Любовь моя

— Не обращай внимания, не заводись, — попросила Аня Жанну, надеясь на ее благоразумие.

— Я что ли первой начала хамить и перечить? — выкрикнула Инна, вся трясясь от обиды.

Лена осторожно коснулась плеча подруги.

«Удивила Жанна. И с Инной что-то неладное творится. Временами она выглядит очень нездоровой. Сегодня явно не рядовой случай в ее поведении, — бегущей строкой пронеслось в голове Ани при взгляде на искаженное раздражением лицо Инны. — А я еще противней, когда злюсь?»

*

— Лена, зачем ты пишешь о простых людях? Проще было бы посвятить себя великим. Допустим, обратиться к фигуре какого-то знаменитого политика. Смотри, они так и просятся в книгу. Каждое следующее поколение хочет услышать новую версию той или иной глобальной личности. К тому же в таких книгах приемлема выдумка. Никто не придерется и не осудит, потому что описанные факты не проверишь. И автор не клят — не мят. И я не возьмусь опровергать, и не стану набиваться в соавторы, — шутливо добавила Инна, сбавляя пыл эмоций.

— Киры на тебя нет! Выдумки и фантазии — это вопрос совести писателя и его таланта. Советуешь рискованное предприятие. Тут нужна особая смелость. Такое не всякому по плечу, — сказала Аня.

— Дождемся, пока иностранцы возьмутся переиначивать судьбы наших гениев? Мы отягощены ответственностью перед потомками, осознанием действительной важности ими содеянного, а тем, кто на Западе, лишь бы «клубничку» отыскать в их биографиях или домыслить, чтобы соблазнять ею издателей. Тем и пробавляются. И наших читателей приучают ожидать в произведениях чего-то «этакого», — заявила Инна.

— Не выдумывай, наших великих людей ценят во всем мире. Такой подход больше касается журналистов. Писатели во всем мире работают на будущее, а журналисты и политики для настоящего, — вскипела Аня.

Крен в сторону политики как табу, как замок на языки подруг. Они дружно замолчали. В комнате сделалось нестерпимо тихо, будто в воздухе застыло напряжение мыслей присутствующих женщин. Инна услышала биение своего неровного пульса в висках. У нее мелькнула мысль: «Почему, когда в нашей компании отсутствовали мужчины, политика никогда не звучала в наших разговорах ни в будни, ни в праздники? Только о работе и быте вели споры. И если даже кому-то что-то не нравилось, выражали это с юмором или легкой иронией, без предосудительных слов. Может, потому что мы женщины?»

«Мы молчим, но как-то очень по-разному», — подумала Лена.

— Почему пишу об обыкновенных семьях? — задумчиво с расстановкой повторила вопрос подруги Лена.

Но Инна перебила ее:

— Сама знаю. Знаменитый режиссер Абдрашитов как-то сказал в своем интервью: «И вдруг в середине двадцатого столетия выяснилось, что частная жизнь человека не менее интересна, чем общественная… А конфликты — это не только когда рушатся государства, переплетаются эпохи, но и когда один человек противопоставляет себя другим. Когда он становится разменной фишкой между двумя группами, группировками. Это так называемые внутренние конфликты… И тут важна личность, которая в состоянии почувствовать и выразить полутона, тончайшие малоосязаемые моменты чувств».

— Ну и память у тебя Инесса! Предмет моей неиссякаемой зависти, — восхитилась Аня.

— И ты сегодня на эмоциональном подъеме. С чего бы это? — усмехнулась Инна.

«Наверное, приврала, от себя добавила что-то для эффекта, — не поверила Жанна в теперешние уникальные способности Инны. — Не семнадцать лет».

— Мощь человека не в физической силе, а в его внутреннем стержне и умственных возможностях, — сказала Аня. (Опять «непреклонно» диктует прописные истины.)

— Лена, ты тоже утверждаешь главенство частной, а не общественной жизни для человека? Получается, что проблемы одиночества, поиски настоящей любви и есть тот эмоциональный фон, на котором разворачиваются события не только в твоей книге, но и во всем обществе? Я правильно поняла Инну или все наоборот? — спросила Жанна.

— Лена, не рассказывай, не отнимай у нее интереса, пусть сама прочитает, — попросила Аня.

— Внутри каждого из нас происходит борьба божеского и сатанинского. И это — самое интересное в человеке. Я люблю, чтобы был клубок совпадений, двусмысленностей и всякое такое… — продолжила рассуждать Жанна, надеясь услышать от подруг подтверждение своим мыслям. — Лена, у тебя больше драматических судеб? Русского человека всегда интересуют крайности. Всякие мелочи, компромиссы в счет не идут. Ему главное резать правду-матку.

— Я люблю своих героев и пишу о них с сочувствием, обожанием, нежностью и легкой иронией к их слабостям. Я хочу, чтобы они тронули сердца моих читателей. Вот ты, Инна, говоришь: «простой человек». Все люди сложные. Каждый человек — огромная планета.

— Космос, вселенная, — с усмешкой подключилась к перечислению Инна.

— Да. И я по маленьким штрихам и зацепочкам в их поведении пытаюсь понять их души, оценить характеры, проникнуть в судьбы. Другой раз смотришь — обыкновенная семья без особых проблем, а сколько в ней происходит грустного и даже трагичного! Знаешь, какое произведение не возьми у Шекспира, Толстого или у наших современников — все они о познании человека.

— Во всех твоих произведениях «хеппи-энд»? У тебя определенная типология концовок? — поинтересовалась Жанна.

— Они разные, но я не считаю, что финалы моих книг несчастливые. Мои герои умеют прорываться через абсурд жизни.

— И с какими потерями?! Меня потрясла история жизни двух женщин. Много страстей руководят поведением человека: желание денег, власти… Но главная из них — любовь. Не знать любви близких — это трагедия! Твои героини не познали родительской заботы, не досталось им и настоящей мужской ласки. Существовать много лет подряд в подавленном состоянии, в нелюбви — страшно тяжело. Эти женщины жили только тем, что сами умели любить чисто, сердечно, не притворно. Не пестовали свои несчастья, вкалывали, другим помогали жить. Сколько таких печальных судеб вокруг?!.. — жалобно вздохнула Аня.

— Тогда читай сказки или фантастику. — Это Инна не дала Лене ответить.

— Что бы я делала без твоих «шедевральных» советов! — огрызнулась Аня.

— Не кипятись, спусти пар, а то взорвешься, — спокойно отреагировала Инна.

— Между прочим, сказки эгоцентричного Андерсена очень жесткие. Я, читая их, всегда плакала, — недовольно заметила Жанна.

— А если не между прочим?

Жанна промолчала, только плечами вздернула.

— Они щемяще-печальные, сентиментальные и больше трогают нежные сердца девочек, — сказала Аня.

— Мальчишкам ближе Том Сойер и Гек Финн, — усмехнулась Инна. — Они сказки Андерсена только через мультфильмы воспринимают. В наше время редакторы меняют концовки его сказок на более мягкие, чем ухудшают их смысл.

— Согласна, — кивнула Аня.

24

— Лена, журналисты тебя часто посещают?

— Бывает. Только я не люблю, когда они пересекают личные границы без моего на то ведома.

— Как это? — уточнила Аня.

— Обещают написать о творчестве, а посвящают статьи подробностям личной жизни, пропущенным через собственное не совсем профессиональное и не очень порядочное нутро, заботясь только о собственном пиаре. Я таких «импровизаторов» на порог больше не пускаю. Тем, кто меня хоть раз обманул или предал, я больше не доверяю.