Макабр. Книга 1

На наше появление оно все-таки отреагировало, хотя не слишком активно. Пульсация усилилась, на основной туше открылись крупные поры, из которых теперь сочилась мутная слизь. Но на этом – всё, оно пока было настроено скорее на оборону, чем на нападение.

Мои спутники меня снова порадовали – неожиданно, прямо балуют! Они тоже изучали существо, теперь Мира заметила:

– Оно очень похоже на те псевдо-грибы, которые появляются в шахте вентиляции, если чистку провели неверно.

– Думаю, отчасти они и есть, – подтвердил я.

– Да, но… почему? Зачем?

– Оно искало форму жизни, которая способна долго существовать при минимальных ресурсах и питаться всем подряд.

– Что делать будем? – спросил Сатурио.

– Убивать будем. Прямо сейчас оно не представляет для нас угрозы. Но подвох в том, что оно может измениться, приспособиться для охоты за нами.

– Командуй, босс, – усмехнулась Мира. – Ты же у нас специалист по убийствам!

– Я не специалист, я мастер.

Я не стал объяснять, что планирую делать, за прошедшие несколько минут я любовью к объяснениям не проникся. Я просто убедился, что мои спутники готовы ко всему, и мне этого было достаточно.

Я метнул в сторону существа спицу, наполненную ядом гюрзы. Это самое слабое в моем арсенале… Ну, не считая «Ловца снов», но он для других целей предназначен. Мне любопытно было посмотреть, как организм отреагирует на такой яд – если сработает это, остальные и подавно эффективны будут.

Организм отреагировал без понимания. Звуков он по-прежнему не издавал, однако это и не требовалось, чтобы определить: яд причиняет ему серьезную боль. Именно ту, какую и должен… Но рассчитан-то он на человека! Поэтому я даже не брался предположить, что в итоге произойдет, просто стоял и смотрел вместе со всеми.

Яд гюрзы, даже натуральный, не говоря уже о генномодифицированном, который использую я, провоцирует разрушение эритроцитов с выбросом гемоглобина в плазму крови, но это у людей… или хотя бы у млекопитающих. Я не представлял, что там вместо крови у этой штуки, хотя и делал ставку на то, что форма жизни образована на основе человека, слишком уж она здоровенная для хищного гриба.

Плоть на месте попадания спицы заволновалась, задрожала так, будто через нее пропустили электричество. На месте попадания все стремительней вздувался гигантский волдырь – с предельно тонкой кожей и четко просматривающейся сквозь нее прозрачной жидкостью. Впрочем, прозрачной она была недолго: сначала она помутнела, а потом и вовсе приобрела зловещий коричнево-черный оттенок, хотя гуще вроде как не стала.

Я ожидал, что эта дрянь вот-вот лопнет, но получилось иначе. Выработанная жижа начала впитываться организмом, а отек стремительно опадал. Это не означало, что существо подавило угрозу, просто яд распространился. Собственная плоть этого выродка была окрашена в смесь белого, бежевого и розового, я такое называю «цвета рвоты». Благодаря этому мне несложно было увидеть, как яд расползается и по плоти, и по нитям корней, или что это там… В какой-то момент распространение остановилось, однако это не было настоящим исцелением для существа, просто объем яда исчерпал себя – и нанес серьезный вред. Та плоть, в которую проникла темная жидкость, начала отсыхать, доходя до состояния хрупкой шелухи.

Все это происходило беззвучно, но, если честно, умирание в тишине оказывало более гнетущее впечатление, чем самые отчаянные крики. Ну а потом звук был… Существо лишилось примерно двадцати процентов плоти с одного удара, ради такого и спицей пожертвовать не жалко! Но терять еще больше хищник не хотел, он решил, что нам нужно противостоять активней. Раздался вой – застывший на одной пробирающей до костей ноте, сначала приглушенный, однако постепенно набирающий громкость.

Мне не нужно было спрашивать, почему так, я просто наблюдал, как из основной туши сквозь слой слизи появляется человеческая голова. У мертвого уродца, которого мы видели раньше, голова была изменена уже на уровне черепа. Здесь же человеческие черты сохранились пугающе точно, я даже мог определить, что это женщина… была женщина. Теперь-то уже нет.

Голова у существа не была тем же, чем у человека. Судя по всему, оно хранило ее в какой-то слизи, теперь покрывавшей кожу, но по-настоящему не использовало. В его рудиментарной памяти остались знания о том, что это было важной частью его прообраза. Но потом, после слияния с другими видами, оно в голове не нуждалось. Судя по тому, как ввалились внутрь побелевшие глаза, мозг оно либо перенесло в другую часть тела, либо полностью уничтожило. А вот голосовые связки предусмотрительно сохранило, и теперь голова хрипела и выла через безвольно распахнутый рот.

– Отпугивает нас, – равнодушно отметил Сатурио.

– Значит, сильно пострадало, – пожал плечами я.

– Вы оба жуткие, – вздохнула Мира. – А вместе – жуткие вдвойне! Что делать будем?

Я, на самом-то деле, уже делал. Пока существо умирало от яда, я вносил изменения в настройки системы жизнеобеспечения, меняя уровень кислорода в этом помещении.

– Ты – прячешься вот за этой стеной, – я указал Мире на внушительный прямоугольник из литого металла. Должен удержать… или нет. Но если нет, расстроиться не успеет никто из нас. Я обратился к Сатурио: – Попадешь зажигательным снарядом в то углубление, из которого появилась башка?

– Без проблем.

– В награду тоже можешь укрыться за стеной.

Я не сомневался, что он справится, поэтому не стал настаивать на том, чтобы он передал снаряд мне. Миру же и вовсе не тянуло геройствовать, она сразу юркнула в указанное мной убежище. Мы с Сатурио остались на пару секунд дольше, чтобы посмотреть, что выйдет из моей задумки.

Что ж… Полыхнуло знатно. Сильнее, чем я ожидал: та слизкая дрянь, которую выделяло существо, оказалась предельно горючей. Огонь захватил его мгновенно, превращая недавно грандиозную форму жизни в полыхающий вихрь. Мои игры с кислородом лишь усугубили ситуацию, позволяя огню с уверенностью истинного хозяина положения разлететься по всем шахтам.

Мы с Сатурио едва успели скрыться за стеной, и все равно наше спасение не было простым. Металл раскалялся так быстро, что прижиматься к нему уже не получалось, только прятаться за ним. Воздух сделался опасным, обжигающим легкие, наполненным черным дымом… Дышать стало до боли тяжело, глаза слезились так, что я и не надеялся что-либо увидеть. Да и моим спутникам приходилось не легче – включая кочевника.

Если бы это продлилось чуть дольше или если бы гриб-переросток не сгорел до конца, мой план сработал бы не в нашу пользу. Однако судьба решила, что заканчивать такую вылазку самосожжением слишком уныло. Заработала система пожаротушения, я ускорил подачу пригодного для дыхания воздуха. Мы все равно будто оказались в парной, но жить тут было можно.

Когда я выглянул из укрытия, существа уже не было. На его месте осталась лишь бесформенная обгоревшая груда, исходящая последними дымами, ну и знатно пованивающая. Помню, оказался я в отдаленной колонии, когда там какие-то шутники подожгли самую большую свалку на планете. Запах стоял примерно такой же.

Мои спутники не стали причитать, что мы убили человека и нет нам теперь прощения. Они не хуже меня понимали: то, что только что охотилось на нас, давно перестало быть человеком, и женщина, которой оно было раньше, наверняка поблагодарила бы нас за освобождение.