Любовь и ненависть

то радость и счастье.

Но я, кажется, увлекся. Не слишком ли много я думаю об

Ирине и почему не охлаждаю себя трезвым вопросом: "Ну а

дальше, что же дальше?" Нет, это не та надежда, которую я

еще не утратил. За работу, за дело! Работа успокаивает и

отвлекает, создает душевное равновесие.

Больная Захваткина... Вячеслав Михайлович Семенов

утверждает, что единственный для нее выход - ампутация ноги.

Иначе злокачественные новообразования распространятся по

всему телу, тогда - конец. Я не верю в бесспорность его

предложения. Надо лечить, лечить методом вакуумтерапии. И

я начал лечить. Больная мне верит и доверяет. Это большое

дело - психологический фактор. Завтра я буду ее оперировать.

Я уверен, что все будет хорошо, верю в благополучный исход

на основании опыта лечения четырех таких же больных.

Впрочем, у тех, четырех, рак кожи начался на почве

трофической язвы после тромбофлебита. У Захваткиной не

было тромбофлебита, не было и трофической язвы.

Злокачественные образования на коже начались в результате

так называемой болезни Дюринга, которая внешне имеет

много общего с трофической язвой: те же гнойниковые

волдыри, тот же невероятный зуд. При лечении болезни

Дюринга обычно применяют препарат ДДС, преднизон, а также

антибиотики. Это при нормальном течении болезни, когда она

не приняла злокачественный характер. Сама больная говорит,

что начался ее недуг, мол, с обычной экземы четыре года

назад. Она обращалась к врачам у себя в селе, ее смотрели,

давали какие-то мази, какие именно, она не знает, но при этом

ничего утешительного не обещали, поскольку, мол, экзему у

нас не научились лечить. Экзема... Допустим, что

действительно все началось у Захваткиной с экземы. Разве ее

происхождение не связано с микробами, на которые вот таким

коварным образом реагирует организм? А злокачественные

новообразования не связаны с вирусами - этими

возбудителями инфекционных заболеваний? Ведь и

тромбофлебит только в редких случаях дает очаг трофической

язвы. И опять-таки там, где есть почва для инфекции, где

грязь. Моя многолетняя врачебная практика показывает, что

трофической язвой страдают люди, которые не следят за

чистотой своего тела, и очаги этой болезни возникают обычно

в местах, больше всего подверженных загрязнению.

Исключения встречались весьма редко, вроде Кэти Сигер, у

которой был тромбофлебит и потом каким-то путем она внесла

инфекцию с последующим язвенным образованием.

Знаю, что со мной многие не согласны, но я непоколебим

в своем убеждении о первостепенном значении чистоты

человеческого тела, то есть кожи, для здоровья всего

организма. Кожа предохраняет организм от проникновения в

него вирусов, как возбудителей различного рода заболеваний.

Об этом хорошо знали люди в глубокой древности. В

четвертом веке нашей эры в Риме было около девятисот бань

и чуть ли не полторы тысячи водных бассейнов. А русская баня

– не она ли была в старые времена источником здоровья?

Установлено, что в тех селах и деревнях, где почти в каждой

семье имелась своя собственная баня, люди не знали

болезней, связанных с инфекцией. Между прочим, баня не

только была источником чистоты. Русская баня с "легким"

паром, с веничком заменяла людям своего рода массаж,

разгоняла кровь, то есть в какой-то степени делала то, что

делает аппарат вакуумтерапии.

Сейчас трудно сказать, с чего началась болезнь у

Захваткиной, и я не исключаю, что первоначально была

экзема. Но я понимаю, отдаю себе полный отчет в том, что

взял на себя трудную задачу и рискованную. Рискованную не

для больной, а для меня, потому что в случае неуспеха

противники вакуумтерапии не преминут воспользоваться

против меня еще одним фактом. Врач не может рисковать

здоровьем и жизнью больного, за исключением особых,

крайних случаев. Но рисковать своей карьерой в интересах

больного не только может, но и должен.

Операцию, длившуюся более трех часов, Захваткина

перенесла мужественно. Эта седая, костлявая женщина с

впалыми спокойными глазами довольно натерпелась в своей

нелегкой жизни, терпение вошло в ее характер. Говорит, что

вначале, когда я удалял пораженную ткань, разумеется при

анестезии, она ничего не чувствовала, а только уж потом, под

конец, "немножко было больно", - это когда я обрабатывал

рану вакуумаппаратом. Сделал пересадку кожи, наложил

бинты. Захваткину поместили в палату. Теперь нужно было

ждать. На другой день после операции Захваткина чувствовала

себя удовлетворительно. Вечером у нас было партийное

собрание, очень непродолжительное: коммунистов ознакомили

с одним документом ЦК.

После собрания я зашел в десятую палату. Захваткина

дремала, и я не стал ее беспокоить. Оделся и направился

было домой. В вестибюле столкнулся с Диной Шахмагоновой,

которая тоже выходила из клиники. Она была одета в

демисезонное пальто светло-зеленого цвета с черным

каракулевым воротником, как всегда, элегантна и

обворожительна.

– Вы сегодня задержались в клинике? Почему? -

удивился я.

– Да так, домой не хочется идти, - с каким-то загадочным

намеком ответила Дина и метнула на меня такой взгляд,

который требовал с моей стороны нового вопроса.

– Что-нибудь случилось, Дина Михайловна?

– Маленькое происшествие, - ответила она и

рассмеялась с доверчивой игривостью ребенка. Черт возьми,