Макабр. Книга 1

Рино не знал, сколько придется идти и что именно они увидят. Неизвестность привычно напрягала больше любой угрозы, лучшее, что он мог сейчас сделать – сосредоточиться на правильном дыхании, чтобы успокоить пульс и уменьшить напряжение в мышцах. Рино знал, что ему не понравится то, что они обнаружат. Он хотел быть к этому готов, но к чудовищному зрелищу подготовиться нельзя. Даже если ты военный, даже если многое видел. Все равно ведь остается подсознательная, примитивная часть тебя, которая самой эволюцией настроена на то, чтобы держаться подальше от смертельной угрозы.

То, что они обнаружили за поворотом, казалось именно смертельной угрозой. Не потому, что было откровенно опасным, не потому, что атаковало их – атаковать оно вообще не могло. Просто оно было слишком чуждым, слишком непонятным, слишком далеким от творений Земли… и вместе с тем напоминающим их. Рино не брался сказать наверняка, что пугало его больше: чуждость или искаженное сходство. Что на самом деле страшнее – монстр или человек, превращенный в монстра? Абсолютная угроза или осознание того, что на месте ублюдочного создания можешь оказаться ты?

Изначально тоннель вел в технический узел – круглый зал с высоким по меркам станции потолком. Здесь располагались компьютеры, трубы, фильтры вентиляции… Раньше. Обо всем этом Рино теперь догадывался лишь по знакомой планировке. Оборудование рассмотреть не получилось, оно полностью скрылось под… чем-то. Некой формой жизни, которой пилот не брался дать хотя бы приблизительное определение.

На первый взгляд это нечто, заполнившее собой весь зал, смотрелось даже красивым. Как букет сухоцветов, как коралловый риф, как скопление моллюсков и водорослей на днище древнего корабля. Но в этой иллюзии сквозила угроза, как будто мозг за секунду понимал, на что смотрит, просто осознавал это до конца чуть дольше.

Наросты представляли собой удивительное множество фигур разных форм и размеров. Они действительно могли напоминать что угодно – от цветов чертополоха до ракушек, ставших особенно хрупкими после того, как птицы вытащили их обитателей. Но при этом в многообразии сохранялось и жутковатое единство: ни один нарост не существовал сам по себе, все они были либо соединены напрямую, либо связаны тонкими белыми нитями, тянувшимися во все стороны.

Дальше – больше: рассматривая нечто в ярком свете фонарей Рино начал замечать человеческие кости. Сначала ему казалось, что они разрозненные, добыча, последнее напоминание о несчастных, которых эта тварь сожрала перед своей кончиной. Однако постепенно пилот разглядел, что кости не просто симметричны, они расположены в верном порядке. На стене и потолке среди наростов застыл полный скелет, просто сильно увеличенный, искаженный – будто слепленный правильно из глины, а потом смятый и растянутый. Он был центром жуткого скопления наростов, они – его элементами, продолжением… тем, чем человек не должен был становиться. На это единство указывала не только непрерывность нарастания, но и то, что кости и наросты были одного цвета – сложной смеси белого, серого и бежевого.

Чудовищное зрелище проняло всех. Замер даже вице-адмирал, обычно умело скрывавший свои чувства, да и кочевники вдруг присмирели, затихли. Они наверняка дрались бы с этим существом, если бы оно было живо и напало на них – потому что драка освобождала их от необходимости думать. Но теперь думать пришлось, и даже Барретты не были защищены от инстинктивного страха перед искажением всего, что представляет собой человек…

Это была нормальная реакция, здоровая. Рино даже забыл, что в их группе есть тот, для кого нормальная и здоровая реакция как раз неестественна.

Гюрза, конечно же, опомнился первым. Может, даже не опомнился? Может, это зрелище и не повлияло на него по-настоящему, не напугало, он просто рассматривал нечто новое и любопытное? А когда насмотрелся, забрал у пораженной Кети медицинский сканер и направил на существо.

– Любопытно, – объявил он голосом человека, который вообще не знает, что такое любопытство. – ДНК на восемьдесят процентов человеческая. Еще десять процентов распознается как различные виды с Земли. Оставшееся сканером не опознано.

– Получается, это пришельцы? – насторожилась Бруция. – На станции ползают злокопучие пришельцы, которые превращают людей вот в такое?! Нет, мне это не надо, давайте уже как-то валить!

– Успокойся, – коротко приказал Сатурио.

Вряд ли она действительно успокоилась, но тут же замолчала, разве что продолжила возмущенно сопеть. Рино не первый раз убеждался, насколько велика власть старшего из кочевников над братьями и сестрами. Интересно, на чем она основана? На страхе? Но Сатурио не был похож на того, кто добивается своего агрессией!

А еще он великолепно владел собой. Он повернулся к Гюрзе и в который раз заговорил с ним так, будто не было между ними никакой кровавой истории:

– Чем это может быть? Откуда в теле человека генетический след других организмов? И действительно ли в нем есть нечто инопланетное?

– Начнем с последнего: скорее всего, нет, – отозвался Гюрза. Рино уже заметил, что он отвечает на вопросы далеко не всегда, но вот с Сатурио общается нормально. – Я мало что могу сказать прямо сейчас. Вероятнее всего, основа организма – человек, прошедший некую мутацию, свойственную только Сектору Фобос. Десять процентов других видов – то, что находилось рядом с ним в момент изменения. Например, плесень на стенах канализационного фильтра, которую он вдохнул. Паразиты, которые жили в нем не один год. Растения, те же грибы, фрагмент которых случайно оказался у него на коже.

Слушая его, Рино был вынужден признать, что такого добра в космосе хватало. Это на космических кораблях порядок поддерживать проще: в определенный срок они приходят в док на общую чистку и техническое обслуживание. В этот момент из них вымывают и вытравливают то, что оказалось внутри случайно или привезли с собой не самые дисциплинированные пассажиры. Рино доводилось слышать о гражданском транспорте, на котором милостью контрабандистов образовалась малая болотная экосистема.

Со станциями дело обстояло куда сложнее. Здесь хватало зон с высокими температурами и повышенным уровнем влажности. Многие считали, что это ничего не значит – откуда взяться тем же грибам или мелким грызунам, не из космоса же? Но из космоса и не нужно. Вся эта дрянь легко пробиралась в грузе продовольствия, а уж если на станции размещались биолаборатории, заражение становилось просто вопросом времени.

Обычно это не было такой уж большой проблемой. При определенном уровне разрастания лишайников, грибов или других растений, а также при увеличении численности насекомых и животных система фиксировала это и направляла в нужный участок сервисных дронов. Но никто не рассчитывал на Сектор Фобос… Рино мысленно пообещал себе, что при возвращении на «Виа Феррату» не успокоится, пока адмирал не запустит глобальную системную очистку.

– Хорошо, с этим разобрались, – кивнул Сатурио. – Что с неопознанной ДНК?

– Тоже может быть вполне земной. Не нужно забывать, что в нашем распоряжении лишь малый походный сканер. Это диагностическое оборудование, а не лабораторное. Он распознает материалы, хранящиеся в его внутреннем архиве. Если неизвестная мутация намешала видов, создавая принципиально новое из старого, сканер это не распознает.

– Но как можно такое намешать? – нахмурилась Мира. – Никогда не слышала о подобном виде мутации!

– А ты прежде бывала в Секторе Фобос? – поинтересовался Гюрза.