Любовь моя
Шрифт:
На природе я отрешаюсь от быта, забот и волнений. В душе истаивает всё сиюминутное, мелочное, суетное. Остается красота и покой. Я там обновляюсь. Из меня уходит все отрицательное, что накопляется в городе. Природа вдохновляет. Войду хотя бы в сквер — и потекли в голове то стихотворные, то прозаические строчки… Тишина в часы отдыха приобретает первостепенное значение. Люблю музыку насыщенной природной тишины луга, поля, леса, когда чувствую великую сущность бытия, нахожу ее следы…
А сколько положительных эмоций я получаю на рыбалке! Бывало, выуживаю леща или щуку — от волнения перехватывает дыхание, все внутри дрожит от возбуждения и радостного азарта, адреналин
А «тихая» охота! Иду по лесу, глубоко вдыхаю пряный воздух, насыщенный запахами деревьев и цветов. Птицы заливаются на все лады, насекомые стрекочут. Душа поет! Увижу гриб, допустим, пламенеющую головку подосиновика или цвета молочного шоколада у белого — и сразу к сердцу приливает горячая волна радости. Она прибавляет мне день жизни, счастливый день…
Люблю безветрие, тогда и в душе торжественный покой… Растянусь на ковре мха, посмотрю в высокое небо, на трепетные осинки, на ласковые березки — и закружит голову бесконечная, нежная радость, и сердце наполнится красотой! Я ощущаю абсолютную гармонию чувств, свое слияние с природой. И растворяюсь в ней… Боже мой, как прекрасно жить на белом свете! И, честное слово, хочется счастья всей планете, всей вселенной!
Не напрасно шутят рыбаки, что время, проведенное на рыбалке или в лесу, в счет лет жизни не идет. Природа не может наскучить. Она лечит, обогащает, восхищает. Это же океан любви, в котором хочется плыть и плыть… Для меня жизнь — это поток прекрасной влюбленности в природу, в мир близких и далеких талантливых людей…
— О, это целая симфония! Нет, философия! — прервала Жанна восторги Лены. — А как насчет того, чтобы просто поваляться на диване?
— Редко. Если только заболею. Диван никуда не денется, а красота жизни мимо может пройти. Для моего сына отдых — это посидеть за компьютером, а для меня — побыть на природе. Еще классическая музыка меня перезагружает, но не в такой степени.
— Созерцание прекрасного — это то единственное, что еще способно меня радовать, — тихо прошептала Инна на ухо Лене.
Та осторожно притянула к себе подругу и сказала еще тише: «Не хандри, держись, мой стойкий оловянный солдатик».
— А я совершенно беспомощна, когда речь заходит об ориентировании на местности, и тем более в лесу, — смущаясь, поведала Аня. — В лесу я посещаю только хорошо изученные места.
— Это называется топографическим кретинизмом, — сказала Инна.
Аня обижено, по-детски выставила вперед свой остренький подбородок и спросила:
— А ты мягче слова для обозначения этого недостатка не знаешь?
Инна, наклонившись к Ане и понизив голос, будто собирается сообщить ей о чем-то секретном, сказала:
— И никто не знает.
Но подумала об Ане сочувственно:
«Бедная. Ей с ее данными на особое отношение мужчин рассчитывать не приходилось, вот и осталась одна-одинешенька. Ни помощи, ни защиты…»
Жанна заговорила. В ее голосе зазвучала нежная романтичность.
— В октябре гуляли мы с Колей по берегу реки, наслаждались тишиной, чудным воздухом. Смотрим, сидят два рыбака. Мы поближе подошли. Старички неторопливо беседуют, костерок между ними. В сторонке две удочки мокнут в тихой воде. Муж поинтересовался: «Что ловите?»
«Сегодня ничего не идет: ни окушата, ни плотвица», — отвечают.
«На что пытаетесь поймать», — спросила я, не заметив баночек с наживкой или прикормом.
«На разное, — неохотно ответил мне тот, который на вид постарше. — Рыбалка не главное, отдохнуть пришли. Денек-то какой: теплынь, безветрие. Благодать!
Грех не порадоваться».«Да уж точно, — согласился мой Коля. — Доброго вам дня».
Отошли мы подальше от рыбаков и тут я рассмеялась: «Артисты! Хорошо роли сыграли».
«О чем ты?» — не понял мой муж.
«Они сетью рыбу ловят. Не заметил?»
«А что я должен был заметить?»
«Я сразу обратила внимание, что удочки не по центру стоят, а в сторонке и близко друг к дружке. Вроде как для отвода глаз. Подход к ним неудобный, и лесками запутаться могут, если вдруг рыба клюнет и поведет. Да и настроены рыбаки слишком благодушно. Обычно они не любят, когда им мешают, громко разговаривают. Вот я и заподозрила обман. Потом обратила внимание на то, что берег за костром усыпан свежими еще мокрыми водорослями, а около ведра, небрежно прикрытого полотенцем, лохмотья мелкой чешуи плотвы поблескивают. Я не стала их разоблачать. Думаю, Бог с ними, со стариками, пусть нас наивными сочтут. Зачем им день портить? Крупняк, видно, здесь не водится. Ну выловят себе на ужин «мелочи пузатой» на пару сковородок… Может, и внучат угостят.
Мы пошли домой, улыбаясь теплому солнцу, ярко-пестрому одеянию кустов, поздним осенним цветам, запаху прогретой земли и тому, что еще достаточно здоровы, чтобы всему этому радоваться. Мы были такими счастливыми!
— Лена, помнишь наш поход за опятами? Мы тогда случайно набрели на «месторождение», — обратилась к подруге Инна.
— Это там, где мужчина…
— Выглядывал из-за пня с лицом человека, долго и напряженно сидящего на унитазе.
— И мы, смутившись, обошли его подальше, — рассмеялась Лена.
— А на обратном пути, не найдя грибов в заявленном месте, ты обратила внимание на белеющий в густой высокой траве свежий скол пня. Будто кто-то кору с него недавно содрал. Конечно, притормозила, нырнула в заросли. А там — о Боже! — золотая жила, Клондайк! Огромные пни, сплошь покрытые молоденькими опятами! «В зобу дыханье сперло». Красотища невозможная!
— Встали мы на колени, и давай их ножичками срезать. Молчим, сопим от усердия и восторга. Час строгаем, второй…
— И нос к носу встретились с тем самым мужиком. Оказывается, затих он тогда за пнем не по нужде, а из страха, что мы обнаружим его «хлебное» место.
— Я тогда десять банок первоклассных грибов закатала. На все праздники хватило.
— В тот день мы с тобой случайно сделали маленькое открытие.
— Какое? Не припоминаю.
— Чтобы после сбора грибов на пальцах не оставались темные следы, руки надо мыть без мыла.
— Да-да. Ты в лесном затоне с песочком отмывала грязь с рук, а я рядышком в луже, с мылом. Я протянула тебе обмылок, а он вдруг в воду выскользнул. Не успела я разозлиться на свою неаккуратность, потому что поразилась, увидев, твои пальцы первозданной чистоты. У меня-то они были шоколадные! Ты мгновенно сравнила наши руки и сделала вывод. Полезное открытие. Раньше мне приходилось пемзой оттирать стойкий природный краситель. Неловко было являться на занятия к студентам с «грязными» руками.
— А помнишь, как мы по пути к Галке заскочили в лес и под моросящим дождичком собирали подберезовики, белые грибы и маслята? До леса добрались посуху, а из него — хоть на карачках ползи! Ноги скользили по липкому чернозему. Кошмар. Ты тогда набрала целых четыре ведра отборных грибов и визжала от восторга! Придя домой, ты тут же бросилась под горячий душ, может быть, впервые в жизни подумав о своем здоровье, а не о делах. И не разомлела, не разнежилась, а до часу ночи заготавливала грибы впрок.