Ложь

тебя, Джонни, потому что ты поклялся мне молчать, ты поклялся мне в этом… О. Господи… Боже

58

мой!..

– Тебе незачем так убиваться, Вирхиния. И незачем упрекать Джонни, ведь у него и так уже

предостаточно на душе. А также я дал ему слово кабальеро, и я первый воспротивлюсь тому, чтобы

Сара узнала что-нибудь об этом скандале…

– Понятно… Ты хочешь защитить Веронику. Ты – очень славный, дядечка… тетя Сара очень

прямая и справедливая и никогда не пребывала в совершеннейшем заблуждении. Твоя любимица не

могла ее обмануть…

– Я никому не отдаю предпочтения!.. И я не согласен с тем, что есть кто-то более прямой и

справедливый, чем я. Однако, именно для того, чтобы быть справедливым и прямым, всегда необходи-

мо знать правду и детали, на которых базируются обвинения…

– Я не обвиняла… Я никому не предъявляла обвинений… Если вы не хотите мне верить – не

верьте. Если думаете, что я солгала, я уйду из этого дома… просить милостыню, работать слу-

жанкой…

Она закрыла лицо руками и, похоже, непроизвольная дрожь сотрясает ее. Глубоко потрясен-

ный, Джонни вплотную приближается к отцу…

– Ты – самый справедливый в мире, это – моя вина… Она не хотела говорить,.. я заставил ее.

– Тебе не нужно никого ни охранять, ни защищать. Это – семья, а не суд. Домашний очаг был до

сих пор чистым, незапятнанным, честным, и всем нам одинаково важно, чтобы тень позора и бесче-

стья не упала на наше незапятнанное имя. Ведь только что обнаруженные гниль и моральная проказа

не могут быть раскрыты ни друзьями, ни слугами. А в твоем поведении, Вирхиния, больше всего за-

служивает упрека то, что ты до сих пор не говорила, а только молчала. Ты должна была сообщить мне

о том, что произошло, тогда, когда еще было время… Я должен был предотвратить эту пагубную дурь, я поженил бы Рикардо и Веронику, потворствуя им в их слабости и исправив их безрассудство…

Папа…

– Я говорю вам о них все это, потому что никто не уйдет из этого дома опозоренным, что не бу-

дет ни одного разговора, который может оскорбить, или запятнать нас, одним словом, никто из вас не

подвергается материальному риску… Но, чтобы мне в будущем урегулировать моральное поведение, чтобы по сути наметить правила, мне необходимо знать ветреная ли женщина Вероника, или ты ни-

чтожная клеветница!

– Нет, дядя Теодоро!.. Нет!..

– Правда не просочится за пределы четырех стен этой комнаты, но здесь она необходима, и я

требую ее. Пойди, поищи Веронику, Джонни…

– Что ты предлагаешь?

– Дядечка, миленький!..

– Пусть немедленно придет сюда, но без твоей матери, невзирая ни на что. И перед ней, слово в

слово, ты повторишь то, что сказала Джонни!..

– Дядечка душа моя… Я уже поклялась тебе, что это – правда… что я своими глазами видела

этого мужчину, влезающего в окно комнаты, что много раз слышала, как он выходит в дверь, что за-

ставала их целующимися в парке, на верховой прогулке… Зачем я стала говорить об этом?.. Чт'o, я вы-

думала столь ужасающую вещь?.. Я никогда не рассказала бы об этом, вот только ради избавления

Джонни от этой женщины, недостойной его… Клянусь тебе в этом своей жизнью!.. Памятью моих ро-

дителей…

– Ну, хватит, довольно!.. Отец, ты не веришь и после того, как выслушал ее?.. Но, если ты со-

мневаешься, то я уверен, абсолютно уверен. Чтобы поверить ей, мне больше совершенно ничего не

нужно!..

Джонни встал напротив отца, а между тем Вирхиния готовится рискнуть, поставив все на

кон… Скорчившись, она упала на диван…

– Этот нервный срыв очень кстати!

– Ты уж совсем потерял рассудок от тревоги, папа!.. Кроме того, вспомни, что ты не имеешь

права использовать то, что Вирхиния тебе доверила. Она не виновата, Я заставил ее говорить, и

сказал тебе об этом сотню раз… Вирхиния!.. Вирхиния!.. Сделай же что-нибудь, папа, помоги мне!..

59

Но вот голос доньи Сары прозвучал с другой стороны двери…

– Откройте дверь… Открывайте..

– Это единственное, чего нам не хватало!.. Дверь открыта. Входи, Сара!..

– Джонни, Теодоро! Что происходит?.. Ох, Вирхиния!.. Доченька душа моя… Но что же это?..

– Не переполоши всех, у нее просто разыгрались нервы.

– Я отлично знаю, что это такое, потому что я говорила с врачом!.. Ты не знаешь, что с ней, и

тебя это не интересует, ты никогда не любил ее так, как следует, а вот я – да, я любила… Единствен-

ное, что ты должен сделать – вызвать врача, ты меня слышал?..

– Есть десяток слуг, которые могут это сделать… Оставьте меня в покое!..

– Вызови ты, Джонни, позови доктора Андреса немедленно!.. Поторопись, Джонни, прошу те

бя!..

– Я иду сейчас же, мама, успокойся. Я поеду сам на машине.

Глава седьмая.

Удобно примостившись на диване среди подушек в комнате Джонни, пока слуги и горничные

суетятся вокруг нее, выполняя распоряжения доньи Сары, Вирхиния приоткрывает глаза, слабо прояв-

ляя возвращение к жизни.

– Где я, тетя Сара?..

– Ты в комнате Джонни… ты пришла справиться о нем, а сейчас ты приболела. Ты огорчена,

правда?.. Верно, из-за Теодоро… Это случилось из-за него!..

– Ах, тетя Сара, родненькая!.. Дядя Теодоро меня не любит, а я его так люблю…

– Доченька, милая!.. Что тебе сделал этот вспыльчивый старик?..

– Ничего, ничего… Ведь это же не его вина, как всегда, виновата я… я очень неловкая!.. Теперь

я знаю, что в его присутствии мы не можем обсуждать ни малейшую проделку Вероники…