и грабежи, на сей раз — в континентальных, поистине наполеоновских масштабах.
Несмотря на все успехи и длительную военную гегемонию таборитов в гуситском движении, так и не исчез сильный элемент двоевластия — противостояния Праги и университета, с одной стороны, и плебейских армий, которые их защищали, — с другой. И причина окончания революции в 1436 г. заключается именно в этой нестабильности.
Революцию привели к завершению её же боевые успехи. В 1431 г. потерпели поражение последние католические крестоносцы, которым явно недоставало пламенной мотивации гуситов. В том же году в Базеле собрался второй реформистский собор. Его руководители по-прежнему считали его выше папы и для подкрепления своих притязаний старались добиться международного успеха — положить конец гуситскому расколу путём переговоров, а не военных действий. Поначалу гуситы настаивали, чтобы католическая церковь признала «Четыре статьи» в качестве закона для всей Богемии, включая католическое население. На это собор, вне всяких сомнений, не мог пойти. Тем не менее сам факт переговоров породил раскол в рядах гуситов. «Сироты» и другие табориты желали воевать до победы, отчасти ради веры, а отчасти потому, что война теперь являлась их единственным занятием и источником средств к существованию. Однако истощённая страна нуждалась в мире, поэтому умеренные гуситы и пражане объединили силы с католической знатью, и в 1434 г. войска коалиции разгромили радикалов в битве у Липан. Прокоп Голый погиб на поле боя, затем были уничтожены укрепления таборитов.
Богемией теперь управляли умеренные гуситы, старые ученики Гуса — Якубек из Стршибра от университета и Ян Рокицана от пражской общины. Чтобы положить конец войне, они заключили с Базельским собором (1436 г.) соглашение — «Компактату». По её условиям, Богемии предоставлялся полуавтономный статус в «христианском мире»: причастие «под обоими видами» разрешалось для гуситских общин и только на территории Богемии. Соглашение отнюдь не свидетельствовало о религиозной
терпимости в современном её понимании, поскольку касалось лишь одной инакомыслящей группы в конкретном регионе. Тем самым оно напоминало Нантский эдикт, который Генрих IV даровал французским гугенотам в 1598 г. Одновременно чешские сословия, наконец, признали право Сигизмунда на престол его родной страны. И хотя спустя год — в 1437 г. — он скончался, а на его место пришёл избранный гуситами король, Иржи из Подебрад, который правил до 1471 г., утраквистская церковь осталась умеренной, и революция, по сути, закончилась.Каковы же конкретные результаты революции? В социальном плане этот переворот сильно ограничил власть и богатство церкви. Особенно монастырей, как будет и в других странах во время протестантской Реформации. Выиграли от передела богатств главным образом высшая знать, городские бюргеры и мелкое дворянство (именно в данной последовательности), как среди католиков, так и среди утраквистов, — то же самое опять-таки произойдёт спустя столетие. В политической сфере монархия неуклонно слабела, вскоре фактически превратившись в выборную. Духовенство устранили из сейма, королевские города, напротив, увеличили своё присутствие в этом собрании, тем самым было покончено с традиционной структурой Национального представительства, однако не с сословной системой как таковой. Новый состав сейма включал дворян, рыцарей и бюргеров — устройство, гораздо более благоприятное для низших сословий, чем в любой другой европейской стране того времени. Что же касается крестьян, то они, послужив пехотинцами революции, не получили ничего. В конечном итоге они подверглись «второму закрепощению», которое проходило в Центральной и Восточной Европе в XVI в.
Можно ли, исходя из вышеперечисленного, назвать гуситскую протореволюцию таким же отправным пунктом формирования современной чешской нации, каким служили более поздние революции в странах западнее Богемии? До конца XV в. дело более или менее так и выглядело. В действительности, однако, два десятка лет войны настолько истощили экономику страны, что Богемия, которая ещё в середине XIV в. занимала лидирующие позиции среди европейских государств, к 1500 г. снова оказалась на периферии. В результате в 1526 г. она попала в руки Габсбургов — самой могущественной из европейских династий — и четыре века оставалась под их властью. За это время новая линия королей снова сделала монархию наследственной, сведя влияние сословий к минимуму. Гуситская церковь существовала до Реформации, когда её практически поглотило лютеранство. После разгрома антигабсбургского восстания в битве у Белой горы в 1620 г. контрреформаторы восстановили в Богемии католичество, а Габсбургская монархия регерманизировала её элиту.
По сути, всё, что осталось от гуситского движения, — Моравские братья, ведущие свою историю от бывшего таборита Петра Хельчицкого (ок. 1390 — ок. 1460). Вначале он был близок к радикальным милленариям, но, в конце концов, склонность последних к насилию оттолкнула его и заставила основать пацифистскую и аскетическую общину «Братское единение» (Unitas Fratrum). Члены её стали, с небольшими поправками, духовными наследниками францисканцев-спиритуалистов и предшественниками голландских меннонитор XVI в. и квакеров пуританской революции.
И всё же восстание гуситов, войдя в легенды, сохранилось в чешском национальном сознании. Когда в XIX в. представители чешского национализма из рядов интеллигенции и среднего класса начали вновь отстаивать свои права перед лицом новой немецкой элиты, Гус и Жижка стали великими символами возрождения национальной идентичности. Так, наконец, гуситская революция, пусть опосредованно, в виде мифа и несколько искусственно, послужила фактором национального самоопределения чехов [56] .
56
The Invention of Tradition / ed. E. Hobsbawm, T. Ranger. Cambridge: Cambridge University Press, 1992.
Ранее уже указывалось, что гуситская протореволюция воплотила базовый сценарий всех последующих революций Европы вплоть до 1789 г. Её этапы показаны выше; теперь мы можем обобщить изложенное, выстроив стадии развития конфликта в единую последовательность.
Чешское движение началось, когда один из сегментов традиционной элиты страны — духовенство и дворянство — потребовал значительных реформ (хотя и не полного изменения) существующей религиозной практики. Подобное требование неизбежно повлекло за собой такие важные социально-политические перемены, как секуляризация большей части церковного имущества. Однако некоторые представители элиты, равно как и монархия, колебались, их нерешительность втянула в реформистское движение городскую верхушку, довершив тем самым мобилизацию той силы, которую позже будут называть «гражданским обществом». Поскольку Рим, король и часть высшей знати сопротивлялись утраквистской реформе, священнослужители-радикалы подняли городской плебс на захват власти в столице. Это вылилось в «дефенестрацию» 1419 г., осуществлённую мелкими торговцами и ремесленниками Праги. Последующий крах центральной власти пробудил ещё одного актора — крестьянство, приведя к первым сборищам таборитов-милленариев.