Любовь Венценосного

— а ты когда будешь танцевать для своей избранницы? — Ткнула его локтем в бок Настя. — Охо-хо, — зевнул тот, — надеюсь, до этого ещё долго дело не дойдёт!

Тяжёлое решение

Крелла не было весь день. Он появился под вечер и сразу же был вызван к старшему брату. Вернулся поздно, смотрел угрюмо и хмуро, но ночью ошеломил Настю какой-то отчаянной нежностью, страстью, шептал сумасшедше: — люблю тебя, люблю…. Ты мой солнечный лучик, моё невесомоё белое пёрышко! Тело твоё люблю, твой смех, твой голос….

Своими безудержными ласками он довёл её до исступления. У Насти кружилась голова, припухли губы и сладко ныли все мышцы. Они уснули под утро. Её разбудила Шелли: подошло время завтрака. Крелла, конечно же, рядом не было.

Он не появился и на завтрак. Рэмси объяснил, что подросло новое поколение молодёжи, которое нужно многому научить.

За столом было довольно тихо. На лице у Лидии блуждала улыбка, временами она поглядывала на мужа. Тот выглядел умиротворённым и довольным, но временами какая-то тень ложилась на его лицо. Он посмотрел на девушку: — Настъя, зайди, пожалуйста, ко мне в кабинет после завтрака. Если ты не будешь занята, конечно, — вежливо добавил он.

Она улыбнулась: — конечно, Рэндам, я зайду!

Настя даже не догадывалась, о чём хотел поговорить с нею Повелитель. Рэндам воспитанно встал, дождался, когда она сядет в кресло, лишь потом сел за свой стол. Она вопросительно посмотрела на него, затем перевела взгляд на Крелла, стоящего у окна спиной к ним. Повелитель венценосных, несмотря на нахмуренные брови, выглядел смущённым. Откашлявшись, он сказал: — Настъя, я хочу поговорить с тобой о ваших с Креллом отношениях. — Она снова посмотрела на спину любимого, увидела, как ссутулились его плечи, дёрнулась голова. Девушка нахмурилась. Всё это ей не нравилось. Перевела взгляд на Рэндама. Тот глядел в сторону, барабаня пальцами по столу. Затем решился: — Настъя, ты должна уехать во Фриканию…, - она, молча, ждала продолжения. Сердце болезненно сжало. — Ваши с Креллом отношения не принесут вам ничего, кроме страданий. — Он опять замолчал, ожидая от неё то ли возражений, то ли вопросов. А Настя молчала и думала, что подспудно ожидала чего-то подобного. Слишком хорошо, слишком гладко было всё у них с Креллом. Она забылась, замечталась. Это чужой мир, в котором свои правила, и она в них не вписывается.

— Ты, наверно, слышала, продолжал Рэндам, не дождавшись от неё вопросов, — что только с одной — единственной женщиной мы можем образовать пару. И только с ней одной у нас могут быть дети. Ты не принадлежишь к нашему виду, ты — человек, а, значит, не можешь стать Креллу той, настоящей, парой. У наших женщин, — он запнулся, смутился, но продолжил, — у наших женщин беременность наступает сразу, как только произошла близость. Это первый признак того, что венценосные нашли друг друга.

Не обижайся на меня, Настъя, я сожалею, что так плохо всё сложилось. Но я знаю: как только он встретит свою пару, он забудет тебя. Любовь на всю жизнь к своей подруге заложена в нас природой, и мы не в силах это изменить. Эта женщина родит ему птенцов, и они будут счастливы. А ты, Настъя, будешь отвергнута и забыта. Я не хочу тебе такого несчастья, поэтому прошу уехать сейчас, пока это не унизительно для тебя. — Рэндам замолчал, не глядя на Настю.

Она давно уже с трудом сдерживала навернувшиеся на глаза слёзы, изо всех сил стискивая зубы, чтобы не показать ему — им обоим, свою слабость и обиду. Сглотнув комок в горле, ровно ответила: — хорошо, я завтра же уеду.

Рэндам облегчённо вздохнул, слабо улыбнулся: — Настъя, я рад, что ты меня поняла. Не надо уезжать завтра. На следующей неделе Крелл проводит тебя до Фрикании, а за оставшееся время вы с Лидией подумайте, что бы ты хотела получить в подарок на память об Йоханненсе.

Кровь прилила у Насти к лицу. Ясно, он решил то ли подсластить пилюлю, то ли откупиться. Нет уж, она уедет завтра и не нужны ей ни их подарки, ни память об Йоханненсе. Обида и уязвлённая гордость жгли горло. Она встала, постаралась, чтобы её голос не дрожал: — это всё? Я могу идти?

Рэндам внимательно посмотрел на неё: — конечно, Настъя. Ты умная женщина, я думаю, со временем ты поймёшь, что так было лучше всего.

Она спокойно кивнула, не глядя на Крелла: — хорошо, Рэндам, я поняла. — Повернувшись, вышла из кабинета. В своей комнате торопливо закрыла дверь на ключ и упала на кровать, захлебнувшись рыданиями.

Ссора.

Крелл повернулся к Рэндаму, его лицо дышало гневом: — ну что, ты доволен?? Ладно, Настъя, но и мои чувства для тебя ничего не значат!

Повелитель встал из-за стола, выпрямившись, сурово посмотрел на брата: — не смей так разговаривать со мной, ты, желторотый птенец! Через полгода — год ты всё равно бросишь её, и она останется наедине со своим горем! Ты себялюбец, Крелл! Если, как ты говоришь, любишь её, помоги ей! Пусть она уедет, выйдет замуж, родит детей… — козлят??! — Ну и что? По крайней мере, мархуры ей ближе, чем мы.

— Я поеду с ней и останусь у мархуров. — Тебя убьют через неделю, Малыш. А я буду вынужден объявить винторогим войну. — Я не позволю себя убить! — Тогда они убьют Настъю. — Не думаю, что Джамайен пойдёт на это. — Джамайен — нет, но кроме него во Фрикании достаточно мархуров, ненавидящих тебя. И ещё, Крелл. Ты должен понимать: твоё бегство к винторогим, отказ от своего рода ударит по нашей семье. Ты сын и брат Повелителя. То, что может позволить себе обычный венценосный, не позволено нам. Иначе мы потеряем доверие, а за ним и власть. Какая за этим последует борьба, ты представляешь.

— Ты разрушил мою жизнь, Рэндам, — с горечью сказал Крелл.

— Не я, Малыш, — мягко ответил старший брат, — просто нам не повезло: мы родились в семье Повелителя.

— Крелл угрюмо отвернулся: — могу я уйти? — Иди, — пожал плечами Повелитель.

Не для посторонних ушей

После ухода брата Рэндам, в задумчивости, посидел некоторое время, затем приказал вызвать сангому. Пришёл Лукас, осторожно присел в кресло, вопросительно глядя на Повелителя.

— Лукас, я попросил Настъю уехать. На той неделе Крелл проводит её во Фриканию.

Сангома остро посмотрел на Повелителя:

— ты всё же решился?

Тот пожал плечами: — что-то же надо было предпринять. Чем дальше, тем больше он к ней привязывается.

— Что мне нужно сделать?

— Поговори с ней, — Повелитель прятал глаза, — убеди, что их любовь мимолётна, она вскоре пройдёт, и они забудут друг о друге…

Сангома с жалостью покачал головой, вздохнул: — хорошо, Рэндам, я с ней поговорю, только не пожалел бы ты позднее о своём решении. — Он вышел из кабинета.

Настя

Крелл пришёл поздно ночью, когда у неё уже не было больше сил, чтобы плакать. Он тихо постучал в запертую дверь и позвал её. Она промолчала.

— Настъя, прошу тебя, открой! Мне нужно с тобой поговорить…

Она подошла, прислонилась горячим лбом к косяку: — прошу тебя, Крелл, уйди. Я не хочу видеть тебя. И разговаривать с тобой я тоже не хочу.

Настя чувствовала себя совершенно без сил. Вот теперь она поняла выражение “выбить почву из-под ног “. Она криво усмехнулась. Сама виновата. Не надо было так влюбляться, так безрассудочно терять голову, так слепо, безоговорочно верить в любовь чуждого существа с иной, отличной от

человеческой, психикой. Ну почему он не мог предупредить её сразу, что их любовь не будет иметь продолжения, что они расстанутся, что всё это несерьёзно и временно! Его ждёт другая жизнь, в которой ей нет места. Боже, как больно, как мучительно больно и стыдно! Он знал! Он с самого начала всё знал! И молчал.

Опять набежали слёзы. Настя подумала, что тяжелее всего пережить предательство того, кого любишь, кому веришь. Крелл молча стоял за дверью, она слышала, как он тяжело вздохнул. Набравшись решимости, сказала: