Лучшие Друзья 3

К счастью, комментировать этот коллапс она не стала, и я была безмерно рада, когда наконец-то добралась до кровати в своем номере и упала без чувств.

Спустя пять минут моих лежаний, я заметила, как Гаяна переоделась в брючный костюм и снова нацепила пальто с береткой.

– А… ты куда-то идешь? – поинтересовалась я, перевернувшись на бок.

– Прогуляться, - она взяла в руки сумочку и брызнулась духами.

– С кем? – я подняла брови, улыбнулась.

– С Виктором, - она тоже улыбнулась мне.

– И Николеттой? – я нахмурилась и привстала на локтях.

– Вдвоем, - коротко бросила она и исчезла за дверью.

И только сейчас я поняла, что Николетты на приеме не было.

***

Проснулась я поздно, уже был разгар дня, и я, потянувшись, Гаяны в номере не обнаружила. Ее кровать была застелена, и наш люкс выглядел абсолютно также, как и вчера вечером. Она что, не ночевала в номере?

На душе поселился неприятный осадок, и я, зевнув, вышла на балкон.

Мне открывался безупречный вид на Эйфелеву башню, и я, подставив локти на кромку балкона, вздохнула. Это роскошь, она иногда пугает. В номере все такое красивое и безупречное, шикарные подушечки и идеальные софы, резные комоды и громадные люстры. Я встречалась с этим раньше, но сейчас все воспринимается по-другому. Даже цветы в вазах, стоявшие в каждом углу, выглядят слишком помпезно.

Тут я услышала стук в номер, и поспешно вошла внутрь. Открыв дверь, я увидела высокого мужчину с усами в пожилом возрасте, который мне улыбнулся и протянул поднос. На нем лежала утренняя газета и какое-то письмо.

– Merci, - я улыбнулась мужчине, а тот склонил голову и был таков.

Газету я сразу откинула в сторону, а письмо открыла. Там было несколько строк:

«Прости меня, be’be’. Позавтракаем?»

Я нахмурилась и удивилась. Это от Доминика. Но как? Я решила спуститься вниз и узнать у портье, когда он оставил это, и как с ним связаться.

Умывшись и почистив зубы, я вытерлась полотенцем и вышла в свою комнату. В шкафу нашла узкие джинсы и кашемировый свитер, нацепила их на себя и, собрав волосы в неуклюжую шишку, спустилась вниз, в лобби.

Мои ботинки убого смотрелись на фоне шикарных ковров, но я подошла к стойке портье и, не успев сказать ни слова, услышала:

– Ты быстрее, чем я думал.

Доминик.

Повернувшись, я увидела его, сидевшего в большом роскошном кресле. На лице – ни следа вчерашнего вечера, весь свежий и улыбчивый – чем не дьявол?

Он встал, распрямившись, и я увидела, что сегодня он выглядит так же безупречно, что и вчера. Хотя на нем были простые джинсы и легкий полувер, а в руках он держал пальто и шарф, он все равно выглядел как совершенство, сошедшее с обложки.

– Ты не хочешь взять пальто? Я, конечно, согрею тебя своим теплом, но, по-моему, верхняя одежда тебе тоже не помешает, - он наклонился ко мне и легко коснулся губами щеки. Его щетина царапнула мою кожу, и я быстро отпрянула.

– Что? – он с усмешкой посмотрел на меня. – Мы разве не идем завтракать?

– Завтракать? Ты … подлец, - выдавила я. – Хорошо, что хоть ума извинится хватило!

Он лениво улыбнулся.

– Жду тебя здесь еще пять минут, а если не придешь – уйду во Fratelli один.

Я тут же зажглась. Fratelli – один из моих самых любимых ресторанов в Европе! Этот ресторан входит в десятку лучших во всем Париже, и я не раз бывала там с папой. Там гармоничный и простой стиль, дружелюбный персонал и десерты, за которые можно умереть!

Я тут же исчезла за поворотом, дожидаясь лифта. Оказавшись в номере, я быстро подкрасила глаза и брызнулась духами, и, пока искала в еще не до конца разобранном чемодане шарф, наткнулась рукой на что-то острое. Достав, я обнаружила цепочку с сердцем Дани. Легкая тоска больно кольнула меня в сердце. Я застегнула цепочку и позволила сердечку лежать поверх моего свитера. Подхватив белое пальто и, замотав поверх горла бирюзовый шарф, я вышла из номера, закрыв его картой.

Доминик уже стоял у входа, и когда я появилась, улыбнулся:

– Четыре минуты. Я уже собирался уходить.

– Очень смешно, - фыркнула я и, взяв Доминика под локоть, вышла вперед. Что-то мгновенно ослепило меня. Я остановилась как вкопанная и впилась пальцами в руку Доминика. Послышалась быстрая французская речь, затем снова яркий свет.

– Что….

Сильные руки Доминика отвернули меня, и я влетела лбом в его грудь, охнув. Что происходит?!

Он быстро перехватил мою руку и пошагал вперед. Я собралась обернуться, как услышала его напряженный голос:

– Не смей. Не оборачивайся. Наше фото и так на первой полосе Паризьен.

Я онемела от шока, но мои ноги почему-то шли вперед. Завернув за угол, мы оказались около огромной черной машины, и я безумно обрадовалась, что сейчас она нас скроет. Но Доминик почему-то прошел мимо, и за машиной я увидела… мотоцикл.

– Серьезно?! – прошипела я. – Когда за нами толпа журналистов, мы поедем на мотоцикле?

Он резко дернул меня за руку, усаживая позади себя и протягивая шлем. Я, совершенно шокированная и испуганная, трясущимися руками застегнула его под шеей, и мы, резко дернувшись, поехали вперед.

13.

Остановившись перед рестораном, мы перевели дух. Журналистов и фотографов видно не было, но мы решили перестраховаться, и Доминик на беглом французском попросил перенести бронь столика с улицы во внутрь. Ему так же бегло ответили, рассыпались в любезностях и проводили нас до мягкого дивана, забрав наши пальто. Ресторан, несмотря на ранее время, был почти полон. Здесь сидели деловые женщины и мужчины, состоятельные дамы и их ухажеры. Я, упав на диван, вздохнула. Доминик сел напротив меня на стул, и, не успев ничего сказать, взял у подоспевшего официанта меню.

Мы заказали по теплому салату Фрателли, суп из белых грибов и мою любимую пана коту с муссом из клубники.

– Если ты все это съешь, с меня яблочный пирог с миндальным бисквитом для тебя каждое утро этого месяца, - пообещал мне Доминик, закрывая меню и взяв карту вин.

– Да что ты? – я усмехнулась. – Зря ты это пообещал. И вообще, это мало.

– Знаешь, я привык, что дамы ведут себя скромнее в ресторанах, - он послал мне стальной взгляд из-под буклета с винами, а затем рассмеялся: - они так беспокоятся за фигуру.

Я пожала плечами:

– У меня ее нет, и не было. Нечего беспокоится.

Доминик кривовато улыбнулся и сказал что-то по-французски.

– Что это значит? – спросила я, нахмурившись.

Он театрально вздохнул:

– Как я рад, что иногда ты меня не понимаешь. Это сохраняет какую-то таинственность.

К нам подошел сомелье, и Доминик снова взял бразды правления на себя. Он договорился о вине, и я с сомнением посмотрела на него.

– Вино? За завтраком? Серьезно?

– Ты, be’be’, можешь и не пить. Хотя это считается дурным тоном. Я заказал два бокала Рислинг Кюве Фредерик Эмиль Эльзас, 2001 года. Потрясающее белое вино. Ты оценишь.